Выходит, только и занят был человек всю жизнь своей персоной: и в Восьмом квартете «воздвиг надгробный памятник себе», и в Пятой симфонии финал-то «внешне жизнерадостный, оптимистический», но ее «внутренняя пружина» — «тема гибели автора, сам Шостакович погибает, его убивают, а народ вокруг не замечает и продолжает идти».
И вот еще в симфонии «1905 год». А о Двенадцатой симфонии «1917 год», посвященной Ленину, автор просто умолчал. Но мог, пожалуй, сказать бы: «Ленину? А вот покойная сноха Чуковского где-то кому-то рассказывала, что первоначально там стояло „Посвящается Троцкому“».
И так дотягиваются до Седьмой симфонии, самой великой и знаменитой. Т. Крицкая пишет: «Она не могла быть простым откликом на вторжение Гитлера». Разумеется. Это ваша статья — простой и даже убогий в своей лживости отклик на юбилей композитора. В книге Волкова, говорит, «мы находим слова Шостаковича, указывающие на более глубокий смысл: „Сочиняя тему нашествия, я думал совсем о другом враге человечества“». Совсем о другом! То есть не о нацизме, который обрушился на родину, а о чем?..
Разумеется, никаких доказательств, что композитор говорил это, нету. Он, разумеется, и не мог так сказать. Это слова самого Волкова, а он, как это видно из всей его книги, «другим врагом человечества» считает Советский Союз, откуда удрал, Россию, социализм. Так вот, Соломон хочет убедить нас, что в роковой час заодно с Гитлером выступил против родины и Шостакович, ударил с тылу. То есть поставил великого русского композитора, коммуниста, в один ряд с Муссолини, Маннергеймом, Антонеску и другими союзниками Гитлера по агрессии.
А вот что писал о Седьмой симфонии Алексей Толстой: «Гитлер не напугал Шостаковича. Он — русский человек, и если его рассердить как следует, то способен на поступки фантастические… Симфония возникла из совести русского народа, без колебаний принявшего смертельный бой с черной силой… Шостакович прильнул ухом к сердцу родины и сыграл песнь торжества». Ну это, конечно, писателю тоже продиктовал КГБ, а утвердил Сталин.
И ведь вся эта галиматья разбивается в пыль одной лишь солнечной «Песней о встречном», написанной двадцатипятилетним Шостаковичем в содружестве с таким же молодым Борисом Корниловым.
Нас утро встречает прохладой,
Нас ветром встречает река.
Кудрявая, что ж ты не рада
Веселому пенью гудка?
Не спи, вставай, кудрявая!
В цехах звеня,
Страна встает со славою
Навстречу дня!..
Мог бы «скептик советской власти» написать музыку на такие слова? И какую музыку!.. В 1945 году анонимно посланная на конкурс в Организацию Объединенных наций музыка песни стала ее гимном. А к каким фильмам писал Шостакович музыку — от «Встречного» и «Юности Максима» до «Великого гражданина» и «Падения Берлина»! Скептик?..
И у вас, Владимир Теодорович, поднялась рука уподобить работу Волкова «расчистке иконы реставратором», написать, что его книга «помогает докопаться до зашифрованной сути произведений Шостаковича». Да если до Волкова они оставались зашифрованными, то есть никому непонятными, откуда же всемирная слава? Весь мир восхищался чем-то неразгаданным?
Конечно, симфоническая музыка дает большой простор для толкований ее смысла, но все-таки если симфония названа «1917 год» и посвящена Ленину или героям Сталинградской битвы, то надо музыку и соотносить с этими событиями, с этими именами, а не с тем, что взбредет в голову. Вот Восьмой квартет. Волков уверяет: это «размышление о Пастернаке»! Почему? А потому что поэт умер именно в этом году, какие нужны еще доводы? Правда, тут же добавляет: «Это реквием самому себе» в связи с недавним вступлением в партию.
* * *
И вот здесь — самое замечательное! Читаем: «Роковой 1960 год! Неожиданный для всех поступок Шостаковича. Многими он до сих пор расценивается как самая большая ошибка композитора: он вступил в Коммунистическую партию». Но что же неожиданного в том, что пятикратный Сталинский лауреат, кавалер трех орденов Ленина, ордена Октябрьской революции, лауреат Ленинской премии вступил в партию Ленина — Сталина? Что неожиданного, если человек всю жизнь прославлял революционную борьбу своего народа, начиная с 1905 года, одну симфонию посвятил Ленину и проклинал врагов Советской родины? Как такому художнику могло претить все советское? А уж если вопреки всем фактам однако же претило, то следовало не принимать эти многочисленные награды и премии, ну хотя бы от одной отказаться в пользу молодого и талантливого композитора, допустим, Валерия Гаврилина, который и жил трудно. По другим причинам, но отказался же в свое время от премии Анатолий Калинин, не принял Юрий Бондарев орден от Ельцина, а недавно бывший министр геологии Евгений Александрович Козловский послал куда подальше с его побрякушкой президента Медведева, вздумавшего обласкать заслуженного старика в связи с 85-летием. Ты, говорит, только что повесил орден предателю Горбачеву и хочешь этими же руками мне, коммунисту, повесить?! Да пошел ты!..
А Шостакович все принял. Кто же он после этого, если вы правы? Как его тогда называть?
А что рокового в его вступлении в партию, это лишило его творческого дара? Ничего подобного, продолжал очень плодотворно работать. Или он в этот же год тяжко заболел? Нет, здоровье несколько пошатнулось раньше, а в этом году композитор сломал ногу на свадьбе сына. Но как бы то ни было, а в славе и почестях прожил с партийным билетом у сердца еще пятнадцать лет. Может, от него ушла жена? Ну… Он как раз вскоре развелся с женщиной, с которой жизнь не ладилась, и в 1962 году в 56 лет женился на беспартийной девушке, которая была на тридцать лет моложе. Как ни странно, членам партии это не запрещалось. И уж одна разница в тридцать лет чего стоит для характеристики душевного состояния человека, хотя и сломавшего ногу.
Как обстояло дело со вступлением Шостаковича в партию, нам рассказывают Исаак Гликман, Лев Либединский, Абрам Ашкенази, наш Соломон, Татьяна Крицкая и Аркадий Троицкий. (Вот обложили!) Некоторых из названных Волков именует «преданными друзьями» композитора. Помните рассказ Оскара Уайльда «Му devoted friend?». Право, они словно оттуда. Эти преданные друзья, говорит, оставили «бесценные воспоминания».
Кое в чем воспоминания не совпадают. Так, одни божатся, что Шостаковича «загнал в партию» лично член Президиума ЦК П.Н. Поспелов; другие — что это произошло «после настойчивой проработки композитора знающими свое дело органами», то бишь славного КГБ; третьи — что «в партию он вступать ни за что (!) не хотел, но в конце концов был вынужден подчиниться неумолимому нажиму начальства». Какого начальства — неизвестно. Преданные друзья уверяют; «По инициативе Хрущева было решено сделать Шостаковича председателем Союза композиторов РСФСР, а для того чтобы занять этот пост, ему необходимо вступить в партию».
Дорогой Владимир Теодорович, но это же лютая чушь! Дело было в разгар хрущевской «оттепели». Но и раньше не существовало силы, которая могла бы кого-то «загнать в партию». А уж такую фигуру, как Шостакович, никто не мог как насильно поставить во главе Союз композиторов, так и «загнать в КПСС». Когда моя жена стала главным редактором киностудии Вузфильм, ей предложили вступить, но она ответила так: «У нас в семье уже есть один твердолобый большевик. Этого вполне достаточно». И все.
