Еще раз повторю: да, оглашенная телеграмма Ленина жестока. Но было же много фактов совсем иного рода. Так, одного ученого в звании царского генерала арестовали, ему грозила смерть. Горький стал просить за него. «Так, по-вашему, он не знал, что сыновья спрятали оружие в его лаборатории? – спросил Ленин. – Надо, чтоб это разобрал Дзержинский». И через несколько дней позвонил Горькому из Москвы в Петроград: «Генерала вашего – выпустим, кажется, уже и выпустили. Скажите мне, что ему надо для работы». И таких примеров множество. Вот лишь несколько имен спасенных благодаря заступничествуЛенина известных ученых: Г. Ф. Депп, В. П. Осипов, Н. А. Буш, А. А. Крогиус, СП. Федоров, С. Ф. Ольденбург, В. Н. Туркин, Д. Д. Гримм, Л. В. Щерба…
Да ведь не только ученые. Горький в июле 1921 года говорил с Лениным об аресте священника А. И. Боярского. Ленин запросил И. С. Уншлихта, заместителя Дзержинского, о причине ареста. Последовал ответ: «За контрреволюционную агитацию, за связь с царской охранкой. Освобожден быть не может». Что еще мог сделать Ленин? Однако священника осудили всего на год принудительных работ, а отсидел он лишь два месяца. Есть основание полагать, что это связано именно с запросом Ленина.
С другой стороны, Ленин, как и все, особенно в обстановке тех дней, мог и ошибаться, мог и получать неверную информацию. Видимо, именно так произошло с известным делом В. Н. Таганцева. С ходатайством о нем обратилась А. Ю. Кадьян, знакомая семьи Ульяновых по Симбирску. 10 августа 1921 года Ленин дал распоряжение секретарю Л. А. Фотиевой: «Напишите ей, что я письмо прочел, по болезни уехал (ведь еще и болезнь! – В. Б.) и поручил вам ответить: Таганцев так серьезно обвиняется, что его освобождение сейчас невозможно. Я наводил справки о нем уже не раз».
А еще случалось и так. Однажды Горький просил за четырех человек, которым грозил расстрел. Ленин предложил ему взять их на поруки. Тот согласился. «Спасти этих людей не удалось, их поторопились расстрелять, – вспоминал Горький. – Мне рассказывали, что это убийство вызвало у Ленина припадок бешенства». А что вызвало у вас, «Дылдин», осуждение молодых нацболов на пять лет за то, что разбили люстру в приемной президента?
П. Б. Аксельрод, долгие годы знавший Ленина, сказал о нем: «От него пахло русской землей». А ведь от вас, Сергей Михайлович, не пахнет даже асфальтом Большой Дмитровки, а только – коленкором обложек пяти дипломов с отличием. Потому вам со всей этой гоп-компанией не стыдно было принимать участие в коллективном избиении покойного, в топтании могилы великого человека.
Не о вас ли – бездарных во всем, трусливых везде, лживых всегда – Андрей Вознесенский сказал: «Нам, как аппендицит, поудалили стыд»? Пожалуй, о вас.
2008 г.
Ушел еще один Спаситель. …
Я был в числе первых, до кого докатилась неожиданная весть о смерти Егора Гайдара. Он был моим политическим врагом. Труп врага хорошо пахнет? Нет, перед смертью все мы, патриоты и антипатриоты, равны. На поздравление де Голля в связи с победой и окончанием войны Сталин ответил: «В конце концов побеждает смерть». Недавно в беседе с народом вспомнил о смерти даже, казалось бы, бессмертный товарищ Путин. Однако все-таки хорошо будет пахнуть труп вражеского антинародного режима, в создании коего Гайдар сыграл важную роль.
Его матери Ариадне Павловне я сразу выразил свое сочувствие. Мы знакомы по даче уже много лет, и у нас самые добрососедские отношения. Ее внук Петька, сын Гайдара, когда был мальчишкой, высоко ценил яблоки в нашем саду – действительно, самые вкусные во всем поселке, особенно антоновка.
В пику знаменитой книге Ленина «Государство и революция» Гайдар, вознамерясь сокрушить ее автора, написал книгу «Государство и эволюция», оставшуюся незамеченной даже его другом Чубайсом. А умер Гайдар, как и Ленин, на 54-м году и почти в такой же мороз, как в 1924 году. Вот тебе и рево, вот тебе и эво…
Несмотря на великую любовь к эволюции, за две недели до смерти на презентации книги бывшего ярославского губернатора Лисицына, того самого, что подставлял Черномырдину для убийства в лесу медведицу с двумя медвежатами, Гайдар сказал: «То, что происходило в России в начале 90-х годов, – это великая революция! Но это не означает, что она была хорошей и романтической» («КП», 17.12.09). Кто не согласен? Оказывается, его ближайшие друзья-единомышленники. Они считают эту «революцию» очень для себя хорошей.
Я не думал писать эту статью, надеялся, что все пройдет негромко и скромно, как принято хоронить банкротов, однако бесстыдный визгливый шабаш, устроенный этими друзьями, нельзя оставить без внимания. Их, конечно, распалили недавние заявления В. Путина и Д. Медведева о начале 90-х как о времени государственного грабежа и разбоя. И вот они вылезли изо всех щелей, если по алфавиту, то – от Петра Авена, в результате революции укоренившегося в доме замечательного писателя Алексея Толстого, до Ирины Хакамады, благодаря революции обитающей в квартире великой Марии Бабановой, и даже до Григория Явлинского, залегшего на дно, вероятно, из опасения новой революции. Откуда-то приполз даже беглый марксист Бурбулис, некогда благодаря революции «самый могущественный в мире литовец». Вылезли и заголосили…
* * *
Но, почитая субординацию, следует начать с президента. Он в телеграмме родным усопшего назвал его «выдающимся ученым, смелым, честным, решительным человеком, который всегда твердо следовал своим убеждениям». Прекрасно! Только есть маленькая поправочка. Когда этому выдающемуся ученому дали власть, он повел себя, как Никита-кукурузник, который был не очень выдающимся ученым. Деятели такого рода всегда уповают на таинственный «философский камень», с помощью которого можно решить все проблемы. Такой «камень» Хрущев усмотрел в кукурузе. Она, по его убеждению, должна была поднять на небывалую высоту наше сельское хозяйство. Увы, факир был пьян, и фокус не удался. И Гайдар-ученый вынул из-за пазухи свой «филкамень». Он стал нас уверять, что стоит лишь отпустить цены, как они, подскочив раза в два-три, остановятся, и вскоре настанет золотой век. Ему возражали, его предостерегали многие: от вице-президента Александра Руцкого до видного английского экономиста Джона Росса, который заявил: «Экономическую политику нынешнего правительства России ждет банкротство. Полная ошибочность и бессвязность этой политики ясны. Либерализация цен в условиях монополизированной экономики ведет не к увеличению выпуска продукции, а к стойкому росту цен, вызывает лишь инфляцию». Как либерал Гайдар ответил на эти предостережения? По причине недосягаемости Росса он предложил подать в отставку лишь Руцкому. И язвительно присовокупил: «Подобного рода заявления делают вице-президента в глазах населения защитником народа». Какой, дескать, это позор для политика – быть защитником народа! Вот я…
И отпустил цены. И что же? Они подскочили не в два-три раза, а взвились за облака на высоту раз в 100–200 большую. И это – ученый? Что вы сказали бы, президент, если к вашей заболевшей матушке пришел бы врач и прописал ей лекарство, твердо пообещав быстрое выздоровление, а она едва не загнулась вовсе? Как вы назвали бы этого человека – врачом или прохвостом? Вы заплатили бы ему или подали в суд?
