Дело в том, что такие криптосистемы не представляли непреодолимых преград для криптоаналитиков, поскольку в шифротексте зачастую сохранялась структура часто встречающихся в открытом тексте слов, таких, как «атака» или «дивизия», которые шифровали одной строкой таблицы.
К тому же поначалу русские связисты нередко вставляли открытый текст в шифрованный. Вскоре одновременное использование открытых и шифрованных текстов в сообщениях было запрещено, но было уже слишком поздно, и оно сыграло свою негативную роль. И уже 25 сентября новая криптосистема была взломана окончательно
[439]
.
Об этом русские догадались только 19 октября. До этого дня большинство приказов, принимаемых германским командованием, основывались на данных радиоперехвата. И это не случайно. Порой русские сами сообщали наиболее уязвимые места в своей обороне.
Смена всех элементов криптосистемы позволила до 25 октября одерживать верх над 17-м армейским корпусом под командованием немецкого генерала августа фон Маккензина и загнать его в «мешок», но после расшифровки одной из телеграмм немцам стало известно слабое место в кольце русских войск. Окружение было успешно прорвано.
К весне 1915 г. в российских войсках полностью отказались от старой системы шифров и стали применять простой шифр Цезаря
[440]
. Большое количество таблиц, использовавшихся в период активного ведения, и ежедневная смена ключей ставили непосильную задачу перед связистами. В этих условиях вскрытие очередного русского шифра для дешифрованных служб Австро-Венгрии и Германии не составляло почти никакого труда.
Чтение русских криптограмм позволило странам германского блока принимать время от времени такие меры, которые были единственно правильными тактическими решениями в данной ситуации. Российский Генеральный штаб был озадачен прозорливостью противника.
Однажды немцы оставили занимаемые ими позиции за два дня до начала большого наступления русских войск. Одним из объяснений точного соответствия решений германского командования создавшейся обстановке русские считали их аэрофотосъемки.
Но постепенно крепло убеждение, что противник читает русскую шифропереписку. Когда весеннее немецкое наступление второго года войны достигло апогея, русские опять сменили шифр. Но эта смена доставила больше хлопот им самим. Почти все шифровки, переданные по радио в первые два дня после смены шифров, из-за допущенных ошибок так и не были прочитаны адресатами.
В июне 1916 г. вновь произошло изменение способа шифрования – в российской армии был введен первый код. Возможно, это было сделано под влиянием Франции, которой из дешифрованных немецких криптограмм стало известно, что немцы читают русские шифрособщения, или под воздействием собственной службы радиоперехвата, которая начала функционировать в 1916 г.
Нарастающая дезорганизация русской армии оказывала отрицательное влияние и на службу связи. Пропорционально снижению дисциплины в войсках росла и болтливость радистов.
В начале 1917 г. только в течение одного дня австрийская дешифровальная служба прочла более 300 русских шифротелеграмм, из чего следовало, что служба обеспечения связи России быстро разваливалась
[441]
.
Наличие слабых военных шифров, недостаточно продуманных инструкций к ним, большое количество нарушений шифродисциплины – все это в совокупности вело к тому, что отечественные военные шифры успешно раскрывались австрийскими и немецкими специалистами
[442]
.
Правда, проблемы с перехватом сообщений, передаваемых по телеграфу, возникли еще в Русско-японскую войну. Если донесения в осажденный Порт-Артур шифровали, то по телеграфу информация передавалась в открытом виде.
И более того, уже в 1904 г. японские спецслужбы, впервые в истории радиотехнической разведки, реализовали на практике схему дистанционного съема акустической информации. Они использовали схему микрофон – кабель – приемник (наблюдатель)
[443]
.
Только в 1915 г. в российской прессе прошло сообщение о том, что во время боевых действий в период Русско-японской войны были случаи перехвата телеграфных сообщений, которыми обменивалась Ставка Главнокомандующего и войска.
Порой доходило до абсурда. Проволочный телеграф, особенно аппараты Юза, русское командование считало абсолютно надежными для передачи секретных телеграмм в незашифрованном виде. С чем была связана такая уверенность в надежности этого аппарата, осталось загадкой
[444]
.
Хотя для того чтобы быть в курсе планов командования российской армии, разведке противника можно было не использовать данные радиоперехвата. Например, в Ставке Верховного главнокомандующего находился агент иностранной разведки, который с декабря 1915 г. дежурил на секретном узле связи, где в «открытом» виде (незашифрованном) по телеграфному аппарату Юза передавались секретные оперативные и другие распоряжения фронтов, Военного министерства и др.
[445]
По утверждению Николая Батюшина, «сведения (копируемые и ежедневно отсылаемые с фельдъегерями в Петроград. — Прим. авт.) касались и организации нашей армии в самом широком смысле слова, то есть не только ее устройства, но и пополнения, вооружения, снаряжения, питания и пр., и оперативные задания и выполнения их в виде секретных отчетов об операциях, указания для ведения и подготовки их и секретных дипломатических сношений и пр. ...»
[446]
Организация фельдъегерской службы
Фельдъегерский корпус был учрежден императором Павлом I в декабре 1796 г. Личный состав фельдъегерского корпуса (фельдъегеря) обеспечивал доставку приказов, донесений, ценных бумаг, посылок, а также сопровождение высокопоставленных лиц.
Работу сотрудников фельдъегерского корпуса регламентировали инструкции. В частности, 25 июля 1892 г. была утверждена «Инструкция чинам фельдъегерского корпуса»
[447]
.
В Русско-японскую войну 15 офицеров и 13 фельдъегерей были откомандированы в действующую армию – не только обеспечивать доставку приказаний и распоряжений командующих в пределах действующей армии, но и доставлять в столицу наиболее срочные и важные донесения главнокомандующего русских войск на Дальнем Востоке, но и командующими армиями, корпусов непосредственно Николаю II.
