– Что-то говорил?
Вадимирову показалось, что полковника только одна тема волнует. И он ответил, как понял, строго по теме:
– Что-то про «дух Мураки» бормотал…
Раух отчего-то, как показалось старшему лейтенанту, застеснялся и даже слегка покраснел загорелым лицом. И увел разговор в сторону:
– Задача выполнена?
– Так точно. И пленный, и все содержимое сейфа… Только там «духов» оказалось – море…
– Ладно. Сейчас Семарглов появится, доложите на месте. Аэродром не покидаете. Летите всем составом на выручку майора Солоухина. Соседний вертолет… – полковник показал кивком головы. – Карты места действия, боекомплект и сухой паек вам сейчас доставят. И в пополнение приедут твои парни из взвода разведки, кто на месте оказался… Тоже два часа назад прилетели…
«ГАЗ-66» уже подъезжал к соседнему вертолету.
– Понял, товарищ полковник…
* * *
– Идут, товарищ майор… – из-под скалы, сидя рядом с радистом, подсказал вестовой. – Пешим ходом, как и первые…
Майор Солоухин сначала просто посмотрел в противоположный конец ущелья, потому что расстояние было не слишком велико, потом, заинтересовавшись, как и капитан Топорков, подробностями, поднял к глазам бинокль и сразу удовлетворенно хмыкнул.
– Всем колхозом… – сказал с усмешкой. – Можно было и подкрепление не просить… И без авиации обошлись бы…
– У них, товарищ майор, нет колхозов… – подсказал младший сержант Савельев.
– Разве?.. И все равно… Колхоз, он и в Африке колхоз…
Майор со своим опытом сразу, только по внешнему виду, определил, что за войско перед ним. И, точно так же, как капитан Топорков, сразу понял, чем вызвано такое обширное пополнение в рядах душманов. Но он просчитал ситуацию дальше. У Солоухина, словно бы без предварительного анализа и логического перехода со ступеньки на ступеньку, сразу, как озарение, возник вопрос – а погиб ли в самом деле в той злополучной засаде имам Мураки?
Воспитанный советской военной школой, майор отлично знал, как много значит для людей пропаганда и что пропаганда может сделать с любой толпой, даже самой цивилизованной, как произошло в Германии в тридцатых годах. Про толпу малообразованных и подвластных чужому мнению людей и говорить не стоило. С толпой можно было сделать все… А если есть в наличии еще и умелый дирижер, точный и тонкий психолог, он выжмет из ситуации триста процентов.
При отсутствии в Афганистане развитых коммуникационных инфраструктур здесь особую роль играют слухи. И слухи, умело профильтрованные, дающие богатую пищу для необузданного восточного воображения, были запущены так, чтобы они обросли небывалыми подробностями, и сделали свое дело. Судя по тому, что известно Солоухину о положении в стране, все так и обстоит. Они свое дело сделали. Вернее, только еще начали делать. И осталось, судя по всему, совсем немного времени до сакрального
[21]
момента. Именно сакрального, который любая пропагандистская машина постарается использовать.
Да, была охота на караван, в котором предположительно находился имам Мураки. И материал о путешествии имама, обычно не любящего путешествовать, был умело подсунут афганским правительственным и советским спецслужбам вместе с идеей уничтожения святого. Вывод напрашивался сам собой – имама так тщательно оберегали несколько лет вовсе не для того, чтобы уничтожить его в простейшей, пусть даже и организованной засаде. Можно, конечно, было и имама принести в жертву ради возбуждения народных умов. Можно было… Но, судя по тому, как была задумана и организована эта операция, просчитывали ее недюжинные умы. И они бы своего не упустили. Грех было бы останавливаться на полпути. А подсунуть под уничтожение можно было любого человека, загримированного под имама Мураки. Это несложно…
А пройдет еще немного времени, и Мураки воскреснет!..
Именно так… И станет настоящим святым, вернувшимся из смерти…
Вот тогда его призыв ко всем жителям страны, мужчинам, женщинам, детям, встать с оружием в руках – станет стопроцентно выполняемым приказом! После всенародного чувства горя от утраты, которое слухи вскармливают в каждом доме, в каждой семье, факт состоявшегося по воле Аллаха воскрешения будет воспринят однозначно, и уже никто не посмеет ослушаться святого…
Майор Солоухин умел просчитывать пропагандистские трюки. Но бороться с ними он не умел, потому что по профессии был не пропагандистом, а только военным, только офицером, слово которого произносится из уст оружия. И в этой ограниченности даже сейчас он чувствовал свой существенный недостаток…
* * *
Приближение сильного подкрепления, спешащего с другой стороны ущелья, заметили и в первой колонне, так неорганизованно отступающей под минометным и дальним автоматным огнем, если не сказать, попросту бегущей с поля боя и даже не выставившей минимального прикрытия своему бегству. Но даже бегство, хорошо знал Солоухин, не делает из афганца труса. Афганец бежит, думая о том, как остаться живым и вернуться туда, откуда он бежал, чтобы стать победителем. Такое на его памяти случалось уже не однажды. Афганцы не знакомы с таким понятием, как деморализация. При этом они воюют, как умеют, хотя всем казалось, что они этого делать не умеют вовсе. Но даже владычица половины земного шара в период своего могущества – Великобритания, – завоевав соседнюю Индию и входящий тогда в состав Индии Пакистан, не сумела покорить гордых афганцев, живущих, по сути дела, средневековыми понятиями. И после кровопролитной длительной и жесточайшей войны вынуждена была признать свое поражение и отступить. Это было первое поражение Великобритании за последние пару веков, с тех пор, как Англия вынуждена была признать независимость Соединенных Штатов, оставив за собой право управлять только Канадой. Афганцы не любят покоряться силе. И снова пошли с кетменями на автоматы и даже минометы…
Майор Солоухин даже интерес испытывал, наблюдая за тем, как поведет себя первая колонна. А повела она себя вполне в соответствии с его ожиданиями. Прозвучала, должно быть, не слышимая издалека команда, и бегущие внезапно остановились, быстро осмотрелись и стали прижиматься к скалам, занимая позицию для обороны. Кому камня не досталось, прямо посреди дороги улеглись – все равно меньше вероятность получить минный осколок. Полное отсутствие защиты быстро превратилось в жесткую защиту, и плотный автоматный огонь остановил рвущихся вдогонку за противником десантников, вынудил и их залечь. Стрелки, однако, в банде были никудышные. Десантура урон почти не понесла, а минометчики вообще, пользуясь дальностью дистанции, спокойно продолжали свое дело и клали на дорогу одну мину за другой.
– Савельев! – крикнул майор.
– Я! – отозвался младший сержант из своей «табакерки».
– Наладь с десантурой постоянную связь!
– Мы на волне сидим… Есть связь!
– Попроси прекратить минный обстрел. Или пусть стреляют только изредка. Иначе вторая колонна не подойдет или пойдет поверху. Одну сторону мы удержим, а что на другой стороне – неизвестно. Сообщи, что метров через восемьдесят от последних «духов» начинается зона нашего минирования. В нее пока вообще не стрелять…
