Восточно-азиатский блок (Китай, Япония) с гигантским населением, превышающим 1 млрд. 600 млн. человек, — ВВП, близкий к американскому.
Россия, с ее гигантской территорией и огромными природными ресурсами, с населением в 140 млн. человек, выглядит на этом фоне не лучшим образом — ее ВВП к началу 2008 г. в номинальном выражении составил 32 трлн. 987,4 млрд. руб., согласно данным Федеральной службы государственной статистики. Ранее, согласно первой оценке Росстата, ВВП РФ в 2007 г. составил 32,99 трлн. руб. Это по курсу доллара на 1 января 2009 г. — примерно 1 триллион долларов.
По паритету покупательной способности (ППС — это формулировка закона единой цены для международных рынков) в ценах 2005 года Россия произвела 3,09 % мирового ВВП. (Для расчетов авторы доклада Всемирного банка за 2008 г. использовали сопоставимую корзину из 1 тысячи товаров и услуг с идентичными характеристиками в разных регионах.) Экономика России оказалась ненамного больше, чем экономика Италии (2,96 % мирового ВВП) и Бразилии (2,88 %). Около двух третьих мирового ВВП (по ППС), $55,5 трлн. — 2005 год, а в 2006 году — $66,8 трлн. (источник — Всемирный банк), обеспечивают всего 12 государств: США (в 2006 году — 19,7 % мирового ВВП, в 2005 году — 23 % мирового ВВП), Китай, Индия, Япония, Германия, Великобритания, Франция, Италия, Бразилия, Россия, Испания и Мексика.
По подсчетам Всемирного банка (доклад за 2008 г.), ВВП США по ППС составил $45 800, ВВП Евросоюза — $32 300, а ВВП России — $14 800. Это выше среднего общемирового показателя ($10 000). И все же, по данным ВБ, Россию по показателю ППС опережают все страны Евросоюза, включая прибалтов, все восточноевропейские страны. В два раза и более Россия отстает по ППС от Австрии, Австралии, Андорры, Кувейта, в три раза от Сингапура и Бахрейна, в 4 раза от Брунея, в 5 раз от Катара, и т. д. Как с такими показателями руководители РФ рассчитывают достичь «главной цели будущего развития: войти в среднесрочной перспективе в пятерку мировых лидеров по объему ВВП», как сказано в патрушевской «Стратегии национальной безопасности», пока неясно. Ясно только, что для этого нужна экономика совершенно иного рода.
«В сегодняшнем мире существует три типа экономики, показывающие масштаб различий как между тремя центрами силы и остальным миром, так и внутри самих центров силы», — отметил в одной из своих публичных лекций известный российский ученый Владислав Иноземцев. Согласно его классификации, «первый тип экономики самый традиционный, ориентированный на первичный сектор, под которым экономисты подразумевают сельское хозяйство и добывающие отрасли. Проблема таких экономик заключается в том, что они ориентированы на использование собственных ресурсов. Эти ресурсы в той или иной мере исчерпаемы: исчерпаемы нефть, газ, уголь, исчерпаемы даже леса Амазонки, разрушается почва, исчерпаются источники воды и т. д. Страны, которые идут вперед по пути эксплуатации этих ресурсов, безусловно, заведомо отказываются от использования всей гаммы возможностей, которые есть в распоряжении народа этой страны».
Как пример такой экономики можно привести Саудовскую Аравию. В конце 1970-х гг. размер ВВП на душу населения составлял в этой стране 21 тыс. долларов США. В самих США на тот же период он не превышал 24–25 тыс. долларов. Таким образом, Саудовская Аравия по уровню жизни была близка к Соединенным Штатам Америки и опережала многие европейские страны. К 2008 г. средний объем ВВП в Саудовской Аравии составил по докладу ВБ около 23 тыс. долларов на душу населения. За 38 лет разрыв, который по сравнению с Соединенными Штатами был в семидесятые практически незаметен, резко вырос. ВВП США по ППС составлял к началу 2008 г. $45 800, т. е. вдвое больше, чем в Саудовской Аравии. «Все это происходит потому, — поясняет Иноземцев, — что нация, попавшая в условия тепличного хозяйства, позволяющего не использовать ей креативные силы народа, творческие, трудовые, интеллектуальные способности, оказывается остановленной в собственном развитии, потому что у нее нет стимулов к собственному самосовершенствованию. Правительства, от которых не требуется создания благоприятного климата для развития бизнеса, для становления новых поколений, не имеют стимула становиться ни демократическими, ни просто эффективными. Эти моменты всегда приводят к стагнации государства. Если мы посмотрим на нефтедобывающие страны, которые не достигли серьезного индустриального прогресса, фактически везде мы увидим упадок или, в лучшем случае, стояние на месте. В экономике этого типа мы забираем богатство из земли, из наших ресурсов и навсегда отдаем их на сторону; экспортируя натуральные богатства, взамен мы получаем определенные финансовые ресурсы, сами же богатства не возвращаются». Если обратиться к другим ближневосточным нефтяным государствам с первым типом экономики, то можно легко вычислить, когда там наступит национальная катастрофа — лет через 20–25, когда запасы нефти и газа там иссякнут. То, что говорит наш лектор о социальных и политических последствиях «нефтяной иглы» для таких государств, в полной мере относится и к России.
Второй вариант развития экономики — индустриальный. В стране с таким типом экономики развивается одна или несколько отраслей промышленности, как правило, тесно связанных с мировым рынком и ориентированных на потребности этого рынка. За счет интенсивного труда, эффективного производства такая страна производит конкурентоспособную готовую продукцию. Пример — корейские автомобили, которые экспортируются на внешней рынок, тем самым позволяя Южной Корее стать серьезным торговым партнером крупнейших мировых экономик.
«Это более успешный путь развития, — считает В. Иноземцев. — Но он имеет большой изъян: в рамках этого пути не возникает разработки новых продуктов, происходит просто улучшение технологии производства и доведение ее до совершенства. Эти экономики, ориентированные на использование труда, т. е. на ту деятельность человека, которая, по сути (вспомню Маркса), выжимает из него все соки, отупляет его, делает весьма примитивным. Так или иначе, этот путь имеет определенное будущее, но он не приводит к серьезному, интеллектуальному, творческому прорыву и, по сути, не выводит на уровень более развитых стран. Это путь постоянного догоняния, но обреченный никогда не догнать, потому что от того, что люди больше работают, они не начинают больше думать».
Третий путь развития наиболее прогрессивный — это путь развития информационной (сейчас чаще говорят — инновационной) экономики. Иноземцев выделят два характерных для нее момента.
«Первое, в этом типе экономики наибольшее значение имеют интеллектуальные возможности людей, изобретения, технологии, инновации. Качественным отличием этой экономики от предыдущих является то, что, когда создается информационный продукт и происходит его продажа, тот, кто произвел продукт, не теряет его, получая деньги. Имея патент на производство лекарства, мы делаем лекарство, продаем его по всему миру, но не утрачиваем технологий его создания. Т. е. мы отдаем нечто, что не теряем. Второе, если экономика нацелена на развитие информационных технологий, знаний, она требует развития человеческого интеллекта».
Информационная экономика качественно новый тип экономики. Прежние четкие различия в ней стираются. Во все времена в экономике проходила четкая граница: либо инвестиции, т. е. быстрый экономический рост, либо потребление и медленный экономический рост. «Если мы вспомним Советский Союз в 1930-е гг., — замечает Иноземцев, — то увидим, что очень быстрый экономический рост был обеспечен тем, что у крестьян и рабочих забирали все и инвестировали это в новые фабрики. Если мы посмотрим на экономический рост в Южной Корее, то увидим, что там норма накоплений, т. е. доля инвестиций на ВВП, сопоставима со сталинской Россией. Сегодня возникает новая ситуация: в западном мире с постиндустриальной экономикой самой важной инвестицией становится потребление: чем больше услуг потребляет человек, тем более богатым интеллектуально он становится и тем большим значением для общества он обладает. Чем больше потребление, тем, фактически, богаче страна (это никогда не подходило ни к одной экономической теории)».
