И вот теперь подполковник Яцко… Последние его слова…
«Дух Мураки»…
Что же это такое?.. И сколько это будет длиться?..
Может быть, как говорят, от расплаты за содеянное никогда и никуда не уйти?..
Может быть, любой святой, невзирая на вероисповедание, лицо неподвластное человеческому суду?.. Кто даст ответ?..
* * *
Выспаться никому не дали, поскольку полет много времени не занял. Вся оперативность операции обусловливалась как раз близостью района действий. Как и полагается, к старшему лейтенанту Семарглову, как к командиру группы, подошел второй пилот, протянул руку, чтобы за плечо тронуть, но Василий Иванович сам глаза открыл. Он так и не уснул и ждал этого момента.
– Прилетели?
– Подлетаем…
В этом вертолете и кричать сильно не надо было. Звукоизоляция хорошая. И долетели, кажется, слишком быстро. По крайней мере, то, что уже долетели, поняли все в группе, зашевелились, сели прямее. Старший лейтенант Вадимиров вообще встал и ремень подправил, и автомат в руки взял, показывая, что он к десантированию хоть сейчас готов.
Семарглов, а за ним и Вадимиров двинулись к пилотской кабине. Казалось, было все точно так же, как недавно, меньше суток назад, но тогда следом за ними двинулся и подполковник Яцко. Сейчас уже подполковника не было за спиной, и не будет его там никогда. Никогда… И от этого, от чувства безвозвратности, становилось невыносимо грустно, словно подполковник был им обоим хорошим добрым другом, на которого всегда можно положиться в бою. И совсем забылось, как раздражал их Яцко, как нервировали его не всегда обоснованные придирки при разборе каждой прошедшей операции, как морщились они, глядя на раскрытый бессильный рот задыхающегося подполковника на марше… Не повторится это, потому что «дух Мураки»…
– Где-то сбоку идет бой, – сказал первый пилот, не оборачиваясь. – Мы вас высаживаем в тылу. Выбирайте, что лучше – спуститься с перевала или догонять по дороге? По дороге будет километров на пятнадцать дальше. С перевала – крутовато.
Старшие лейтенанты переглянулись. Семарглов предпочел выслушать мнение более опытного товарища, чем пользоваться своим правом командира. Взгляд его откровенно спрашивал.
– С перевала обзор, по крайней мере, будет… – решил Вадимиров. – А пятнадцать километров после ночного марша короткими не покажутся…
– Перевал… – без сомнений подтвердил Василий Иванович.
Первый пилот не ответил, только круто «заложил» машину на бок и стал снижаться, показав этим, что выбор ему понятен, а остальное его волнует мало.
– Готовьтесь, – кивнул второй пилот. – Садиться не будем, прыгайте…
Высадка прошла быстро и без проблем с высоты около метра. Вертолет, едва все спецназовцы оказались на перевале, тут же поднялся выше и сразу пошел в разворот для дальнейшего пути, который шел в сторону аэродрома. Торопился, похоже, еще куда-то. В горячке последних дней и вертолетчикам не давали отдохнуть, и высыпались они зачастую, когда вертолет заправляли для следующего вылета топливом и боекомплектом.
Сверились по карте. Каждый из старших лейтенантов со своей.
– Бери, сколько тебе с собой надо, и – вперед, к дороге… Мы пока сориентируемся здесь.
– Думаю, не к дороге… Попробуем поверху пройти. Рядом с дорогой старая тропа обозначена… – показал Вадимиров в карте. – Правда, потом она обрывается… Может, там и спустимся…
– Действуй! Мы выходим через пять минут. Темп маршевый.
Командир разведвзвода взял с собой десять человек, в числе которых оказались, как всегда, снайпер ефрейтор Щеткин и Иванов-Петров-Сидоров. С привычной командой работать всегда легче. Пять минут прошли быстро, и основная группа вышла в марш. Если не считать нарушения дыхания и излишней нагрузки на мышцы, то спускаться по серьезному горному склону несравненно труднее, чем подниматься на него. Конечно, нагрузка на мышцы тоже немалая, но не такая, как при подъеме. А вот осторожность, выверенность каждого шага, более того, многих шагов вперед – это все сильно замедляет движение. Поэтому обычно используется не прямое направление спуска, а плавное, вдоль склона, в направлении необходимого движения. Это позволяет и скорость поддерживать необходимую, и силы сохранить. А когда запас сил может понадобиться, не скажет заранее никто.
Но на сей раз марш был непродолжительным. Уже через полчаса быстрого хода, когда стала слышна отдаленная автоматная стрельба и редкие выстрелы минометов, старший лейтенант Семарглов увидел сбоку троих бойцов разведвзвода, сигнализирующих ему – необходимо было свернуть в сторону и пройти короткий участок по очень крутому и сложному склону. Но этот участок преодолели быстро, без задержки. И оттуда, с места, где ждали разведчики, увидели капитана Топоркова с отделением солдат.
– С прибытием, – хмурый и задумчивый, словно невыспавшийся Топорков пожал Василию Ивановичу руку. – Выступаем над ущельем. Здесь есть тропа. Две с лишним сотни душманов прошло только что подо мной. Желают соединиться с сотней, которая отступает им навстречу. В месте встречи их сверху накроет Солоухин, с другой стороны ущелья подопрет десантура. Наша задача – не пропустить их назад.
– Может, – предположил Семарглов, – снизу держать? Там уж точно не пропустим…
– Снизу голые скалы и пыльная дорога между ними. Пыль от пули не защитит. Больше укрыться негде. Идем поверху… Минеры! «Цепочку» на тропе, как договаривались… И догонять…
И, не желая больше советоваться, пошел первым. То есть первым в общей группе, потому что старший лейтенант Вадимиров с несколькими разведчиками еще раньше, до прихода Семарглова, выдвинулся на проверку тропы.
Звуки боя становились слышны все более отчетливо. Но все они преимущественно носили схожий характер. Старший лейтенант, идущий рядом с Топорковым, поворачивал голову, чтобы лучше слышать, и пытался определить картину боя.
– Майор в ущелье спустился? – высказал свое предположение.
– Он еще в бой не вступил…
И, словно в ответ на этот короткий разговор, послышался звук от разрыва фугасной мины. И тут же, продолжая звук уже в иной тональности, затрещали автоматы. Определить, что стреляют сверху, со склона, оказалось нетрудно.
– Все! Выходим на самый край! – решил Топорков, тоже по звукам ориентирующийся.
И одновременно с его словами на тропе появился вдруг откуда-то взявшийся старший лейтенант Вадимиров, показывающий направление движения ближе к обрыву, к скалам, нависающим над дорогой…
* * *
Мина была установлена в проходном месте, где душманы ее миновать не должны бы были, и прекрасно замаскирована. Майор Солоухин, выбрав место для засады, сам наблюдал, как минеры, ввинтив в корпус взрыватель, обернули его папиросной бумагой от разорванной сигареты и посыпали и сам корпус, и плоский, похожий на шляпку гигантского гвоздя взрыватель пылью, собранной ладонями под скалами. Носили целыми пригоршнями, выбирая совпадение по цвету с той пылью, что вокруг лежала. А папиросная бумага для того, чтобы пыль не засыпала зазор между взрывателем и корпусом. Бывали уже такие случаи, что даже пыль мешала взрывателю сработать в нужный момент. Минеры в группе опытные, их учить не надо, контролировать не надо тем более, потому что контроль за тем, что не слишком понимаешь, бывает иногда смешон. Они сами свое дело знают и выполняют хорошо. И наблюдал Солоухин только из любопытства и чтобы место запомнить, когда придется ждать приближения «духов» к точке «икс». Эту точку, не мину, а именно точку, контролировать хочется всегда, потому что именно она становится сигналом к основному действию. И для Солоухина не было проблем в том, чтобы, однажды увидев, уже запомнить месторасположение критической точки, хотя при этом он не пользовался никакими ориентирами. Просто вот так вот, посмотрел и запомнил, потому что именно от этой точки начинается все дальнейшее, и без нее начало будет скомканным и малоэффективным…
