В этом вопросе произошло расслоение коммунистической стратегии, которая соединяла антиимпериализм и программу строительства нетоварного плановой экономики. До 1918 года связь этих двух сторон казалась неразрывной — победить империализм и построить новое общество на его развалинах. Пока нет побед — не получится и социализма. Предложения демократического мира, выдвинутые большевиками в Бресте, должны были обеспечить важную моральную победу над империализмом. Но германский империализм не собирался уступать. И тогда пришлось выбирать. Ленин считал, что можно пойти на любой мир, чтобы начать строить социализм. И тогда конструктивный пример обеспечит мировое торжество коммунистических идей. Левые коммунисты во главе с Бухариным и левые эсеры считали, что капитуляция перед империализмом исключает продвижение к новому обществу. Россия будет зависима от империализма, который к тому же отнимает у России часть ресурсов, без которых вообще нельзя возродить экономику. Левые эсеры понимали также, что выполнение немецких условий углубит продовольственный кризис, и расплачиваться придется крестьянству, интересы которого левые эсеры и представляли в рабоче-крестьянском союзе,
Троцкий пытался сблизить позиции левых и правых большевиков с помощью рискованных внешнеполитических шагов. Его дипломатия кончилась провалом, и после некоторых колебаний Троцкий встал на сторону Ленина. Включив механизм партийной дисциплины, Ленин отвоевал партию большевиков и добился заключения и ратификации позонного мира. Левые эсеры покинули правительство. В июле 1918 г. конфликт большевиков и левых эсеров закончился разгромом последних, и диктатура стала однопартийной.
По этому пути от коалиции с попутчиками к твердой однопартийной диктатуре пройдут все коммунистические партии (даже те, кто формально сохранят многопартийность с бесправными партиями и включат часть лидеров социалистический партий в правящую партноменклатуру).
Коммунизм и гражданская война
Крестьянство в «рабоче-крестьянском союзе» оставалось, страдательным членом, особенно после распада союза большевиков и левых эсеров. Коммунисты в странах Третьего мира во второй половине XX века уже были готовы отодвинуть в сторону «пролетарский характер» революции и формировать свои армии и партийные аппараты из крестьян. В конечном итоге технологически марксистский коммунизм и народничество пришли к общей схеме: лидерство интеллектуалов, разночинная организация, опора на активные массы трудящихся — рабочих (по возможности) и крестьян.
Когда интересы городской революции вошли в конфликт с интересами большинства крестьян (среднего и зажиточного), большевики решились на раскол социальной базы революции, что объективно имело контрреволюционные последствия. 13 мая 1918 г. был принят декрет «О чрезвычайных полномочиях народного комиссара по продовольствию», известный как Декрет о продовольственной диктатуре. Теперь продовольствие отчуждалось у крестьян насильственно по символической цене. Создавались продотряды — голодные рабочие должны были сами идти войной на деревню, разжигая там огонь классовой борьбы. Опорой «пролетариата» (в действительности — городских деклассированных слоев) становился «брат по классу» — бедняк, который не смог создать крепкое хозяйство даже после получения земли. Впоследствии, объединившись в июне 1918 г. в комбеды, бедняки станут новыми эксплуататорами деревни — они будут получать половину отобранного у крестьян хлеба. Объективно это решение было контрреволюционным в отношении революционному процессу передачи земли крестьянству.
Попытки советов Саратовской, Самарской, Симбирской, Астраханской, Вятской, Тамбовской, Казанской губерний сопротивляться продовольственной диктатуре были пресечены. Усилились чистки советов, начались их разгоны. 27 мая был принят декрет ВЦИК СНК, ставший шагом к ликвидации власти советов на местах. Местные продорганы подчинялись наркомату продовольствия. Затем и другие органы советов были подчинены наркоматам. Таким образом, ликвидировалась сама власть советов, ради которой совершалась «Октябрьская революция». Общество теряло легальные пути сопротивления действиям правительства. Широкомасштабная гражданская война становилась неизбежной.
После заключения Брестского мира основная тяжесть продовольственной диктатуры должна была лечь на крестьян Поволжья, Северного Кавказа и Сибири. Получив землю, они теряли ее плоды. Между тем через Сибирь эвакуировались во Францию корпус бывших военнопленных чехословаков, руководители которых были близки по взглядам к социал-демократам. В конце мая местные большевистские власти попытались разоружить некоторые чешские части. В ответ они восстали. К чехословакам присоединились боевые дружины эсеров, мобилизовавшие в повстанческую армию тысячи крестьян. Часть Поволжья, Сибирь и Урал перешли под власть «Комитета членов Учредительного собрания» (Комуч) и других антибольшевистских правительств. На этом этапе противники большевиков выступали за осуществление демократических задач революции, но в условиях гражданской войны они и сами не соблюдали демократических норм. Отношение к социальным задачам оставались таким же, как и во время Временного правительства — выжидательным. Если Комуч и правительство Директории пытались сохранять «завоевания революции», то после колчаковского переворота в ноябре 1918 г. Советской республике противостоял откровенно контрреволюционный фронт «белых».
С началом гражданской войны развернулась политика ускоренной замены рыночных отношений государственным управлением и распределением получила название «военного коммунизма». Создавая его, большевики решали две задачи: создавали основы нового общества, как казалось — принципиально отличного от капитализма, ликвидирующего эксплуатацию человека человеком, и концентрировали в своих руках все ресурсы, необходимые для ведения войны. Комментируя социальную модель большевизма, лидер ПСР В.Чернов писал: «Это колоссальная машина, в которую история подает наличных людей, с их слабостями, навыками, страстями, мнениями, как человеческое «сырье», подлежащее беспощадной переработке. Из нее они выйдут, удостоверенные "личной годностью", каждый на свою особую жизненную полочку, штампованные, с явным клеймом фабричного производства. Они частью попадают в отдел по утилизации отбросов; остаток подлежит беспощадному уничтожению»120. Для стабилизации диктатуры был развернут массовый террор, направленный не только против старой элиты, но и против широких слоев трудящихся.
Редактор «Известий» Ю.Стеклов признавал среди своих: «Никогда, даже в злейшие времена царского режима, не было такого бесправия на Руси, которое господствует в коммунистической Советской России, такого забитого положения масс не было. Основное зло заключается в том, что никто из нас не знает, чего можно и чего нельзя. Сплошь и рядом совершающие беззакония затем заявляют, что они думали, что это можно. Террор господствует, мы держимся только террором»121.
Напряжение гражданской войны привело к слиянию большевистских фракций. И правые, и левые большевики теперь должны были просто выжить. Поражение в гражданской войне означало неизбежную гибель или эмиграцию. В ходе этой амальгамы часть правых и левых большевиков поменялись местами (отчасти в силу личного развития — с возрастом Бухарин правел, а Каменев и Зиновьев утверждались в ортодоксии).
