Вопрос о том, что же «простые» немцы знали о дальнейшей судьбе евреев, вызывает множество споров и по сегодняшний день. Но вот это признание Уве Шторйоханна о том, что он знал, что немецких евреев отправляли в «ужасный» мир, пожалуй, более всего похоже на то, что творилось в умах большинства немцев в тот момент. Они знали, что евреи уже никогда не вернутся. На улицах города власти устроили ярмарки по распродаже оставшегося еврейского имущества. Многие «простые немцы» знали о том, что с евреями на востоке происходят «ужасные вещи». Нацистский отчет, подготовленный СД (службы разведки СС, которую возглавлял Рейнхард Гейдрих) о положении дел во Франконии, на юге Германии, датированный декабрем 1942 годом, наглядно демонстрирует тот факт, что нацисты сами были озабочены тем эффектом, который производила на немецкое население информация о массовых убийствах, происходящих на востоке: «Одной из самых серьезных причин для беспокойства среди тех, кто близок к церкви, и среди сельского населения в данный момент являются новости из России, в которых говорится о массовых расстрелах и уничтожении евреев. Эти новости очень часто вызывают тревогу и озабоченность у данных слоев населения. Среди сельского населения ширится мнение, что мы можем и не выиграть войну и, что если в этом случае евреи вернутся в Германию, то они нам жестоко отомстят»5.
Несмотря на такой уровень информированности о происходящем среди немецкого населения, очень мало кто протестовал против депортации немецких евреев. И уж точно не было никаких протестов против того, что происходило в Гамбурге в октябре 1941 года, когда весь этот процесс только начинался. Итак, три женщины из семьи Айхенгрин, пройдя пешком по улицам Гамбурга, добрались до вокзала и сели на поезд третьего класса с деревянными сиденьями. Только когда поезд тронулся, Люсиль осознала, «что поезд не имеет конечной станции назначения. Это была поездка в никуда, и мы не имели абсолютно никакого представления о том, что нас ждет».
В конце концов, они попали в Освенцим, где в тот момент нацистское руководство претворяло в жизнь план масштабного расширения всего лагерного комплекса. В трех километрах от уже существующего лагеря, на клочке болотистой земли, который поляки называли Бжезинка, а немцы Биркенау, нацисты намеревались построить новый лагерь. Хотя, в конечном счете, именно Освенцим-Биркенау станет местом массового убийства евреев, тогда он строился для других целей. Биркенау строили не для евреев, а для военнопленных.
Самая распространенная версия того, как происходило строительство Биркенау, принятая в современной истории, выглядит следующим образом: когда в марте 1941 году Гиммлер прибыл в лагерь с инспекцией, он приказал Хессу построить новый гигантский концентрационный лагерь для военнопленных, который смог бы вместить 100 тысяч человек. Эта версия базируется исключительно на показаниях Хесса, которые, как уже указывалось, иногда могли быть ненадежными. Если приказ о строительстве лагеря для военнопленных действительно поступил от Гиммлера в марте 1941 года, то остается загадкой: почему же строительство началось только в октябре того года? В результате недавних исследований в русских архивах, появились новые данные, которые помогают раскрыть эту тайну. Документ из строительного управления Освенцима, датированный 12 сентября 1941 года и озаглавленный «Пояснительный записка о предварительном плане строительства и расширения концентрационного лагеря Освенцим»6 содержит детальное описание текущего положения дел и будущего расширения Освенцима I, главного лагеря, до размера, позволяющего вместить 30 тысяч заключенных. Но ни в этом документе, ни в каких-либо приложениях к нему нет ни единого слов а о планах по строительству нового лагеря для военнопленных в Биркенау. Поэтому логично предположить, что по состоянию на 12 сентября еще не существовало никаких конкретных планов относительно строительства Биркенау.
Еще один недавно появившийся источник архивных документов указывает на то, что еще в середине сентября решение о строительстве нового лагеря не было принято. В 90-х годах7 в российских архивах нашли недостающие части настольного дневника-календаря Гиммлера, что сильно облегчило детальное изучение всех его передвижений и телефонных разговоров в этот решающий период. В дневнике указано, что 15 сентября Гиммлер обсуждал проблему военнопленных с Рейнхардом Гейдрихом и Освальдом Полем, начальником Главного административно-хозяйственного управления СС. На следующий день состоялась телефонная беседа с Полем, которая, как говорит запись в дневнике Гиммлера, касалась «100 тысяч русских», которых «должна была принять» система концентрационных лагерей. 25 сентября Управление по делам военнопленных Верховного командования вермахта отдало приказ: «передать 100 000 военнопленных рейхсфюреру СС». 26 сентября Ганс Каммлер, начальник Главного строительного управления СС, отдал приказ приступить к строительству нового лагеря для военнопленных в Освенциме.
Все эти новые свидетельства, таким образом, указывают на то, что окончательное решение о начале строительства Биркенау было принято в сентябре 1941 года, а не в марте. Конечно, существует вероятность того, что Гиммлер вначале увидел и осознал возможности площадки, впоследствии использованной для строительства Биркенау, во время своего посещения Освенцима весной того года. Возможно, он даже упомянул в беседе с Хессом тот факт, что в один прекрасный день эта площадка может оказаться подходящей для расширения лагеря. В июле 1941 года эсэсовцы очистили дома в маленькой деревне Биркенау, а жителей куда-то перевезли. Это говорило о том, что руководство Освенцима оценило потенциал места (хотя очищали и другие прилегающие территории для создания «зоны интересов Освенцима»). Но с появлением новых сведений можно смело утверждать, что вплоть до сентября никаких конкретных решений относительно Биркенау принято не было.
Задача проектирования и строительства нового лагеря досталась гауптштурмфюреру (капитану) СС Карлу Бишофу, недавно назначенному начальником строительства Освенцима, и архитектору, роттенфюреру (капралу) СС Фрицу Эртлу. При изучении их проектов обнаруживается, что жилые помещения изначально проектировались слишком тесными, чтобы там можно было поддерживать человеческие условия.
Первоначально планировалось, что в одном барачном блоке будет жить 550 заключенных: это означало, что на одного узника полагалась только треть площади, положенной на заключенного в концентрационных лагерях Старого Рейха, например, в Дахау. Но по проектам видно, что даже такой уровень плотности показался проектировщикам недостаточно высоким: в рукописных изменениях число 550 было вычеркнуто, его исправили на 744. Теперь, учитывая эту поправку, предполагалось, что заключенный в Биркенау будет занимать четверть общей площади, положенной узнику немецкого концлагеря. Такая бессердечность для СС была нормой: они знали, что это будет военный лагерь для специальных узников – не для британских или французских военнопленных, а для врагов, которых они полноценными людьми не считали: захваченных в плен советских солдат.
За первые семь месяцев войны с Советским Союзом немцы взяли в плен 3 миллиона солдат Красной Армии. Всего в ходе войны они захватили 5,7 миллионов, из них около 3,3 миллионов погибли в плену. После войны предпринимались попытки объяснить такие ужасные потери тем, что немцы не планировали взять в плен такое количество солдат за такое короткое время, поэтому и не создали соответствующих планов по их содержанию. Но на самом деле все совсем не так. Как следует из протоколов совещаний по экономическому планированию, изученных нами в первой главе, в Советском Союзе предполагался массовый голод как следствие того, что немецкая армия во время войны будет кормиться «за счет» советского населения. И планы по расширению лагеря Освенцим-Биркенау укладываются в схему: советских военнопленных нужно поместить в такую среду, где большинство из них неминуемо умрет.
