Вероятно, у ЦРУ было больше штатных сотрудников — не считая его многочисленных платных агентов, работавших под официальным и неофициальным прикрытием за рубежом, чем у Госдепартамента. Часто руководитель резидентуры ЦРУ в той или иной стране служил там дольше, чем посол, и имел большее финансирование и влияние. Когда это было нужно для их целей, представители ЦРУ в обход посольства и принятого протокола выходили непосредственно на руководителя страны и других высокопоставленных лиц.
ЦРУ обладало собственными военными силами, включая ВВС и дипломатическую службу со своей внешней политикой, хотя она, конечно, не шла вразрез с фундаментальными целями США в холодной войне и антикоммунистической идеологией.
Не боясь разоблачений или осуждения, ЦРУ не стеснялось экспериментов в стиле доктора Стрейнджлава по контролю над человеческим разумом и разработке биохимического оружия (см. фильм режиссера Стенли Кубрика «Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил бомбу», вышедший в разгар холодной войны. — Прим. ред.). В результате этих экспериментов в небе над Соединенными Штатами было распылено огромное число бактерий, что привело к болезням и смертям.
Все это давало пьянящее чувство — играть в мужские игры детскими игрушками. ЦРУ не принимало ни малейших ограничений свободы своей деятельности: они были британскими колониальными губернаторами, а весь мир — их Индией.
Затем, в середине апреля, последовал провал операции ЦРУ в Заливе Свиней на Кубе. Международные страсти не успели утихнуть, а Управление снова оказалось на первых страницах международной прессы. 22 апреля четыре французских генерала захватили власть в Алжире, пытаясь оставить страну в составе Франции. Путч, длившийся четыре дня, был следствием прямой конфронтации с президентом Франции Шарлем де Голлем (Charles de Gaulle), провозгласившим курс на то, чтобы «Алжир управлялся не из Франции, а самими алжирцами».
На следующий день левая итальянская газета И Paese сообщила: «Неудивительно, что некоторые источники в Париже обвиняют американские спецслужбы во главе с Алленом Даллесом в участии в заговоре четырех радикальных генералов» [1].
Остается загадкой, была ли 11 Paese первоисточником этого обвинения. Даллес сам позже писал, что итальянская газета была «одной из первых, кто заявил об этом». По словам Даллеса, «все это было чистой мистификацией, подстроенной коммунистами» [2].
Газета «Нью-Йорк тайме» сообщила, что обвинение, очевидно, начало циркулировать на уровне слухов в день путча [3]. Ее поддержала «Вашингтон стар» (Washington Star), добавив, что старт этим слухам был положен «второстепенными чиновниками в Енисейском дворце по их собственной инициативе», которые дали репортерам понять, «что заговор генералов был поддержан радикальными антикоммунистическими элементами в правительстве и вооруженных силах США» [4].
Каким бы ни было их происхождение, слухи быстро расползлись по всему миру, а французское МИД не стало опровергать передовицу газеты «Монд» (Le Monde) от 28 апреля, в которой говорилось, что «США во время последнего кризиса вели себя неумело. Достоверно установлено, что американские агенты более или менее активно поддерживали генерала Шалля (Challe) [руководителя путча]… Президент Кеннеди, конечно, об этом не знал» [5].
Все источники соглашались с тем, что если ЦРУ действительно причастно к путчу, то это было сделано по двум причинам. Во-первых, существовало опасение, что если Алжир получит независимость, в скором времени там к власти придут «коммунисты», которые были в рядах Фронта национального освобождения (ФИО, National Liberation Front), в течение нескольких лет воевавшего с французской армией в Алжире во время знаменитой битвы за Алжир. Ожидалось, что именно с ФИО де Голль будет вести мирные переговоры. Во-вторых, ЦРУ надеялось, что этот процесс ускорит отставку де Голля, поскольку именно он был основным препятствием на пути осуществления планов США в рамках блока НАТО. Среди прочего, генерал отказывался передавать французскую армию под единое военное командование и был против эксклюзивного американского контроля над ядерным оружием альянса.
Все сходились также на том, что мятежные генералы рассчитывали на поддержку со стороны важных военных и гражданских кругов Франции, чтобы перенести восстание в метрополию и свергнуть де Голля. Несмотря на маловероятность такого развития событий, французское правительство отнеслось к угрозе всерьез, и французский премьер Мишель Дебре (Michel Debre) выступил по телевидению, предупредив о возможной высадке парашютистов в Париже и выступлениях оппозиции [6].
Реакция в американской прессе имела различный характер. Обозреватель «Вашингтон пост» Маркие Чайлдс (Marquis Childs) писал, что французы были так потрясены путчем генералов, что просто обязаны были найти козла отпущения. В то же время он цитировал «одно из самых высокопоставленных должностных лиц Франции»:
«Конечно, ни ваше (американское) правительство, ни Государственный департамент, ни президент не имели с этим ничего общего. Но когда у вас так много агентов во всех частях света, то неудивительно, что некоторые из них могли вступить в контакт с алжирскими генералами» [7].
Журнал «Тайм» смягчал историю, повторяя, что Соединенные Штаты были сделаны козлом отпущения и что ЦРУ стало «любимой мишенью прессы в последние недели» [8].
Джеймс Рестон (James Reston) писал в «Нью-Йорк тайме»:
ЦРУ «вовлечено в неловкую связь с антиголлистскими офицерами, которые организовали на прошлой неделе в Алжире восстание… [события в Заливе Свиней и Алжире] дают понять, что ЦРУ вышло за границы объективного ведомства по сбору информации и стало защитником людей и политики, которые ставят правительство в неловкое положение» [9].
Однако К. Л. Зульцбергер (С. L. Sulzberger), который был в «Нью-Йорк тайме» сотрудником, самым близким к ЦРУ со дня его основания, категорически заявил, что «никакие лидеры мятежников не имеют никакого отношения ни к одному американцу в Алжире… Ни один сотрудник консульства не встречался с мятежниками». Спустя несколько дней, однако, госсекретарь Дин Раск (Dean Rusk) рассказал, что эмиссары мятежных французских генералов просили помощи в американском консульстве в Алжире, но получили отказ.
По мнению Зульцбергера, все эти слухи были частью преднамеренной программы по «дискредитации франко-американских отношений», запущенной в Москве, но поддержанной «антиамерикански настроенными французскими чиновниками» и «наивными людьми в Вашингтоне… Любой желающий может убедиться, что все это началось статьей в московских «Известиях» от 25 апреля» [10]. Последнее утверждение, как мы видели выше, не соответствует истине.
Известный американский обозреватель Уолтер Липпманн (Walter Lippmann), встречавшийся с де Голлем в Париже незадолго до путча, писал:
«Причина, по которой французское правительство не хочет снимать с ЦРУ обвинения за его поддержку мятежных алжирских генералов, заключается втом, что оно и так было сердито на ЦРУ из-за постоянных вмешательств во внутреннюю политику Франции. Французские обиды, оправданные или нет, связаны с недавним принятием французского законодательства о ядерном оружии и предполагаемых попытках агентов ЦРУ помешать его принятию» [11].
