Поднимался на щит жесткий национализм, политически отлитый в идею сильного государства — выразителя национального духа, интегратора корпораций и внешнего защитника от чуждых экономических интервенций.
Но при всем том постепенно осложнялись отношения неосоциализма и демократизма. Деа и его соратники считали себя последовательными демократами — именно защитой демократических свобод мотивировали они свой антикоммунизм. Однако ими было введено своеобразное понимание антифашистской борьбы. Видя в фашизме революционное движение средних слоев, отвечающее общественным потребностям в социальных реформах и в сильном государстве,
Деа призывал «опередить фашизм», перехватив его лозунги и концепции. Если правые Ренодель и Варенн постепенно сближались с радикалами; если неосоциалист Филип, несмотря на технократический уклон своих взглядов, «растворял» социализм в христианско-демократическом идеале; то Деа и Марке, начав с верности республиканским ценностям, постепенно сблизились с фашистскими лигами, противопоставляя парламентской системе авторитарную государственность и корпоративизм фашистского типа. Деа дошел до противопоставления социалистических задач общедемократическим, считая, что только сильная исполнительная власть способна достичь успеха в решении социальных проблем — едва ли не в «насаждении» экономической демократии.
Политическую практику неосоциалистов отличало стремление любой ценой включиться во власть — предпочтительно в союзе с левоцентристскими радикалами, — немедленно внедрять свою модель рычагами государственной машины. Именно «проломное» движение к власти ускорило откол неосоциалистов от СФИО. К тому же, их лидеры, особенно Деа и Марке, заработали в соцпартии негативную репутацию замкнутой агрессивной группировки, исповедующей сомнительную идеологию и ни перед чем не останавливающейся в борьбе за власть. Когда на съезде СФИО в июне 1933 г. Деа, Марке и Монтаньон выступили с изложением своих взглядов, они были отвергнуты большинством своей партии. При этом Ренодель, Варенн и другие правые не поддержали авторитарно-националистических лозунгов Деа.
В ноябре 1933 г. большинство депутатской фракции СФИО, в которой лидировали Деа и Ренодель, вопреки партийной установке, поддержало финансовую программу правительства радикалов. Почти одновременно Ренодель, Деа, Монтаньон и другие деятели их круга в публичных выступлениях обрушились на руководство СФИО — за догматизм и отказ от правительственного сотрудничества с радикалами. После этого лидеры неосоциалистов во главе с Деа и Марке, а также Ренодель и его сторонники были исключены из СФИО. Уже в декабре на идейной платформе неосоциализма была учреждена Социалистическая партия Франции — «Союз Жана Жореса», объединившая более 20 тыс. человек (около 15 % численности СФИО) на идейной платформе неосоциализма. Однако самонадеянные расчеты создателей новой партии на гегемонию в социалистическом движении не оправдались — укорененные традиции СФИО оказались сильнее напора «молодых волков». Часть основателей СПФ вернулась в «старый дом», другие отошли к радикалам, Деа и Марке эволюционировали к фашизму. Через полтора года Соцпартия Франции вместе с Республиканским союзом и мелкими социалистическими группировками создала Социалистический республиканский союз, участвовавший в создании и деятельности Народного фронта (основу НФ составил союз социалистов, коммунистов и радикалов).
Неосоциалисты сыграли интересную роль в составлении программы НФ. Их «Французский план» перекликался с концепциями Анри де Мана и с «Планом» близкого СФИО профсоюза ВКТ. «Планисты» выступили за национализацию банков и крупной промышленности, введение корпоративного управления социализированным сектором через специальный орган, формируемый профсоюзами, кооперативами, объединениями предпринимателей, обществами потребителей и государством. Эти проекты были, однако, заблокированы коммунистами, настоявшими на том, чтобы ограничиться укреплением парламентско-демократических институтов, антифашистскими мерами и такими социальными реформами, как введение оплачиваемых отпусков, системы коллективных договоров, социального страхования, повышение заработков, кредитование крестьян и мелких предпринимателей и т. д. Социалисты проявили себя в НФ гораздо радикальнее коммунистов, предлагая дополнить социально-защитную политику структурными реформами; неосоциалисты были наиболее последовательны в этих требованиях.
Парадоксально, но профашистские симпатии Деа и Марке становились все очевиднее именно в период их участия в общедемократическом Народном фронте. «Бег наперегонки» с фашизмом явно удавался — чему способствовали встречные шаги. Созданная в июле 1936 г. на основе «Боевых крестов» Французская социальная партия (ПСФ) Франсуа де ля Рока — руководителя февральского путча 1934 г. — начала осваивать социальный популизм и корпоративистские установки. Мощная структура «Боевых крестов», финансовые субсидии заинтересованных кругов, многие сотни тысяч членов (по некоторым данным, до трех миллионов) делали предрешенным крупный избирательный успех ПСФ на выборах, предстоящих — но не состоявшихся — в 1940 г.
В июне 1936 г. была учреждена Французская народная партия (ППФ), которая фактически стояла на платформе неосоциализма, но отличалась от СПФ своей массовостью — более 100 тысяч членов — и социальной мобильностью.
Во главе ППФ встал Жак Дорио, бывший член политбюро ФКП, лидер коммунистической молодежи и мэр рабочего предместья Парижа Сен-Дени — возможно, одна из самых противоречивых, ярких и вместе с тем отталкивающих фигур новой политической истории Франции. Входя в число ведущих лидеров ФКП, Дорио ориентировался на национальный социализм, основанный на французских социально-политических традициях, не принимал подчинения Коминтерну, за несколько лет до создания Народного фронта вел переговоры о политическом союзе с лидерами социалистов и радикалов. Харизматическая популярность Дорио, его политическая воля, индивидуальная сила характера и очевидные. амбиции напугали «соратников-соперников». Особые позиции по важным вопросам дали формальное основание добиться исключения Дорио из ФКП.
Взгляды Дорио и Деа — равно как и платформы ППФ и СПФ — практически не различались; главным идеологом ППФ был Поль Марион в свое время примыкавший к неосоциалистам СФИО (надо сказать, сам Дорио больше интересовался политической практикой, нежели социально-философскими проблемами). Костяк политактива ППФ составили выходцы из ФКП, СФИО, синдикалистских профсоюзов. Сюда же примыкали бывшие фашисты из «мятежных лиг», увидевшие в Дорио долгожданного динамичного лидера, человека из народа, подобного сыну кузнеца Бенито Муссолини. Одновременно доказаны связи ППФ с финансовыми структурами, симпатизировавшими странам фашистской «оси», а также с криминалитетом — в условиях острого политического кризиса Дорио считал расширившимися границы допустимого.
Программные установки ППФ — социальное представительство трудящихся (с приоритетом трудовых собственников и промышленно-технических работников — «истинной сущности нации» по Дорио), беспощадная борьба против угрозы коммунизма и господства финансовой олигархии, корпоративистский социальный идеал — являлись своеобразным французским аналогом раннего «Союза борьбы» Муссолини либо «Рабочего содружества» НСДАП Грегора Штрассера. ППФ характеризовалась авторитарно-популистскими идеологическими мотивами, жестким, напорным стилем пропаганды, активностью штурмовых отрядов, очевидным вождизмом. Все эти черты, связанные, в частности, с личностью лидера партии, помешали Дорио объединить ППФ, ПСФ и часть «мятежников» в борьбе против «200 семейств» финансовой олигархии и ФКП. Потенциальные партнеры по антикоммунистическому и антиолигархическому «Фронту свободы» опасались перспективы оказаться в подчинении у динамичного вождя ППФ.
