К ПСОБ присоединился основатель Варисаты — Э.Перес. Индеанистская и националистическая составляющая была важной частью марофизма. Первоначально ПСОБ и сам Т.Мароф имели большой успех. По свидетельству мексиканского посла в Боливии, партия Т.Марофа превосходила своей численностью и влиянием все новые партии, в том числе и «республиканцев-социалистов» (бывших сааведристов) Г.Госалвеса160. Т.Мароф повсюду выступал с лекциями, публиковал статьи, пропагандируя свои «новые идеи» об особенностях боливийского социализма, что на деле было воскресением его прежних индеанистских, полусоциалистических воззрений161. Т. Мароф стремился отмежеваться от своего марксистского прошлого. Он заявлял, что никогда не входил ни в какие международные организации, тем более, в коммунистические162.
Очередной его вираж, на этот раз разрыв с троцкизмом, вполне объясним. Т.Мароф, несмотря на свое участие в марксистском движении, собственно никогда не был марксистом. Его идеалом была широкая массовая рабочая партия с размытыми идеологическими границами, без жестких доктринальных установок, типа лейбористской в Англии. Он не был ни троцкистом, ни сталинистом, ни марксистом. Марксизм, даже в его примитивном, вульгарно-доктринальном виде, он не усвоил. Его поведение было во многом типичным для леворадикальной интеллигенции в Латинской Америке. Либорио Хусто163 называл его «социалиствующий либерал». В 1939 г. Л.Хусто писал своим друзьям в Боливию: «Мы не можем согласиться с вашей защитой Т.Марофа и ПСОБ. Я хорошо знаю Т.Марофа…, чтобы быть уверенным, что он не имеет ничего общего с марксизмом…, поэтому мы всегда выступали и выступаем против него, но не по личным соображениям. Начиная с разрыва с Х.Агирре Гайнсборгом на съезде ПОР, Т.Мароф показал со всей очевидностью свою тенденцию к размытому, пустому, мелкому «социализму», граничащему с буржуазным либерализмом, не имеющим ничего общего с марксистским классовым, революционным социализмом. И то, что против него выступают сталинисты из ПИР (как и он против них), еще не свидетельствует о его революционности»164. Крупнейший боливийский историк и политический деятель Г.Лора признавал, что в Латинской Америке к троцкистам чаще всего шли не те, кто хотел бороться со Сталиным за «чистоту» марксистско-ленинских идей против их бюрократического извращения, а те, кто по сути выступал против марксизма, и со временем покидал ряды троцкизма165.
С момента своего возвращения в Боливию Т.Мароф стал поддерживать военно-социалистический режим и лично Х.Буша. В 1938 г. Мароф издал книгу «Социалистическая правда в Боливии», где полностью покинул свои прежние политические позиции. Он уже выступал против национализации горнорудной промышленности. В этой связи Т.Мароф полностью поддержал экономическую политику Х.Буша. Он подчеркивал, что видит боливийский социализм исключительно как антиимпериалистическое государство, а, следовательно, поддерживает националистическую политику правительства166. Впрочем, союз с режимом Х.Буша был недолговечным.
Внешнеполитические факторы и пронацистское лобби
Пока Учредительное собрание обсуждало конституционные вопросы и проекты реформ Буш создал правительство во главе с капитаном Элиасом Бельмонте. Он был членом тайной ложи РАДЕПА, члены которой заявляли о своем принципиальном нежелании занимать государственные посты. Однако Э.Бельмонте стал министром внутренних дел. Как и большинство членов ложи, Э.Бельмонте считал себя приверженцем национал-социалистической идеологии. Примером для подражания были Германия и Италия. Будучи в 1937 г. шефом полиции Ла-Паса, он намеревался создать полицейские органы по образцу нацистской Германии. Не без его участия было принято решение послать 134 человека на военное и полицейское обучение в Италию167. По масштабам полицейского корпуса это была многочисленная делегация.
Э.Бельмонте и его единомышленники называли себя просто социалистами. Анализируя взгляды боливийского национализма того времени, очень трудно провести разграничительную линию между нацизмом и псевдосоциалистическими идеями. Их главными постулатами были приоритет интересов нации перед лицом эгоистического, либерального капитализма и достижение социальной гармонии через преодоление классовой борьбы. С левыми, марксистами их сближало понимание того факта, что главным препятствием для поступательного развития страны является союз местной олигархии и американского империализма. Успехи третьего рейха и муссолиниевской Италии сделали привлекательными нацистские идеи и политические методы фашизма. Главное, что объединяло в глазах социалистов фашистский и коммунистический режимы, — это отрицание ценностей либеральной демократии и свободно-конкурентного рынка. По их мнению, либеральная демократия в Боливии полностью дискредитировала себя неспособностью эффективно управлять страной в период потрясений мирового кризиса и войны с Парагваем.
Если увлечение фашизмом в эти годы у многих националистов было поверхностным и отчасти данью моде, то Э.Бельмонте определился в своих взглядах и симпатиях еще в 20-е годы. Как и многие другие боливийские офицеры, находившиеся под влиянием работавших в Боливии немецких советников, среди которых достаточно еще раз упомянуть создателя штурмовых отрядов Э.Рема, Э.Бельмонте был увлечен национал-социализмом. Вместе с тем, мексиканский посол, человек, придерживавшийся левых марксистских взглядов, У.Розенцвейг Диас характеризовал Э.Бельмонте как социалиста, хотя и симпатизировавшего фашистским режимам168. Бельмонте, действительно, развивал идеи, близкие левым социалистам и коммунистам, особенно в экономической сфере. Правый депутат Учредительного собрания У Сальмон в разговоре с А.Аргедасом рассказал ему, что Бельмонте твердо намерен выполнить свою программу-минимум, включавшую два главных пункта: национализировать горнорудную промышленность и добиться реального улучшения положения рабочего класса169. Э.Бельмонте был одной из самых ярких и противоречивых фигур в правительстве Х.Буша170. В деятельности Э.Бельмонте отразились внутренние противоречия самого режима «государственного социализма»: тенденция к тоталитаризму, антидемократизму, некоторая антибуржуазная, антисистемная направленность сочетались с умеренностью реальных действий, боязнью более тесного союза с рабочим движением и леворадикальными партиями. Не менее скандальным было назначение молодого социалиста К.Салинаса Арамайо на ответственный пост префекта Ла-Паса. В руках этого темпераментного политика, бывшего большим другом Х.Буша, оказались все репрессивные органы столицы. Назначение Э.Бельмонте и К.Салинаса Арамайо было воспринято консервативными столичными кругами как преддверие катастрофы.
Националистически и антиолигархически настроенные министры во главе с Э.Бельмонте воспользовались преобладанием левых в Учредительном собрании и с опорой на социалистических депутатов организовали ряд радикальных акций. Первое, за что принялся Х.Буш были средства массовой информации, которые, по его мнению, обслуживали частные интересы олигархии вместо того, чтобы служить государству и всей нации. Он требовал установления полного государственного контроля над всеми «олигархическими изданиями». В июне 1938 г. Буш направил в собрание проект закона о печати, главный пафос которого состоял в борьбе с «правым экстремизмом» и олигархическим влиянием в средствах массовой информации. В конкретном применении этот закон был направлен против оплота либерализма — высокопрофессиональной и имевшей массового читателя газеты «Эль Диарио».
