А полиция продолжала педантично фиксировать многочисленные контакты представителей либеральной оппозиции с британскими разведчиками и дипломатами. Например, в записке Петроградского охранного отделения от 6 февраля 1917 г. можно причитать об этом следующее: «Находясь в непосредственном общении с английским посольством, кадеты черпают оттуда соответствующие указания и советы». А в донесении от 15 февраля 1917 г. указывается, что британского посла регулярно посещают октябристы.
Министр МВД Алексей Протопопов позднее свидетельствовал:
«Достоверно замечание, что посол Англии, нашей союзницы, сочувствовал, может быть, и содействовал работе нашей оппозиции. Он, вероятно, предполагал, что за успехом этой работы последует взрыв энтузиазма, способный склонить чашу весов военного счастья на сторону держав согласия».
Он докладывал царю о контактах Джорджа Бьюкенена с лидерами «прогрессивного» блока, но император никак не среагировал на эти сообщения. Требовалось принятие решительных мер по пресечению подобного «сотрудничества», но на это самодержавие опасалось идти
[611]
.
Когда император лишился власти
Дополнительные сведения о тайной политике Британии в отношении России можно почерпнуть из секретных донесений французской разведки, которая тоже активно действовала в Петрограде. Например, представитель разведывательного отделения Генерального штаба Франции в России капитан де Малейси в своем донесении, отправленном в Париж 4 апреля 1917 г., отмечал, что главной причиной Февральской революции было недовольство царем и императрицей всех слоев общества. А произошла она благодаря заговору англичан и либеральной буржуазии. Вдохновителем мероприятия был британский посол, а техническим руководителем – Александр Гучков. При этом они планировали только «отречение самодержавца и установление либеральной опеки с одним из великих князей в качестве регента», но ситуация вышла из-под их контроля. Также французский разведчик называл и других участников «дворцового переворота». В частности, он упомянул Военно-промышленную комиссию, великого князя Николая Николаевича и генерала от инфантерии начальника штаба Ставки Михаила Алексеева.
О том же писал в своем дневнике 7 апреля 1917 г. руководитель французской военной миссии генерал Жанен. Также он указал, что англичане в результате прихода к власти лидеров либеральной оппозиции рассчитывали на получение крупных концессий, в частности, на северные леса, кавказскую нефть и т.п.
[612]
Когда британское правительство поняло, что либералы, пришедшие к власти в результате Февральской революции, не способны удержать власть, а население Российской империи готово поддержать любого, кто объявит основным пунктом своей политической программы заключение мира с Тройственным союзом, то начали предпринимать судорожные меры для спасения ситуации. Использовать либеральную буржуазию, хотя многие ее лидеры вошли в состав Временного правительства, оказалось бесполезно. Они и так, во главе с Александром Керенским, продолжали ратовать за войну до победного конца. По мнению Роберта Локкарта, это и стало одной из причин того, что к власти в октябре пришли большевики. Ведь они заявили о выходе из войны! Того, что два года до этого добивались «темные силы».
В какой-то момент британская разведка оказалась бессильной. Идея отправить в Россию франко-британскую делегацию социалистов с целью убедить русских товарищей не прекращать войну оказалась бессмысленной. Гости не знали русского языка, да и дискутировать с местными опытными ораторами, которые могли часами «лить воду из пустого в порожнее», они не могли
[613]
.
Следующая попытка агитации была предпринята летом 1917 г. Предполагалось агитировать русских солдат при помощи кинокартин, демонстрирующих события, происходящие на Западном фронте. По мнению Роберта Локкарта, эффект этих лент на дезорганизованную российскую армию был бы противоположным задуманному и только бы увеличил количество дезертиров. Предполагалось, что выступающие перед сеансами ораторы будут призывать к ведению войны до победы. Сами организаторы сомневались в успехе мероприятия, но военные – народ дисциплинированный и приказ командования нужно выполнять.
Проблемы начались еще в Москве, когда городская администрация разрешила показывать только кино, но никаких речей, кроме выступления Роберта Локкарта. Генеральный консул сумел достичь нужного эффекта, но после этого речи запретили
[614]
.
А потом события начали развиваться по кошмарному для российской бизнес-элиты, зарубежных масонов и британского правительства сценарию. Прибывшая в Петроград из эмиграции и ссылок в апреле—мае 1917 г. «команда» левых радикалов начала подготовку Октябрьского переворота. Дальнейшие события известны.
Часть четвертая
Военная разведка
Глава 26
Рождение военной разведки (древнейшие времена – XIII век)
Военная разведка существует на Земле столько, сколько существует и воюет само неспокойное человечество. Она появилась еще в те незапамятные доисторические времена, когда одно первобытное племя, перед тем как напасть на другое, посылало лазутчиков под видом заблудившихся охотников или торговцев кремневыми наконечниками. Упоминание о первых лазутчиках можно обнаружить в текстах Ветхого завета ишумерского эпоса о полулегендарном правителе города Урук в Шумере
(XXVIII в. до н. э.) Гильгамеше
[615]
.
В бывшей Ассирии археологи раскопали царскую библиотеку, где были обнаружены глиняные донесения секретных агентов VII в. до н.э. Ганнибал, одержавший ряд блистательных побед над Римом, добивался их во многом благодаря хорошо поставленной разведке, причем он и сам не чуждался этой профессии и время от времени лично проникал в римский стан, перевоплощаясь с помощью парика и фальшивой бороды
[616]
. Огромные возможности разведки этот полководец познал не только на собственном опыте, но и благодаря случаю.
Своим первым успехом в Итальянской кампании Ганнибал был обязан македонскому царю Филиппу V, заключившему с ним союз против Рима. Однажды Филипп отправил к Ганнибалу послов. Те спокойно достигли Италии, но по дороге в лагерь Ганнибала возле Капуи были перехвачены римлянами и доставлены к римскому претору. На вопрос о цели их путешествия они заявили, что посланы царем Македонии к римскому Сенату с лучшими пожеланиями и предложением заключить союз между Македонией и Римом против Карфагена. Претор, приятно удивленный таким открытием, принял послов с большим почетом и щедро предоставил им все необходимое для их долгого путешествия, объяснив дорогу в Рим и изложив подробно позиции римских и карфагенских армий.
