Следует заметить, что поездка Рогачева в Северо-Западный край совпадает с пребыванием в Вильно Грачевского, с заведением там тайной типографии, и вообще с попытками ввести в этом крае народовольческую организацию.
По словам Рогачева, предприятие его увенчалось полным успехом: всюду положено было им начало местным военным кружкам, собрано множество указаний на офицеров, готовых вступить в партию, выяснилось также, что многие офицеры интересуются делами сообщества и предъявляют требования на постоянное получение запрещенных изданий.
Так показывает Рогачев. Но по свидетельству другого члена центрального военного кружка, Папина, результаты поездки Рогачева были ничтожны. Командированный одновременно с одинаковою целью в Киев Дружинин не имел никакого успеха и вернулся разочарованным.
Как бы то ни было, центральный военный кружок, продолжая собираться в Кронштадте у Серебрякова, занимался текущею революционною политикою, которая заключалась главным образом в укреплении в умах членов военной организации мысли о возможности и необходимости инсуррекции во имя осуществления целей партии «Народная Воля». Еще в апреле 1881 г., на одном из заседаний центрального кружка Суханов произнес речь, в которой утверждал, что последние события доказали, что дела партии идут хорошо и что, ввиду этого, она может через год сделать попытку произвести инсуррекционное движение. Под этим движением разумелось не производство демонстраций, вроде бывшей в 1876 г. на Казанской площади, а, напротив, вооруженное восстание всей партии в такое время и при таких обстоятельствах, когда будет некоторая надежда на успех, и возможно будет, хотя временно, прекратить действие правительственной власти и популяризовать требования и цели партии путем печатного слова, при посредстве захваченных типографий, воззваний на сходках и площадях. Ввиду практического осуществления подобного движения, признавалось крайнею необходимостью заняться подготовительными работами, как-то: собиранием различных сведений, приготовлением складов, изучением местностей будущего восстания и пр., но главное – упрочением революционной военной организации. Для этой цели решено было учредить в главных городах Империи военные окружные центры, которые служили бы в отношении местных кружков данного края тем же, чем центральный военный кружок должен был быть для всей России. Во главе кружка должен был стоять представитель центральной группы, ведающий и направляющий все дела местных кружков. Границы округов точно не обозначались, но размеры их зависели от многих условий, между прочим: 1) от количества железных дорог, проходящих в данной местности; 2) от числа войск, в ней расположенных; 3) от величины городов. Так, например, в район Виленского округа должны были входить: Вильно, Динабург, Витебск, Рига, Митава, Либава, Ковно и Минск. Окружным представителям предполагалось подчинить все местные кружки, которые должны были доносить им о всех своих делах, о привлечении новых членов, о поездках офицеров в отпуски или по казенным надобностям. Офицеров этих окружной представитель имел задание снабжать разными указаниями и рекомендациями в города, расположенные по пути. Такими представителями центра были назначены: Рогачев в Виленском округе и Ашенбреннер, основатель Одесского и Николаевского кружков, – в Новороссийском крае. В феврале 1882 г. центральный военный кружок выработал образцовый устав частного офицерского кружка и инструкций для чинов такого кружка.
Кроме того, центральный кружок намеревался наладить издание специального революционного органа для военных (редакцию предполагалось вверить Папину, а средства должны были получиться от Буцевича); завести для того собственную типографию, установить постоянные и регулярные командировки своих членов в местные кружки, наконец, достигнуть возможности перемещать офицеров сообразно требованиям партии. Для приведения всех этих мер в исполнение требовались значительные суммы, и центральный военный кружок обратился за ними к Исполнительному комитету. Но Исполнительный комитет, сильно поколебленный задержанием Богдановича и Савелия Златопольского весною 1882 г., окончательно распался после июньских арестов, предавших в руки правосудия Грачевского и его ближайших сообщников и вызвавших бегство Тихомирова и Баранниковой за границу. Тогда же был арестован и Буцевич, глава и руководитель центрального военного кружка, который с этого времени может считаться прекратившим свою преступную деятельность. Осенью того же года роль его покушался принять на себя один из членов кружка артиллерийской академии штабс-капитан Кунаев, старавшийся собрать разрозненные революционные элементы в среде военных в Петербурге, – но безуспешно, как он сам потом сообщал членам морского кружка, с которыми виделся в приезд свой, в ноябре месяце, в Кронштадт. Как видно из предыдущей главы, Вере Фигнер также не удалось вовлечь в свои разрушительные замыслы офицеров, остававшихся на службе в С.-Петербурге и Кронштадте, и пришлось обратиться к содействию лиц, ранее выбывших из центрального военного кружка, а также членов местных военных кружков, образованных в разных городах, преимущественно на юге Poccии.
Переходя к изложению сведений, добытых дознанием о кружках этой последней категории, следует заметить, что первым из них по времени был кружок Мингрельского полка, основанный Анною Корба в Тифлисе весною 1881 г. Деятельность его подробно изложена в предыдущем обзоре.
Одновременно с отправлением Корба на Кавказ, а именно в начале апреля 1881 г., Вера Фигнер была послана в Одессу для ведения местных революционных дел в качестве агента «исполнительного комитета». Она не должна была заниматься сама пропагандою в войсках, но лишь подготовить ее приобретением связей между офицерами. Организацией местных кружков в Одессе и соседних городах должен был заняться Суханов, намеревавшийся взять для того продолжительный отпуск; когда же он был задержан, то вожаки сообщества решили поручить это дело Буцевичу, получившему от Министерства Путей Сообщения служебную командировку в Николаев, где он должен был провести все лето.
Прибыв в Одессу, Фигнер воспользовалась первым удобным случаем, чтобы через Дмитрия Петрова познакомиться с двумя офицерами расположенного в Одессе 59-го пехотного Люблинского полка: Болеславом Крайским и Федором Стратановичем, а также чтобы возобновить знакомство с подполковником того же полка, откомандированным в 58-й пехотный Прагский полк, стоящий в Николаеве, Михаилом Ашенбреннером.
В начале июня, по пути в Николаев, Буцевич заехал в Одессу и привез к Фигнер письмо от «исполнительного комитета», приглашавшего ее сообщить Буцевичу все имеющиеся у нее сведения о военных, познакомить его с теми из них, которых считает пригодными для целей партии, вообще, оказать ему полное содействие в возложенном на него деле.
Фигнер предложила Буцевичу свести его с некоторыми из одесских офицеров, но он не мог оставаться на этот раз в Одессе долее одного дня и ограничился тем, что взял у нее рекомендательное письмо в Николаев к Ашенбреннеру.
Михаил Ашенбреннер, один из старых штаб-офицеров полка, командир батальона, украшенный боевыми отличиями, полученными им во время долголетней службы в Туркестанском крае, пользовался значительным влиянием на некоторых из своих полковых товарищей, которых привлекал к себе частью превосходством своего развития над малосведущими молодыми офицерами, дружеским с ними обращением, увлекательностью своей речи, частью же разгульным образом жизни, общими с ними пирушками и попойками. Влиянием этим он воспользовался, чтобы проповедывать им социалистические учения сначала на отвлеченной почве науки, потом, мало-помалу, переходя на почву революционную и проповедуя ниспровержение существующего в России государственного и общественного строя путем народного восстания.
