После вторжения мать одного убитого американского солдата рассказала, что ее сын звонил ей 14 декабря, чтобы сообщить, что он идет на опасное задание. «Он позвонил, чтобы попрощаться… и сказать, что может не вернуться домой». Это было перед инцидентом на контрольно-пропускном пункте. Другой военнослужащий, общаясь с репортерами после вторжения, сказал, что солдаты узнали об этом, «возможно, за четыре или пять дней до того, как вам самим это стало известно». Когда репортер спросил, когда же это было, — офицер не дал солдату ответить [42].
Это свидетельство того, что война была запланирована задолго до того, как американский военнослужащий был застрелен. Для этого нужен был всего лишь предлог, случай.
Спустя два дня после инцидента американский лейтенант в свободное от службы время выходил из прачечной, когда к нему приблизился панамский полицейский (или военный). Американец дважды выстрелил и ранил панамца. «Американскому военнослужащему угрожали», — заявила администрация Буша, допустив перед этим, что эта история, в которой убитый панамец применил оружие, была ложной [43]. Однако нигде не сообщалось, что Панама напала на США в результате данного происшествия.
Таким образом, одна сверхдержава сокрушила одну из самых малочисленных армий на американском полушарии. Это был седьмой раз, когда Соединенные Штаты вторгались в Панаму, с тех пор как в 1903 году они присоединили эту область Колумбии, чтобы построить канал (см. Приложение 2). Новый председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Колин Пауэлл (Colin Powell) объявил во время вторжения: «Мы должны повесить на нашей двери табличку, гласящую: «Здесь живет Сверхдержава» [44].
Но Сверхдержава тем не менее должна была проявлять уважение к общественному мнению остального мира. Соответственно, ведущие представители Департамента юстиции, Госдепартамента и министерства обороны собрались вместе и пришли к единодушному выводу, что вторжение в суверенное государство Панаму, смещение ее лидера и уголовный процесс в США — все это выглядело законно и пристойно.
Вторжение назвали операцией «Правое дело» — возможно, для того чтобы американская военная машина могла провести следующие действия:
— розыск и арест сотен гражданских сторонников Норьеги, даже несмотря на то, что им не предъявляли уголовные обвинения ни в США, ни в Панаме; разрушение домов, чтобы только схватить некоторых из них;
— принудительное задержание машин «скорой помощи», мчавшихся с включенными проблесковыми сигналами и сиренами, чтобы доставить больных в госпиталь, для обыска в целях обнаружения сторонников Норьеги, переодетых в пациентов;
— стрельба в воздух без предупреждения на заполненных людьми улицах;
— установление комендантского часа;
— организация экскурсий в дом и офис Норьеги для репортеров, чтобы те, разинув рты, совали нос во все личные дела человека — от фотографий до нижнего белья, чтобы опубликовать и высмеять все — от сексуальных предпочтений до религиозных верований;
— вторжение в тюрьмы и освобождение заключенных; новый командующий Силами по поддержанию общественного порядка Панамы, назначенный американцами, осудил необычную волну преступности и насилия, которая поднялась в стране после вторжения, после того как сотни опасных преступников были освобождены американцами; он объявил, что количество нападений, убийств и других преступлений стало намного больше, чем при режиме Норьеги;
— ношение масок на лицах, выстрелы в воздух, нападение на дом посла Никарагуа: посла уложили на землю; его и еще семерых человек удерживали под дулом автомата, пока солдаты США обыскивали дом и конфисковывали оружие, 3000 долларов наличными и личные вещи; деньги так и не вернули, как сообщил посол;
— посольство Ватикана, в котором Норьега нашел убежище, окружили, и в течение нескольких дней соседние районы будоражила оглушительная рок- и барабанная музыка из громкоговорителей. Американские солдаты прокручивали возле посольства пародию на старую песню Вуди Гатри: «Эта земля — моя земля, та земля — моя земля, здесь нет другой земли, кроме моей» [45].
«Многие панамцы поначалу приветствовали интервенцию США, — сообщала «Лос-Анджелес тайме». — Но по мере продолжения борьбы, на четвертый день, в субботу из Панамы стали поступать сообщения, подтверждающие распространение недовольства американским присутствием. Жители Панамы стали чувствовать опасности гораздо больше, чем при режиме Норьеги, — заявило официальное лицо [американской] администрации» [46].
В первую годовщину американского вторжения жители страны не знали, как отмечать эту дату — как праздник или день скорби. В итоге президент Эндара (Endara) официально объявил этот день Национальным днем осуждения [47].
«От Мексики до Аргентины правительства стран Латинской Америки резко осудили применение силы США против генерала Мануэля Антонио Норьеги в Панаме».
Сообщение из газеты от 20 декабря 1989 года [48]
«Я высоко ценю поддержку, которую мы получили, уверенную поддержку от Конгресса США и от наших соседей в Латинской Америке».
Джордж Буш, 21 декабря 1989 года [49]
Организация американских государств (ОАГ) одобрила резолюцию «глубокого сожаления по поводу военной интервенции в Панаму» 20 голосами против одного — против проголосовали США.
«Мы в гневе», — заявил пресс-секретарь Госдепартамента Ричард Ваучер (Richard Boucher). Организация американских государств, объявил он, «упустила историческую возможность выйти за рамки своих традиционно узких представлений о невмешательстве» [50].
Послесловие
В течение 1990-х годов США играли важную роль в создании в Панаме строго секретной разведывательной службы с емким названием «Совет общественной безопасности и национальной обороны» (Council of Public Security and National Defense). Новую службу возглавил человек, который дважды был важным министром в марионеточном правительстве Норьеги. Правительство официально признало, что ЦРУ содействовало в подготовке персонала новой службы, а Департамент юстиции США и в дальнейшем оказывало помощь в обучении полиции Панамы.
По сообщениям, одной из задач агентства был сбор информации о «возмутителях спокойствия», включая представителей оппозиции, организующих массовые демонстрации. Другой целью было обновление Национальной полиции, состоявшей из остатков армии Норьеги. «Мы будем следить за полицией, — заявил американский чиновник. — Мы не можем позволить монстру подняться заново». Это оставило открытым вопрос, над кем будет надзирать новая спецслужба [51]. В то же время группа 4-й армии США по ведению психологической войны установила общественную горячую линию с целью обличить сторонников Норьеги, преступников, оппозиционеров, диверсантов и антиамериканских борцов, которые были задержаны американскими войсками и отправлены в лагеря для интернированных [52].
В декабре 1990 года, когда президент Гильермо Эндара столкнулся с невозможностью подавления военного восстания, он призвал американских военных вмешаться и подавить восстание [53]. Годом ранее Эндара принял присягу как президент на военной базе США во время американского вторжения. Данные официального исследования Пентагона по оккупации Панамы говорят, что реальные планы после вторжения составлялись напрямую военным правительством США вместе с главой Южного командования США в Панаме, который фактически управлял страной. В последнюю минуту было принято решение назначить Эндару президентом, но его правительство, как заявлялось в исследовании, «было всего лишь ширмой» [54].
