В-третьих, русский царь больше симпатизировал монархическим Германии и Австро-Венгрии, чем республиканским Англии и Франции. При этом его некорректно считать ярым германофилом. От своего отца Александра Третьего он унаследовал антигерманские настроения, скрепленные франкорусским договором. Когда Николай Второй стал императором, то заявил о том, что при возможном сближении с Германией будет учитывать интересы Франции. А это «блокировало» любую попытку заключения договора между Россией и Германией, т. к. Франция была партнером Англии. А у Туманного Альбиона Германия — главный противник на просторах Мирового океана. С другой стороны, внешнеполитическая экспансия
Санкт-Петербурга на Балканах и Ближнем Востоке раздражала Берлин и Вену
[91]
.
Эти и другие причины заставляли Николая Второго проводить двоякий курс по отношению к Германии. С одной стороны, активно шла подготовка к будущей войне против нее. Ас другой стороны, Санкт-Петербург и Берлин начали процесс сближения между собой. Потом, правда, страны стали стремительно удаляться друг от друга.
В качестве подтверждения этого достаточно привести такой пример. Германия иногда сама делилась секретной информацией с Российской империей. И происходило это под чутким руководством двух императоров— германского и российского. Их, кроме династических уз, связывала еще и личная дружба. Если такие отношения могут быть между правителями великих держав
[92]
. Из переписки между ними, которая охватывает период с 1894 по 1913 год, можно узнать массу интересных фактов. Например, осенью 1902 года Россия получила секретные чертежи кораблей германского флота, за которыми активно охотились разведки многих европейских держав
[93]
. В то же время переписка служила прекрасным барометром отношений между двумя державами. Если в 1909 году они обменялись десятью посланиями, то в 1910 году— пятью, а с 1911 по 1913 годы переписка фактически прервалась (известны семь писем Вильгельма Второго и ни одного — Николая Второго)
[94]
.
Эти дружеские отношения не мешали российскому монарху регулярно читать германскую дипломатическую корреспонденцию, которой послы обменивались со своим правительством в Берлине. Николай Второй просто следовал существовавшей традиции. Ведь процесс перлюстрации дипломатической корреспонденции иностранных миссий начался в сороковых годах XVIII века в эпоху «дворцовых переворотов». Тайные цензоры охотились на тех, кто проявлял нелояльность к находящемуся на троне правителю. Среди подозреваемых были и иностранные подданные.
Когда процедура престолонаследия была отработана, то сотрудники «черных кабинетов» занялись своими прямыми обязанностями — тайным наблюдением за противниками российского государства. Например, в 1800 году член коллегии МИДа Николай Панин писал российскому послу в Берлине:
«Мы располагаем шифрами переписки короля (Пруссии) с его поверенным в делах здесь. Если вы заподозрите Хаугвица (министра иностранных дел Пруссии) в вероломстве, найдите предлог для того, чтобы он направил сообщение по данному вопросу. Как только сообщение, посланное им или королем, будет расшифровано, я немедленно сообщу Вам о его содержании»
[95]
.
С 1870 года, в связи с передачей почтового ведомства в состав министерства внутренних дел, «черные кабинеты» оказалась в прямом подчинение министра МВД. А техническое управление их деятельности с 1886 года было возложено на старшего цензора санкт-петербургской цензуры иностранных газет и журналов. Официально должность «главного перлюстратора» Российской империи именовалась так: помощник начальника Главного управления почт и телеграфов
[96]
.
Отечественные «черные кабинеты» жили по собственным законам, знакомясь с перепиской всех лиц, за исключением императора и министра внутренних дел. Все остальные, включая иностранных дипломатов, были не застрахованы от любопытных глаз тайных цензоров. Даже почта, перевозимая курьерами в специальных вализах, вскрывалась, и при необходимости с нее делали копии, которые каждое утро предоставляли министру внутренних дел.
В 1906 году Англия и Россия начали постепенный переход от соперничества к сближению. В отчете МИДа нашей страны за 1906 год заявлялось, что война с Японией и «…создавшееся отчасти благодаря ей крайне тяжелое положение воочию доказали невозможность продолжения традиционной внешней политики, и в этом отношении 1905 год являлся поворотным пунктом в наших отношениях с Англией»
[97]
. Это никак не повлияло на тайную деятельность МВД в Санкт-Петербурге в отношении корреспонденции британского посольства.
В начале прошлого века сотрудники Министерства внутренних дел не только занимались перлюстрацией, но и кражами иностранных дипломатических кодов и шифров, а также текстов исходных («открытых») шифротелеграмм. Их наличие значительно облегчало работу криптографам
[98]
.
В июне 1904 года британский посол Чарльз Хардинг доложил в Лондон о том, что начальнику его канцелярии была предложена огромная по тем временам сумма— 1000 фунтов. За это бюрократ должен быть добыть один из дипломатических шифров. В том же донесении дипломат сообщил, что один высокопоставленный русский политик сказал, что ему «…все равно, насколько подробно я передаю наши с ним беседы, если это делается в письменной форме, но он умолял меня ни в коем случае не пересылать мои сообщения телеграфом, поскольку содержание всех наших телеграмм известно».
А через три месяца посол сообщил, что вице-директор Департамента полиции Петр Рачковский создал секретный отдел «с целью получения доступа к архивам иностранных миссий в Санкт-Петербурге». О результатах деятельности этого подразделения можно узнать из доклада секретаря посольства Сессила Райса. В феврале 1906 года он писал: «…вот уже в течение некоторого времени из посольства исчезают бумаги… Курьеры и другие лица, связанные по работе с посольством, находятся на содержание и, кроме того, получают вознаграждение за доставку бумаг».
Руководил работой секретного отделения по наблюдению за иностранными посольствами и военными агентами, перлюстрации и дешифровке их секретной почты Михаил Комиссаров. По утверждению Сессила Райса, «около посольства по вечерам постоянно находятся полицейские эмиссары с тем, чтобы получать доставляемые бумаги».
