Хмельницкий начал было искать возмездия в суде, но там ему ответили только насмешкой. Тогда он обратился к королю, который, чувствуя себя бессильным перед Хмельницким, высказал, как говорили, удивление, что казаки, имея сабли за поясом, не защищают сами своих привилегий. Возвратившись ни с чем из Варшавы, Хмельницкий решил прибегнуть к оружию. Он тайно собрал казаков и сумел так возмутить их, что они провозгласили его гетманом и просили Хмельницкого лично, а не через послов вести переговоры с крымскими татарами, чтобы склонить их к союзу с казаками. От гетманства Хмельницкий отказался, но последнюю просьбу казаков решил исполнить. Один из участников тайного собрания, Роман Пешта, донес о замыслах Хмельницкого коронному гетману Потоцкому, который отдал приказ арестовать Хмельницкого. Однако Хмельницкому удалось бежать.
Дальнейшие события известны. Чего в течение полстолетия не могло добиться ни одно казачье восстание, было в несколько недель сделано «презренным мужичьем» — панская власть на Украине сметена точно ураганом. Мало того, всему польскому государству нанесен удар, повергший его в состояние беспомощности. Казалось, еще одно усилие — и оно рухнет. Не успела Речь Посполитая опомниться от оглушительных ударов при Желтых Водах и под Корсунем, как последовала ужасающая катастрофа под Пилявой, где цвет польского рыцарства обращен в бегство, как стадо овец, и был бы, безусловно, истреблен, если бы не богатейший лагерь, грабежом которого увлеклись победители, прекратив преследование.
Это поражение, вместе с повсеместной резней панов, ксендзов и евреев, вызвало всеобщий ужас и оцепенение. Польша лежала у ног Богдана Хмельницкого. Вздумай он двинуться со своими полчищами в глубь страны, он до самой Варшавы не встретил бы сопротивления. Поступи он так — и избавил бы украинских крестьян от польского рабства, напора воинствующего католичества и обеспечил бы полное национальное освобождение, — все было возможно и достижимо в тот миг. Вот только Богдан Хмельницкий, хотим мы этого или нет, был высокопоставленным казачьим военачальником, чьи интересы расходились с чаяниями и мечтами украинцев.
Он не только не пошел на Варшаву и не разрушил Польши, но придумал обманный для своего войска маневр, двинувшись на Львов и потом долго осаждая без всякой надобности Замостье, не позволяя его в то же время взять. Он вступил в переговоры с поляками насчет избрания короля, послал на сейм своих представителей, дал торжественное обещание повиноваться приказам нового главы государства и, в самом деле, прекратил войну и отступил к Киеву по первому требованию Яна Казимира.
Для хлопов это было полной неожиданностью. Но их ждал другой удар: еще не достигнув Киева, где он должен был дожидаться посланников короля, гетман сделал важное политическое заявление, санкционировавшее существование крепостного права в Малой России. В обращенном к дворянству универсале он выражал пожелание, «чтобы сообразно воле и приказанию его королевского величества, вы не замышляли ничего дурного против нашей греческой религии и против ваших подданных, но жили с ними в мире и содержали их в своей милости». Фактически крестьяне снова стали крепостными.
В 1649 году, когда крестьянская армия под Зборовом наголову разбила королевское войско, Богдан Хмельницкий не только не допустил пленения короля, но преклонил перед ним колени и заключил договор, который был вопиющим предательством украинского народа. По этому договору Украина оставалась по-прежнему под польской владой, а об отмене крепостного права не было сказано ни слова. Зато казачество возносилось на небывалую высоту. Состав его увеличивался до 40 000 человек, которые наделялись землей, получали право иметь двух подпомощников и становились на заветный путь постепенного превращения в «лыцарей».
Старшины казачьи приобретали право владеть «ранговыми маетностями» — особым фондом земель, предназначенным для пользования чинов казачьего войска на то время, пока человек занимал соответствующую должность. Самое войско казачье могло теперь смотреть на себя как на войско короля и Речи Посполитой в русских землях.
Сам Богдан Хмельницкий тоже получил массу материальных привилегий. Гетман казацкий получал все чигиринское староство с городом Чигирином «на булаву», да к этому прихватил еще богатое местечко Млиев, доставлявшее своему прежнему владельцу, Конецпольскому, до 200 000 талеров дохода.
Такое положение не могло удовлетворить основную массу участников восстания. В 1651 году началась новая война, которая закончилась поражением Богдана Хмельницкого. В исторической литературе давно отмечено, что страшное поражение, постигшее на этот раз русских под Берестечком, было прямым результатом антагонизма между казаками и крестьянством.
На Украине началась партизанская война, и Богдан Хмельницкий начал активно искать нового союзника в борьбе против Польши.
Остановимся на одном важном вопросе. Об этом не принято говорить, но в XVII веке украинские казачьи лидеры не стремились к обретению независимости Украины. Они лишь мечтали сменить «хозяина». Если бы Богдан Хмельницкий был истинным сторонником независимости Украины, то он бы совершил поход на Варшаву и добился отделения страны от Польши. Ни один из соседей Украины — Москва, Крым, Турция — не имели на нее видов и никаких препятствий ее независимости не собирались чинить. Скорее наоборот, они бы поспешили заключить с ней мирные договора, чтобы хоть как-то обезопасить свои пограничные районы от буйного и агрессивного соседа.
Другое дело, что они не хотели ссориться с Варшавой и принимать Украину, когда она была частью Польши. Так, Москва отказала в этом Киевскому митрополиту Иову Борецкому, отправившему в 1625 году посольство в Москву, не спешила отвечать согласием и на слезные челобитья Богдана Хмельницкого, просившего неоднократно о подданстве.
Пока Богдан Хмельницкий пытался удержать Украину под властью Польши, народ, измученный изменами своих вождей, начал семьями переселяться на территорию России. Пустовавшая до этого Харьковская область начала стремительно заселяться выходцами с Украины. Такое стихийное тяготение украинских крестьян к Москве сбило планы и расстроило всю игру казаков. Противостоять этому процессу они не могли. Холопы бежали от своих потенциальных украинских господ точно так же, как раньше бежали они от польских панов. Надо было либо удерживать по-прежнему в составе Речи Посполитой и сделаться откровенным врагом холопов, либо решиться на рискованный маневр — последовать за ними в другое государство и, пользуясь обстоятельствами, постараться удержать над ними свое господство. Была и еще одна проблема — лидеры казаков не знали, какой социальный статус их ожидает на новом месте. Согласится ли Москва сохранить их особое военное сословие, как это было в Польше.
Об этом не принято говорить, но одновременно с Москвой казаки вели переговоры с Крымом и Турцией о принятии в подданство. Казачьей элите это сулило полное бесконтрольное хозяйничанье в крае под покровительством такой власти, которая ее совсем бы не ограничивала, но от которой можно всегда получить защиту.
В середине 1653 года войсковой писарь Иван Выговский рассказывал царским послам о тайной раде, на которой присутствовали одни полковники да высшие войсковые чины. Там обсуждался вопрос о турецком подданстве. Все полковники на него согласились, за исключением киевского Антона Ждановича да самого Выговского. Подчеркивая свое москвофильство, Выговский нарисовал довольно бурную сцену:
