Если же непопулярные меры проводятся одна за другой, «подушка доверия» истончается, и на политическом рынке зреет такой же пузырь, как и на экономических. Люди терпят, терпят, а потом в один непрекрасный момент доверие иссякает, и происходят волнения, демонстрации, восстания и революции. На российском политическом рынке сейчас надувается именно такой пузырь. Нашу страну взяли и развернули и против самой близкой и родственной нам страны – Украины, и одновременно против всей западной системы. Мотивы, по которым это сделано, не выдерживают никакой рациональной критики. Мы пытаемся свалить на Запад и украинцев ошибки и провалы собственной дипломатии. Нас 24 часа в сутки бомбардируют сообщениями о гибнущем за украинской границей «таком же, как мы, народе», напоминают, что своих нельзя бросать… Идут разговоры о добровольцах, сборе средств и прочее и прочее…
О чем речь? Русское украинское население собираются отправлять в лагеря, дискриминировать по национальному признаку? Нет, их собираются принимать в Европейский союз, во всех странах которого гораздо больше порядка, свободы и процветания, чем удалось пока построить нам в России. Нашим братьям и сестрам на Украине предлагают начать строить общее правовое и экономическое пространство с Европой. Стоит ли класть голову за то, чтобы не позволить им осуществить эту возможность?
Разумеется, дорога в Европу будет тяжелой, потому что уровень коррумпированности и бардака в Украине никак не меньше, чем в России. По-видимому, отдельные регионы и отрасли хозяйства окажутся в особенно сложных обстоятельствах. Но это носит объективный характер: модернизировать промышленность и сельское хозяйство без потерь и затягивания пояса невозможно. А проводить такую модернизацию под зонтиком ЕЭС – более понятная дорога, чем следовать извилистым ресурсным российским путем.
А может, в том и причина российской официальной ожесточенности, что российским властям очень не хочется иметь под боком пример наведения порядка не в полуторамиллионных балтийских республиках, а в 45-миллионной славянской полурусской Украине?
* * *
Какими бы ни были мотивы российской власти, уже совсем скоро она столкнется с истощением «подушки доверия». Потому что высосать власть из пальца нельзя. Относительное материальное благополучие строилось все эти годы исключительно на выкачивании и продаже ресурсов. Все по-прежнему управляется сверху, и весьма неповоротливо. Этот механизм сжигает огромный властный ресурс, а пополнять его становится совершенно нечем. Энтузиазм от присоединения Крыма минет через несколько месяцев, а увязание России в украинской ситуации не может не напрягать российских граждан, потому что, как ни старайся российские телеканалы, а неестественный характер сложившейся ситуации все равно проступает через телевизионный морок.
В не столь далеком общем прошлом России и Украины есть такая страшная страница, как гражданская война. Еще недавно казалось, что отлистать назад уже невозможно. А оказывается, память у людей очень даже короткая. Только-только относительно примирились в историческом сознании красные и белые – и вот уже новая общественная рана: русские и украинцы.
Пройдет какое-то время. Ситуация на этих землях в любом случае в конце концов успокоится. В учебниках истории появятся описания произошедшего. Какой предстанет в этих описаниях роль России?
Новое противостояние с Западом
Негласный общественный пакт заключен между политической элитой и народом в любом государстве. И именно он является источником власти, а отнюдь не выборы, пусть самые что ни на есть легитимные. Механизмы согласования этого пакта сегодня сложны, зыбки и непроявлены, тем не менее в основной своей части он мало чем отличается от договора племени с вождем времен неолита. Вождь берет себе все лучшее, а взамен обещает, что племя будет сыто-обуто-одето и счастливо.
В каждой стране этот негласный пакт имеет свою специфику. И многие его нюансы никогда и никем не озвучиваются, потому что прописаны на скрижалях подсознания народа. Порой, если народ оказывается слишком покладистым, дело может зайти так далеко, как в свое время в Кампучии или сейчас в Северной Корее. И пенять тут не на кого: в силу сложных исторических причин люди в обеих этих странах в свое время согласились отдать слишком много своей свободы в обмен на то, что они считали усилением государства. Граждане в Северной Корее, к примеру, действительно до определенной степени верят, что, если режим ослабнет, их страну уничтожат, хотя эта вера уже очень далека от сегодняшних реалий и базируется на драматических событиях прошлого, которое до сих пор остается для северокорейцев настоящим.
По мнению ряда российских ученых, в основе российского договора народа и власти веками лежало одно главное положение: власть должна обеспечивать расширение российского пространства, и за это народ готов терпеть многие ее выкрутасы. Если страна растет – значит, в целом дело идет в верном направлении. Такой вот приоритет количества над качеством – главное, чтобы было много, а уж что с этим «много» делать, потом разберемся. Строго говоря, это анахронизм, оставшийся от времени великих географических открытий и охоты за «пряными островами». Сегодня расширение пространства происходит не столько в физическом, сколько в виртуальном измерении – в сфере культуры, языка, менталитета и системы ценностей…
Тем не менее, как показывают события вокруг Фолклендских-Мальвинских островов, Гибралтара и других спорных мест, и архаическая борьба за физическое пространство продолжает волновать чувства наций, в том числе и самых что ни на есть продвинутых.
Распад СССР и последовавшая за ним угроза ослабления единства России были страшным ударом по традиционному российскому пакту власть-народ. Некоторое время после этого наш общественный договор носил размытый характер, потом он начал постепенно трансформироваться. Однако еще при Ельцине постепенно наметились некие новые зыбкие контуры согласия власти и народа. Власть декларировала движение в сторону Запада – экономическое, политическое, культурное и человеческое. И хотя довольно быстро стало ясно, что до интеграции с Западом очень далеко, тем не менее некий консенсус о движении в эту сторону в стране сложился. Новая система ценностей постепенно начала вырисовываться, хотя и страдала большими противоречиями и провалами.
* * *
Краеугольным камнем нового общественного договора стал рост материального благосостояния, открытость миру и усиливающаяся интеграция с Западом. Ориентируясь на это, граждане России могли прорисовывать свое будущее. Жертвы в пользу государства, затягивание поясов, разделение на «мы» и «они» постепенно уходили в прошлое. Путин, придя к власти, поначалу энергично продолжил эту линию. Предпринятые им изменения касались в большей степени персоналий, чем курса. Он отодвинул от властных рычагов группу крупных предпринимателей, слишком очевидно обогатившихся на разграблении государственного имущества, и привел на их место других – не так вызывающе упивающихся своим скоропалительным успехом по приватизации государственного имущества, не так откровенно ориентированных на Запад, ну и – возможно, главное для него, – обязанных своим процветанием лично ему и готовых откликаться на все пожелания главы государства.
