Этой натурализации придавались черты радикального социал-дарвинизма и мальтузианства. Академик Н.М. Амосов, ставший одним из ведущих духовных авторитетов в среде интеллигенции, в 1988 г. выпустил манифест, проникнутый самым дремучим социал-дарвинизмом. А в «Вопросах философии» он так определял сущность человека: «Человек есть стадное животное с развитым разумом, способным к творчеству… За коллектив и равенство стоит слабое большинство людской популяции. За личность и свободу – ее сильное меньшинство. Но прогресс общества определяют сильные, эксплуатирующие слабых» [51].
«Биологическая» аргументация широко применялась для разрушения уравнительного идеала в общественном сознании. Так, Н. Амосов обосновывал целесообразность, в целях «научного» управления обществом в СССР, «крупно-масштабного психосоциологического изучения граждан, принадлежащих к разным социальным группам» с целью распределения их на два классических типа: «сильных» и «слабых». Он писал: «Неравенство является сильным стимулом прогресса, но в то же время служит источником недовольства слабых… Лидерство, жадность, немного сопереживания и любопытства при значительной воспитуемости – вот естество человека» [128]
[22]
.
Переходя от социал-дарвинизма и идеи борьбы за существование к социальной инженерии, виднейшие эксперты при молчаливом одобрении всего их сообщества доходили до крайних технократических утопий переделки «человеческого материала». Н. Амосов пишет: «Исправление генов зародышевых клеток в соединении с искусственным оплодотворением даст новое направление старой науке – евгенике – улучшению человеческого рода. Изменится настороженное отношение общественности к радикальным воздействиям на природу человека, включая и принудительное (по суду) лечение электродами злостных преступников… Но здесь мы уже попадаем в сферу утопий: какой человек и какое общество имеют право жить на земле» [51]
[23]
.
А.Н. Яковлев представлял основную массу трудящихся не иначе как паразитов, поражал мировую общественность заявлениями о «тотальной люмпенизации советского общества», которое надо «депаразитировать». Даже приводил довод, странный для академика-экономиста: «Тьма убыточных предприятий, колхозов и совхозов, работники которых сами себя не кормят, следовательно, паразитируют на других»
[24]
.
Это рабочие и крестьяне сами себя не кормят, а паразитируют на других – на ком?
И поражает бесчувственность рассуждений идеологов реформы, когда речь идет о социальной цене их «успехов». В социальной философии проблема несоизмеримости экономической эффективности и человеческих страданий – одна из главных, над ней бьются виднейшие либеральные философы. Но взять речи наших авторитетов – они как будто не слышали об этой стороне дела. Академик Т.И. Заславская в конце 1995 г. на международном форуме «Россия в поисках будущего» делает главный, программный доклад. Она говорит о дефиците, якобы преодоленном благодаря повышению цен: «Это – крупное социальное достижение… Но за насыщение потребительского рынка людям пришлось заплатить обесцениванием сбережений и резким падением реальных доходов. Сейчас средний доход российской семьи в три раза ниже уровня, позволяющего, согласно общественному мнению, жить нормально» [26].
Такова логика ведущего социолога-реформатора. Люди погрузились в бедность, они не могут покупать прежний набор продуктов, и, таким образом, выброшены с рынка (что и стало механизмом «преодоления дефицита») – и это называют «крупным социальным достижением»! Неужели нельзя было найти более приемлемое выражение?
Вновь вышел на тропу войны и бывший мэр Москвы Г.Х. Попов. Он выдал такие мальтузианские откровения, что поначалу многие подумали – не мистификация ли это? Через блог «Московского комсомольца» он дает человечеству такие указания: «Должны быть установлены жесткие предельные нормативы рождаемости с учетом уровня производительности и размеров накопленного каждой страной богатства. Нельзя, чтобы быстрее всех плодились нищие… Страшную перспективу прогрессирующего накопления у одного ребенка генетических болезней уже двух родителей надо прервать. Наиболее перспективным представляется генетический контроль еще на стадии зародыша и тем самым постоянная очистка генофонда человечества» [55].
Социал-дарвинизм «либеральной» части интеллектуальной элиты становится все круче. В среде новой «элиты» возникли течения, следующие болезненному ницшеанству. Они мечтают о выведении не просто новой породы людей («сверхчеловека»), а нового биологического вида, который даже не сможет давать с людьми потомства. Они предвидят «революцию интеллектуалов».
В Санкт-Петербургском университете идет проект «Мировые интеллектуалы в Петербурге», делают доклады «признанные мировые интеллектуалы и лидеры влияния». Доктор философских наук А.М. Буровский излагает такие концепции: «Неандерталец развивался менее эффективно, он был вытеснен и уничтожен. Вероятно, в наше время мы переживаем точно такую же эпоху. “Цивилизованные” людены все дальше от остального человечества – даже анатомически, а тем более физиологически и психологически… Различия накапливаются, мы все меньше видим равных себе в генетически неполноценных сородичах или в людях с периферии цивилизации. Вероятно, так же и эректус был агрессивен к австралопитеку, не способному овладеть членораздельной речью. А сапиенс убивал и ел эректусов, не понимавших искусства, промысловой магии и сложных форм культуры» [69].
Читаем А. Буровского об «интеллектуалах-люденах» и обычных людях как двух несмешивающихся «слоях»:
