По Иноземцеву, к концу ХХ века образовались три группы стран — страны с целевой экономикой, с индустриальной и постиндустриальной экономикой. Переход от первой ко второй вполне возможен и часто происходит, переход от второй к третьей группе ни разу ни случился за последние 50 лет. Только Европа и США сумели перейти от индустриальной к постиндустриальной экономике. Одновременно это и три центра силы. Первые два (США и Европа) — представляют постиндустриальную экономику, а третий (Восточная Азия) — индустриальную экономику. Этот центр очень мощный, но на порядок менее изощренный и совершенный, чем первые два.
Россия, как считает лектор, представляет собой первый тип экономического развития с серьезным индустриальным сектором. И уже в силу этого она, согласно его приговору, обречена быть «вечно догоняющей», оставаясь на задворках современной цивилизации. Так ли это необратимо?
Наш шанс в отсталости?
При всей убедительности аргументов г-на Иноземцева, он, на мой взгляд, не учел закон неравномерного и скачкообразного развития. История знает немало примеров краха самых мощных империй с наиболее развитым по сравнению с другими хозяйством (Микенская цивилизация, Древний Египет, Римская империя, Византия, Советский Союз, если ограничиться этими примерами), равно как и, казалось бы, ничем не объяснимого подъема «догоняющих экономик». Не учел он также феномен «исторического шанса», который Россия использовала не раз, о чем говорилось выше. Казалось бы, безнадежно отстав, Россия перескакивала через этап развития сразу в следующий и, таким образом, догоняла, а в чем-то и опережала страны-лидеры. Так было во времена Петра, в годы сталинских пятилеток, а затем в период мощного развития космических и информационных технологий в СССР в 60 — 70-х годах. Исторические возможности — демилитаризацию после Второй мировой войны и последующий запрет на наступательные вооружения прагматично использовали для своего впечатляющего развития Япония и Западная Германия. Вместо гонки вооружений они принялись догонять США. И если все равно не догнали, то вырвались далеко вперед по сравнению с теми странами, которые из года в год тратили миллиарды долларов на гонку вооружений. По-своему воспользовались благоприятными шансами (в первую очередь дешевизной своей рабочей силы) Индия, Китай, Бразилия, Южная Корея и т. д.
Теперь о третьем типе экономики. Иноземцев считает, что двигателем ее развития, самой важной инвестицией становится потребление. Чем больше потребление, тем, фактически, богаче страна. С точки зрения классической политэкономии это утверждение Иноземцева нонсенс. «Никогда, — писал К. Маркс, — нельзя изображать капиталистическое производство тем, чем оно не является на самом деле, именно таким производством, которое имеет своей непосредственной целью потребление». Истина же заключается в том, писал Маркс, что «капитал и самовозрастание его стоимости является исходным и конечным пунктом, мотивом и целью производства; производство есть только производство для капитала, а не наоборот» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. I, с. 274.). «Ипотечный кризис» 2008–2009 гг. в США, обрушивший мировые финансы и всю мировую экономику, подтвердил, что анализ природы капитала и капиталистического производства (независимо от того, что производится — автомашины или услуги), данный Марксом, остается справедливым и по сей день в применении даже к экономике третьего типа. Кризис разрушил многие иллюзии, в том числе знаменитую «Американскую мечту». Ипотека была придумана не для того, чтобы каждый американец мог подняться к интеллектуальным высотам, купить себе несколько машин, построить дом и обставить его по последнему слову компьютерной, бытовой и садовой техники. Банковские кредиты действительно выдавались для поощрения потребления, но целью кредитования было не просто потребление, а искусственное поощрение потребления ради увеличения капитала. И когда оказалось, что выданные кредиты не обеспечены доходами заемщиков, а их долговые обязательства, скупавшиеся банками (деривативы), не эквивалентны поэтому заявленной стоимости, а значит, и богатство Соединенных Штатов, основанное на потреблении, — дутое, вся эта финансовая пирамида по-американски рухнула, обрушив заодно экономику всех постиндустриальных стран. Россию этот кризис не миновал, но ей, именно в силу ее отсталости, судьба вновь предоставила исторический шанс наверстать упущенное и в чем-то даже поравняться с далеко ушедшими от нее Америкой и Европой, совершив большой скачок через очередной этап развития.
Чтобы характер такого скачка был яснее, представим себе, что некая развивающаяся страна решила наладить у себя производство компактных дисков. Ей бы удалось миновать все те этапы, которые пройдены в истории звукозаписи — от медной проволоки до записи на пластинках и «ребрах», от магнитной пленки до аудиокассет. Такого рода скачки в истории стран с индустриальной экономикой второго типа — типичны. Но в отличие от них Россия с ее научно-технической и интеллектуальной базой способна развиваться не только за счет закупки и копирования западных технологий по схеме развития второго типа экономики, но и за счет своих собственных ноу-хау, изобретений и инноваций. В этом — ее сила. Экономика Россия, которую Иноземцев относит к экономике первого типа (сырьевой), на самом деле представляет собой экономику смешанного типа, которая формировалась в недрах Советского Союза в условиях его изоляции от мировой экономики и мирового разделения труда. СССР был вынужден развивать и сырьевые отрасли, и промышленность, и информационные системы на отечественной базе, оставаясь полностью автономным и не зависящим от «враждебного капиталистического мира». И, вопреки анализу Иноземцева, это не привело к падению интеллектуального уровня в России — после развала СССР «охотники за головами» устроили настоящее «сафари» за русскими учеными в российских НИИ и в научных центрах других стран СНГ. Что же касается модели «смешанной» экономики, то она во многом помогала России, как не раз в ее истории, выжить и во время финансового кризиса 2008–2009 гг. В отличие от других стран мира она была полностью обеспечена своими энергоресурсами. Ее промышленность и сельское хозяйство все-таки могли обеспечить основные нужды россиян, а высокий уровень развития ее аэрокосмической промышленности и науки дали ей возможность перейти к новому, более высокому уровню развития.
Конечно, крах СССР мог закончиться для России полной дезинтеграцией и балканизацией по «плану Хауса». Этого, к счастью, не произошло, т. к. Ельцин и его олигархическая «семья», готовившие такой развал и распродажу богатств России, были своевременно и без ненужных потрясений отстранены от власти. Те олигархи, которые против этого взбунтовались и хотели по-прежнему иметь возможность диктовать свою волю государству, потеряли и свое влияние, и большую часть капитала (Гусинский, Березовский, Ходорковский и др.). Другие вынуждены были принять новые правила игры. (Не будем касаться здесь того, кто и как эти правила ввел, ибо это тема отдельной книги.)
Даже крах коммунизма обернулся новым историческим шансом для России. Сохранив ее целостность в границах того, что русская эмиграция именует «Эрэфией», укрепив вертикаль центральной власти, новое российское руководство попыталось, хотя поначалу и неумело, использовать преимущества капитализма для восстановления и дальнейшего развития экономики страны. Доходы от продажи нефти и газа по бешеным ценам 2000–2008 гг. позволили несколько поднять жизненный уровень россиян и восстановить экономику до уровня 1991 г. (кстати, не самого высокого за советское время). Если бы еще не тотальное воровство, процветавшее на наших просторах в тот же период, наверное, удалось бы повысить жизненный уровень россиян если не до отметок Абу-Даби, то хотя бы до уровня Турции. Но, как говорят историки и аудиторы Счетной палаты, у истории нет сослагательного наклонения. Развитие промышленности и сельского хозяйства России, всей ее экономики, конечно, и по сей день оставляет желать лучшего, а исторический шанс «догнать и перегнать» на волне бешеных доходов от продажи нефти за два президентских срока В.Путина был упущен, о чем мы еще поговорим.
