– Хорошо... Будем соображать... Значит, ты говоришь, что это эмблемы на самоклеящейся пленке?
– Да... Здесь у меня только одно предположение. Кто-то, предположим, вкладывает средства для привлечения вокруг матча большего ажиотажа. Мысль проста... Больше людей на стадионе или на трибунах арены – больше жертв...
– Резонно, хотя не слишком убедительно. Одними наклейками ажиотаж не устроишь... Но как выяснить, что это будет за матч?
– Если у тебя есть выход на работников ближайшего тотализатора, обратись туда... Они заранее знают расписание всех матчей в стране и за рубежом... И будут рады принять от тебя ставку...
– Я попробую найти такой выход... Кажется, я что-то припоминаю... Когда у тебя появится ясность с операми областного управления ФСБ? Не могли же они сами, как менты, попробовать рицин, потому что знают его возможное присутствие.
– Вот это-то и кажется самым странным. И вписывается в мою версию о применении рицина на стадионе. Кто-то каким-то образом сумел применить его... Версия пока только такая... Я только что разговаривал с майором Леонченко. Все три офицера пили пепси. Банку купил в киоске один из них. По пути к месту обыска. Киоск уже закрыли, взяли несколько банок на экспертизу. Но срочная экспертиза дала отрицательный результат. Обычный напиток... Никакого рицина... Я думаю продолжить работать в этом направлении самостоятельно...
– Что будет нового, сообщай сразу... Извини, меня зовет мобильник...
Басаргин кладет трубку городского аппарата и раскрывает трубку сотового телефона, которую уже вытащил из чехла на поясе. Определитель показал тот же номер, что так заинтересовал его, – звонок из США.
– Александр Игоревич? – спросил голос, показавшийся отдаленно знакомым.
– Да, я слушаю вас...
– Это Сергей Ангелов, спецподразделение ООН «Пирамида». Мне пришлось обратиться к отцу, чтобы добыть номер вашего мобильника. Телефон в офисе не отвечает...
– Да, Сережа, я готов вас выслушать. Какое у вас дело?
– Нам сообщили, что вы интересуетесь Джамилей Джиндан...
– Быстро же вы получаете информацию... Есть у нас, в самом деле, такой интерес... Причем интерес оперативного характера. А американцы что-то не торопятся с передачей данных в Лион... И могут этим навлечь на нас беду...
– У нас тоже есть в ней большая заинтересованность. Мы потеряли ее след четыре месяца назад. И все эти месяцы безрезультатно мечемся в поисках. Благодаря вам нашелся след... Сегодня в Москву вылетела Таку, помните, японка, моя помощница?.. Аналитик моей группы...
– Помню...
– Скоро она будет у вас... Я вместе со всей своей бригадой вылетаю через три часа – с материалами, подготовленными для вас специально. По запросу Интерпола работало ФБР, что-то тоже подобрало. Впрочем, они не слишком богаты знаниями в этом вопросе. У меня материалов больше... Поскольку я не имею с вами шифрованной связи, материалы привезу лично... Но Таку много расскажет устно...
– Я жду вас, Сережа... Прошлый опыт говорит, что сотрудничество у нас получается... К сожалению, ваш отец, занятый тем же делом, находится в командировке...
– Я не на один день... Надеюсь, что смогу с ним встретиться...
ГЛАВА 8
1
Господин Кито вспоминает, что Циремпил не успел позавтракать. Если вспоминает это, значит, ему во всех подробностях доложили о происшедшем в доме профессора Родича. С мелочами, с описанием подноса, который профессор не успел поставить на стол, и, наверное, женского передника, что бедный Родич нацепил на себя, чтобы не испачкать костюм.
– Признаюсь, что неординарные события сегодняшнего утра полностью лишили меня аппетита... – отказывается Циремпил.
– Надеюсь, что к обеду он у вас все же появится... – господин Кито смотрит на часы, словно проверяет, сколько времени осталось до обеда, поднимается и, обернувшись через плечо, громко говорит что-то резкое в закрытую дверь.
Дверь открывается тут же, и появляются два тюремщика, что избивали Дашинимаева. Понятно, что они стояли прямо за дверью. Кито опять что-то говорит им, тюремщики молча кланяются.
– Эти люди тоже останутся со мной? – спрашивает Циремпил.
– Нет, – успокаивает господин Кито. – Они понадобятся мне в другом месте... А сейчас поднимемся на второй этаж. Надо привыкать к месту, где вам предстоит прожить достаточно долго, и там же продолжим нашу беседу.
Он идет первым. Циремпил выходит следом, но в дверях оборачивается. Смотрит на кресло, что доставило ему так мало удовольствия, потом выключает в комнате свет, словно недолгое пребывание в Германии научило его немецкой аккуратности, и он уже начал чувствовать себя здесь почти хозяином, поскольку согласился пребывать в этом доме более двух месяцев. Господин Кито это видит и удовлетворенно улыбается, словно все понимает. Впрочем, он не знает, что Циремпил всегда любит порядок и отличается предельной аккуратностью в быту. Поэтому сам перед собой не кривит душой и не изображает чего-то нового.
Они идут... Тот же коридор, та же лестница, только движение уже в обратном направлении, и теперь никто силой не тащит Дашинимаева под локти, не проявляет в его отношении грубость и пренебрежение. Но настроение у Циремпила почему-то не улучшилось. Наверное, потому, что он понимает – ему отпустили на жизнь еще только два месяца, может быть, чуть больше, а потом все равно убьют. Сам господин Кито, не желая того, подтвердил опасения. Присутствие здесь Циремпила – это его алиби. Но если станет известно о существовании двойника, то алиби становится несуществующим. Значит, двойник должен исчезнуть без следа. Это логика убийц, а господин Кито, при всей своей рисованной доброте и душевности, всего-то заурядный убийца... Ну, может быть, и не заурядный, но убийца, которому непонятно такое слово, как жалость, когда дело касается его личной безопасности. Да и в других случаях ожидать жалости от террориста смешно, хотя каждый человек в положении Дашинимаева должен надеяться, что к нему все же проявят жалость.
Однако сам Циремпил понимает отлично, что надеждой на спасение, пришедшее со стороны, от добрых или жалостливых чужих рук, жить невозможно, следует и самому что-то сделать для продления собственной жизни. Почему-то так несправедливо получается, что в мире большинство людей – ведомые, словно лишенные собственной воли. Это он знает из наблюдений за окружающими. Они всегда ждут, что кто-то им скажет и укажет, как следует себя вести, что предпринимать в определенных обстоятельствах. И все не потому, что они ленивы, а только потому, что они боятся принять на себя ответственность. Кто не боится, кто готов за себя отвечать, кто готов сам решать, как ему жить и жить ли вообще, тот и получает в награду удачу.
Циремпилу дан срок. Два с небольшим месяца. При этом следует понимать, что террорист господин Кито вполне может хитрить. Не такой он человек, чтобы доверять всем, и наверняка не доверяет Циремпилу. И потому, обозначая свой отъезд в два с лишним месяца, он вполне может рассчитывать вернуться через полтора, а то и через месяц, чтобы не дать возможности Дашинимаеву подготовиться к принятию необходимых мер к своему спасению.
