Слегка зависнув на мгновение в воздухе, вертолеты начали разворот. Солоухин поднял бинокль, хотя даже невооруженным глазом хорошо было видно, как опустились округлые носы «шмелей» и сами машины, замерев на мгновение, начали пикирование в сторону склона хребта.
– Там, похоже, еще один отряд… – предположил капитан Топорков. – Третий… Первые два туда попасть не могли…
– Продолжаем движение! – Солоухин не позволил своим бойцам остановиться, чтобы полюбоваться картиной. А полюбоваться было чем.
С дымом и огнем, оставляя в воздухе клубящийся инверсионный след, устремлялись в сторону склона «НУРСы», и над хребтом, совсем рядом с перевалом, поднимались грязно-сизые грибы огня и дыма.
– Там засада была… Нас ждали… – Топоркову все не давал покоя вопрос, кого же атакуют вертолеты. – Значит, дождались…
– Только не нас… – подсказал оказавшийся рядом старший лейтенант Вадимиров. – Но я не против того, чтобы любая засада вместо нас дожидалась такой атаки…
Быстро отстреляв боезапас, вертолеты развернулись и двинулись прямо над самым хребтом в сторону спецназовцев. Солоухин понял, что забирать их хотят без посадки, прямо с хребта. Должно быть, дальнейший путь был небезопасен. Двумя вертолетами уничтожить целый отряд душманов было невозможно.
– Поднимаемся выше! – прозвучала команда.
* * *
Одно дело производить оперативную высадку из зависших над землей вертолетов. Это привычно и быстро, и позволяет вступить в бой раньше, чем ноги коснутся земли. Совсем другое производить в тех же условиях посадку. Времени уходит втрое больше, хотя вертолеты и опустились на максимально допустимую высоту, и лопасти почти по камням бьют, сдувая с них пыль.
Майор Солоухин бегал от вертолета к вертолету, руководя посадкой, подгоняя даже тех, кого и подгонять не требовалось. И вдруг хватился, что давно уже не видит капитана Латифа. Не здесь, на посадке не видит, а не видит с тех самых пор, когда афганский капитан предсказал всем гибель в недрах разверзнутой земли.
– Кто афганца видел? – спросило майор громко.
Никто не ответил утвердительно.
Посадка уже заканчивалась. Солоухин сунул голову в один вертолет:
– Капитана Латифа здесь нет?
– Никак нет, товарищ майор, – отозвался из глубины салона старший лейтенант Семарглов.
– Василий Иванович, пойдем во второй «шмель». Надо кое-что обсудить…
– Прапорщик Кротов за меня… – распорядился Семарглов и выпрыгнул наружу, где сразу интуитивно пригнулся, хотя винты задеть его никак не могли. Реакция десантника, более привыкшего пользоваться самолетами.
Вместе с майором они заспешили ко второму вертолету. Там посадка уже заканчивалась.
– Капитан Латиф здесь? – крикнул Солоухин, стараясь, чтобы его услышали, несмотря на шум винтов.
– Он, кажется, в том вертолете… – сказал капитан Топорков, сидящий рядом с люком.
– Нет его там… И не было…
Топорков выпрыгнул из люка и осмотрелся.
– Где ж он быть может? Сам себе бездну накаркал?..
– Товарищ майор, – из глубины салона раздался голос старшего лейтенанта Вадимирова. Старший лейтенант еще больше Солоухина старался перекричать винты, но, не будучи уверен в своих способностях, высунулся из вертолета. – Ефрейтор Щеткин видел: когда мы перешли на бег, капитан Латиф сел на колени и начал молиться. Отстал, наверное…
– Почему сразу не доложили?
– Думали, догонит…
– Что же нам, ждать теперь его?
– Не буду я ждать! – высунувшись из салона, сказал высокий и объемный командир вертолетного экипажа. – Заканчивайте посадку. «Духи» вот-вот здесь будут… И без того два самолета сегодня потеряли… Теперь еще и два «шмеля» под угрозой… Давай быстрее, майор… Я взлетаю…
Солоухин хорошо знал этого вертолетчика. Знал, что подполковник слов на ветер бросать не будет и поступит по-своему.
– Садимся…
Но сам забрался в вертолет последним и перед этим оглядел все окрест. Поблизости никого видно не было.
Капитан Латиф пропал…
* * *
Место майору уступили, тем не менее он сразу прошел в пилотскую кабину и остановился там в дверях, наблюдая за взлетом.
– Что ты, майор? – обернулся командир экипажа.
– Слушай… Нельзя же человека бросать… Сделай круг… Глянем…
Подполковник вздохнул, о чем красноречиво поведал его колыхнувшийся живот.
– Показывай, где…
Солоухин шагнул вперед, пальцем показывая направление.
Выбрав обороты, подполковник положил машину круто набок и сделал круг над местностью, только недавно оставленной спецназовцами. Смотрели все, и сам Солоухин, и командир экипажа, и второй пилот, и даже бортмеханик, втиснувшийся в небольшую кабину, прильнул к боковому остеклению.
– Сквозь землю провалился… – сказал подполковник вполне серьезным басом.
– Он сам этого очень хотел и нам то же обещал… – вполголоса, чтобы никто не расслышал, сказал майор.
Сделали второй круг. Результат оказался тем же.
– Все… Летим… – командир экипажа проявил категоричность. – А то и нас собьют…
– Летим… – со злостью согласился Солоухин. – А кого еще сбили?
– Два бомбардировщика… К вам летали… Два из трех… Один сбили… Второй на посадке сам разбился. По совершенно непонятной причине… В условиях полной видимости… Я по связи слышал… – подполковник постучал по покрытой пылью сетке, прикрывающей мембрану бортового приемника.
Винтокрылая машина совершила еще один разворот и круто пошла кверху, догоняя второй вертолет, не выполнявший дополнительные поисковые круги и потому оторвавшийся от командира звена на значительное расстояние.
Минуты две летели молча. Майор Солоухин стоял в дверях пилотской кабины, раздумывая над тем, что случилось с капитаном Латифом и что он будет докладывать в штабе относительно исчезновения афганца.
– Смотри… Смотри… Да что ж он… – ни к кому конкретно не обращаясь, внезапно закричал, срывая свой низкий голос до визгливых нот, подполковник.
Показывать Солоухину ничего и не надо было. Он увидел только какую-то линию, стремительно прочерчиваемую по небу в направлении переднего вертолета. Через пару секунд линия замкнулась. Ракета поставила точку – взрыв показался ослепительно красным, а потом множество осколков разлетелось в стороны и стало медленно, неестественно медленно падать на склон хребта. Майор не сразу даже понял, что среди этих многочисленных осколков падают останки его солдат. А когда понял, наконец, у него так свело челюсти, что он не то чтобы слова сказать, он даже застонать не смог.
– Чем это они его?.. – спросил второй пилот севшим голосом.
