Не нашлось ни одного убедительного подтверждения тому, что Путин является искренне верующим. Человек, с которым он создал властный тандем, оказался приверженцем йоги, хотя публично демонстрирует свою церковность. Другой высший государственный чиновник, которому Путин доверил министерство образования, на протяжении нескольких лет, как говорят в церкви, «саботирует» преподавание в школах основ религии.
Путин с одинаковым благоговением совершает поездки и на христианский Святой Афон, в буддийский монастырь Шаолинь. В ходе «прямой линии» 15 декабря 2001-го Путин объединил все религии с коммунизмом: «…Мы утратили определенные ценности советского периода, связанные с кодексом строителя коммунизма, с «Моральным кодексом строителя коммунизма». Но если мы заглянем в этот «Моральный кодекс строителя коммунизма» – это выдержки из Библии, на самом деле, и ничего нового человечество не придумало.
Наши традиционные конфессии – и буддисты, и христиане, и иудеи, и мусульмане, они в целом придерживаются – что касается базовых ценностей, нравственных, моральных ценностей – по сути, одних и тех же позиций. И, безусловно, это то, что нам вместе подлежит укреплять. И других ценностных ориентиров у нас нет и вряд ли в ближайшее время появятся».
В феврале 2006 года заместитель главы администрации президента г-н Сурков в качестве основы социального консенсуса выдвинул всеобщее стремление к материальному благополучию: «Именно материальный успех, свобода и справедливость составляют основные ценности, которые мы с вами разделяем» – это слова из речи В. Суркова перед слушателями Центра партийной учебы и подготовки кадров партии «Единая Россия». Власть не замечала абсурдности данного положения, не понимала, что не могут быть основой общественного согласия ценности, которые по самой своей природе вносят раздор и конкуренцию в общественную жизнь. А именно таковы ценности материальные, из-за редкости и ограниченности которых идет вечная война всех против всех в экономической сфере общества. Самодовлеющее стремление к материальным ценностям неизбежно деформирует подлинное понимание свободы и справедливости, трактуя их в угоду материально сильным и успешным.
И в этом Путин похож на Конфуция, который также был агностиком. (Агностик – человек, считающий невозможным познать, что такое Бог и есть ли Он вообще.) Конфуций никогда не учил вере в Бога. Он верил только в ценность правильного устройства человеческого общества. Конфуций не занимался вопросами, касающимися потустороннего мира. Он учил, что каждый мог бы жить как чиновник, «благородный человек». Конфуций повел китайскую мысль по окольному пути, которому не видно конца.
Дневник спарринг-партнера по дзюдо только подтвердил смутные догадки об истинном мировоззрении Владимира Путина. А деятельность человека, его мотивы и поступки производны от мировоззрения. Мировоззренческий выбор политиков – это публичный вопрос, неизмеримо более важный, чем их налоговые декларации и счета!.. Личность правителя порой на века определяет судьбу народа.
С кем Путин? Мысль, что одновременно можно служить и Богу, и мамоне – есть безусловный духовный соблазн и гибельное заблуждение. Продолжателем чего он является – тысячелетней исторической России, с ее грехами и слабостями, но в основании своём христианской, православной страны? Или продолжателем коммунистического государства? Или Путин намеревается породить какой-то совершенно новый для России порядок?
Путин с детских лет находится под влиянием восточной философии. Рискну предположить, что мы стоим на пороге небывалого государства. Вырисовываются контуры «построссийской» России. Новая Россия будет обладать китайским умом и русской душой, которых объединит чекистское сердце.
В чем проявляется китайский ум? Если говорить о наиболее разительном отличии Китая от Европы, об их принципиальном расхождении, то оно сводится в первую очередь к тому, что в Китае никогда не помышляли об ином режиме, кроме «государева пути», монархии. Китайцы никогда не противопоставляли друг другу различные формы политического устройства – монархию, олигархию и демократию. Они различали лишь периоды «порядка» и «беспорядка»: в первом случае государю дают хорошие советы и его благотворное влияние осеняет жителей страны, во втором он становится жертвой своего дурного окружения и собственных пороков, отвергает свой нравственный долг и страна ввергается в хаос. Сам же принцип единоличного правления в Китае ни разу не ставился под вопрос. Да и в наши дни оспаривается не всегда: коммунистических идей больше нет, а китайская компартия по-прежнему правит безраздельно, будто других возможностей в природе просто не существует.
Большое значение в конфуцианстве придается ритуалам, определенным нормам поведения в различных обстоятельствах. Эти ритуалы, которые были собраны и зафиксированы в различных трактатах, оставались в значительной своей части неизменными. Конфуцианство стало официальной идеологией китайского государства и обязательным мировоззрением для всех чиновников. Поэтому, чем более высокую ступень занимал чиновник, тем тщательнее он должен был исполнять эти церемонии. Всякий желающий занять положение в обществе должен был подчинить им всю свою жизнь.
В конфуцианстве отсутствовали профессиональные священнослужители, жертвоприношения совершались главами семейств, государственными чиновниками и императором. Благодаря конфуцианству Китай оставался неизменным на протяжении двух с половиной тысяч лет.
В конфуцианстве наряду с культом Неба особо почитается государство, возглавляемое императором, – цивилизованный Китай, который есть Поднебесная, – противостоящее «варварам». Почитание государства выражено в социально-этических установлениях и административно-политической системе – регуляторе экономических процессов.
В императорском Китае конфуцианство являлось государственной религией, уважительное отношение к этой идеологической системе сохраняется и в Китайской Республике на Тайване. В годы «культурной революции в КНР» (1966–1976) учение Конфуция было признано опасным и несовместимым с коммунистическими идеями маоизма. Однако и после смерти Мао Цзэ-дуна конфуцианство продолжает играть заметную роль в жизни китайцев. Этому способствует то, что весь социально-этический строй жизни не только китайского, но и других дальневосточных обществ базируется на исторически усвоенных принципах конфуцианства. После смерти Конфуция правитель царства Лу построил ему храм и повелел, чтобы в честь него совершались жертвоприношения. В народных массах Конфуций всегда почитался как божество. Существует посвященный ему ритуал с жертвами, религиозными танцами и молитвами. Конфуций почитаем как никто иной в его стране.
* * *
В Европе политические памфлеты печатали обычно где-нибудь тайком и провозили под полой. Местом тайного издания могли служить города и страны. Французские мыслители XVIII века часто издавались в Голландии. Когда же обличения писали стихами, то это не потому, что хотели притупить их полемическую остроту, смягчить эффект, а напротив – чтобы использовать сатирический потенциал и сделать критику более язвительной (скажем, «Возмездия» Виктора Гюго). Образ не скрадывает критику, а делает ее лишь острее.
Итак, контраст в этой области очевиден: в Европе цензура, осуществляемая властями, касалась прежде всего вопроса об Истине и носила, таким образом, религиозный характер, отсюда и религиозные войны. В Китае войн на религиозной почве никогда не было. Даже гонения на буддизм в 842–845 гг. не были таковыми, ибо там никогда не стоял вопрос о догматизации истины. Но дело еще и в том, что ценности иного порядка никогда не стояли выше и вне общества. Даже инквизиция была политической и распространялась не на аспекты веры, не на борьбу идей, а лишь на мнение о правителе или правящем клане.
