– Не доказали. Но наверняка повоевал. А попался на мелком ограблении. Просто мимоходом. Не удержался. Привычка сработала. Думаю, на нем много чего еще висит. На таких спецназ надо пускать, а не ментов. Спецназ пленных брать не любит.
– Если только в этом нет надобности, – с улыбкой уточняет Тобако, ковыряя вилкой в салате. – Похоже, он тебя заметил. И представляет другим. По очереди оборачиваются. Грамотно держатся.
– Двенадцать человек. Многовато, но... Разберемся. Не портите себе аппетит, – отмахивается Доктор. – Я вам его и без того испорчу. С помощью вот этой баночки.
И он постукивает ногтем по нераспечатанной банке пепси.
– Рассказывай, – кивает Андрей.
Доктор начинает вводить прибывшую часть бригады в дело. Что и как произошло за короткий период и во что потенциально вся ситуация может вылиться.
– Работать начинаем сегодня ночью. Я предлагаю после закрытия навестить это заведение и проверить подвал. В подвале, наверное, есть холодильник. Вдруг да там и хранятся баночки с эмблемой «Локомотива»... – заканчивает он.
– Ты предлагаешь заняться взламыванием чужих складов? – с сомнением качает головой Зураб. Бывший мент в нем еще не изжил себя.
– Я не думаю, чтобы ФСБ взяла на себя эту обязанность... – поддерживает Доктора Тобако.
– А обыск им никто не будет санкционировать. Нет никаких предпосылок к существованию этих банок... Никто их не видел. Кроме той единственной... Но и ее видел только я и трое оперов, один из которых уже покойник, а двое готовятся к дальнему пути...
– А охранник?
– Охранники традиционно любят, чтобы их связывали. Сделаем?
Зураб не отвечает. Он знает, что переубедить Доктора и Тобако не сумеет.
– Без проблем. – Тобако нравится рисковать.
* * *
Шестеро чеченов, что сидели отдельной группой, выходят первыми, как только замечают, что ужин за недалеким столиком подходит к концу. Шестеро остаются в зале и следовать за первыми, похоже, не собираются. Привыкли, что на троих шестерых обычно хватает. Интерполовцы фиксируют это с усмешкой. И тоже поднимаются. Неторопливо, спокойно.
Они выходят в вестибюль, там одеваются. У Тобако такой же длинный, как у Доктора, плащ. У Зураба куртка. Не застегивают, чтобы оружие было под рукой. Доктор ловит любопытный взгляд охранника в ментовских брюках. Замечает, что тот остался без дубинки.
– Дубинку потерял... – с мягкой улыбкой говорит Доктор.
– Официантка одна напрокат попросила, – криво улыбается мент в ответ. – Говорит, это ей что-то напоминает...
– Понятно, больше ей попросить тебя было не о чем... – констатирует Доктор и выходит первым.
3
Раньше, чем из штаб-квартиры приходит ответ на официальный запрос, оттуда же, из Лиона, звонит комиссар Костромин. Глянув на определитель номера, Басаргин включает спикерфон.
– Это по нашему запросу. Если идет встречный звонок, то там не все чисто... – сообщает он Таку. – Слушаю тебя, Стас...
– Саня... Мы запросили данные на твоего профессора Родича в полиции Дрездена, а нас сразу ответно запросили о причине интереса. Потому и звоню. Дело в том, что профессор Родич позавчера утром был застрелен в своей квартире. Причем застрелен совершенно для него самого неожиданно, когда он готовился накрыть на стол. Очевидно, встречал гостя. К нему должен был приехать и, по данным полиции, приехал некто Циремпил Дашинимаев, специалист по славянской письменности из города Костромы. Сразу попрошу не смеяться над сходством моей фамилии и города, потому что надо мной уже и так посмеялись в подсекторе. Можешь мой звонок рассматривать как официальный запрос на Дашинимаева. Самого Дашинимаева полиция Дрездена найти не смогла. Однако Дашинимаев приехал с чемоданом, который нашли в кладовке в доме убитого профессора. Ему была подготовлена комната на втором этаже, но хозяин с гостем не успели еще туда подняться. Поэтому полиция не рассматривает его как подозреваемого. Убийца не оставил бы после себя такую улику. Итак, повторю вопрос – каким боком тебя задевает профессор Родич?
– Как раз тем же самым, которым задевает тебя. Меня интересует, собственно говоря, не сам Родич, а Дашинимаев, который как две капли воды похож на «моего» японца.
– Ты уже встретился со своим японцем? Или Саня нарисовала его портрет?
– Не ехидничай. Есть и портрет. Только Циремпила Дашинимаева... Саня его в студенческие годы рисовала. – Басаргин берет в руки альбом, принесенный женой, раскрытый как раз на нужной странице.
Таку усердно показывает на себя пальцем, демонстрируя желание пообщаться с комиссаром.
– Я ничего не понимаю, – где-то там, в Лионе, комиссар, должно быть, пожимает плечами. По крайней мере, голос дает право это предположить. – Есть конкретные данные по твоей японской теории?
– Ты слышал что-нибудь про подразделение ООН по антитерроризму «Пирамида»?
– Слышал. Это компания убийц, обрубающая нити, которые мы начинаем раскручивать.
– Так вот, одна из таких убийц сидит перед аппаратом и желает с тобой побеседовать, – Александр кивает Таку. – Комиссара Интерпола зовут Станислав Сергеевич Костромин. Он хороший человек, но не всегда бывает прав...
– Здравствуйте, Станислав Сергеевич, – говорит Таку, ничуть не смутившись званием убийцы. – Я сотрудник подразделения «Пирамида». Меня зовут Таку. Я японка и подтверждаю правоту теории, которую выдвинул господин Басаргин. Мы, в свою очередь, пришли к аналогичному выводу и вышли на моего земляка господина Осаку Кито, проживающего в Соединенных Штатах. Но господин Кито почувствовал слежку и сумел скрыться, причем, по нашим данным, он не знает, кто эту слежку вел, и подозревает совсем других людей. Последняя регистрация его телефонного звонка домой говорит о том, что он находился в Дрездене. Туда же выехал господин Дашинимаев, удивительно похожий на господина Кито. Резонно предположить, что убийство профессора Родича каким-то образом с этим связано. В настоящее время в Дублине совершает промежуточную посадку самолет, летящий рейсом из Нью-Йорка на Москву. Этим рейсом вылетела бригада, как вы говорите, убийц. На самом деле это опытные антитеррористы, спасшие множество жизней. Я сейчас попрошу их сменить направление и срочно прибыть в Дрезден. Могли бы вы оказать им содействие в поиске?
– Извините за клеймо, госпожа Таку, – со смешком в голосе отвечает Костромин. – Но ваши сотрудники подпортили нам много крови своими поспешными действиями. Надеюсь, что в конкретном случае, поскольку вы работаете совместно с нашей опергруппой, такого не произойдет. Запишите телефонный номер, по которому можно позвонить в Дрездене господину Клаусу Фобе. Это наш официальный представитель там. Пусть ваши сотрудники представятся. Им помогут...
Костромин диктует номер. Таку запоминает.
– Саня, – обращается комиссар к Басаргину. – Во-первых, надо предупреждать, что ты не один, и не ставить руководство в неловкое положение, во-вторых, жду вечером полного отчета. Утром у тебя, как я понимаю, ничего еще не было?
