На что же готов пойти Н.П. Шмелев ради идеологического фантома «конкурентность»? На ликвидацию до 2/3 всей промышленной системы страны! Ситуация в интеллектуальном плане аномальная: заявления по важнейшему для общества и государства вопросу не вызывают никакой реакции даже в научном сообществе обществоведов.
Точно так же антиколхозная кампания не опиралась на убедительные рациональные аргументы и не давала никаких оснований ожидать создания новых, более эффективных производственных структур. Однако к ликвидации колхозов и совхозов общество отнеслось с полным равнодушием, хотя было очевидно, что речь идет о разрушении огромной системы, создать которую стоило чрезвычайных усилий и даже жертв.
Не менее очевидно было и то, что разрушение крупных механизированных предприятий, которые были центрами жизнеустройства деревни, будет означать колоссальный регресс и даже архаизацию жизни 38 миллионов сельских жителей России. И этого регресса до сих пор невозможно остановить и даже затормозить (см., например, рис. 7 и 8).
Рис. 7. Парк тракторов в сельскохозяйственных предприятиях России, тыс.
Рис. 8. Потребление электроэнергии на производственные цели в сельскохозяйственных предприятиях России, млрд. кВт-ч
На другом краю спектра — точно такое же отношение к отечественной науке. Достаточно было запустить по СМИ поток совершенно бездоказательных утверждений о «неэффективности» науки, и общество бросило ее на произвол судьбы, равнодушно наблюдая за ее уничтожением. Никаких рациональных оснований для такой позиции не было, просто в массовом сознании отсутствовали инструменты, чтобы увидеть сложную структуру социальных функций отечественной науки, тем более в условиях кризиса. Вместо науки в картине реальности образовалось «голое место», и вопрос о его ценности просто не имел смысла. Надо признать, что и сама научная интеллигенция в своем понимании происходящего недалеко ушла от массового сознания.
Раздел II СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ПРОГРАММЫ РЕФОРМЫ: ОБЩИЕ УГРОЗЫ
Глава 9 ДЕМОНТАЖ НАРОДА
Чаще всего на первый план выдвигается описание социальных последствий кризиса — захирело хозяйство, много бедных, трудно прокормить ребенка. То есть болезнь общества трактуется в понятиях классового подхода — производительные силы и производственные отношения, собственность и распределение дохода. Но почти очевидно, что протекающие на наших глазах процессы — следствие какой-то более глубокой причины. Да, меняется состояние стабильных ранее социальных групп (например, идет деклассирование рабочего класса), но разве можно этим объяснить противостояние на Украине или войну в Чечне, политическую пассивность обедневшего большинства и его равнодушное отношение и к приватизации, и к перераспределению доходов?
Надо преодолеть ограничения подходов, загоняющих всю жизнь общества за узкие рамки интересов социальных групп, и посмотреть, что происходит со всей системой связей, объединяющих людей в общности, а их — в общество. Тогда мы сразу увидим, что гораздо более фундаментальными, нежели классовые отношения, являются связи, соединяющие людей в народ. И главная причина нашего нынешнего состояния заключается в том, что за двадцать лет демонтирован, «разобран» главный субъект нашей истории, создатель и хозяин страны — народ. Все остальное — следствия. И пока народ не будет вновь собран, пока его расчлененные части не будут окроплены «мертвой водой», а «живая вода» не вернет ему надличностных памяти, разума и воли, не может быть выхода из этого кризиса.
Во второй половине XX века народ России существовал как советский народ. Когда с середины 70-х годов была начата большая программа, определенно направленная на демонтаж советского народа, наше общество в целом, включая все его защитные системы, восприняли это как обычную буржуазную пропаганду, с которой, конечно же, без труда справится ведомство Суслова.
В момент смены поколений была предпринята форсированная операция. На разрушение духовного и психологического каркаса советского народа была направлена большая культурная программа. Демонтаж народа проводился сознательно, целенаправленно и с применением сильных технологий. Предполагалось, что в ходе реформ удастся создать новый народ, с иными качествами («новые русские», «средний класс»). Это и был бы демос, который должен был получить всю власть и собственность. Ведь демократия — это власть демоса, а гражданское общество — «республика собственников»! «Старые русские» («совки»), утратив статус народа, были бы переведены в разряд охлоса, лишенного собственности и прав.
Выполнение этой программы свелось к холодной гражданской войне этого наспех сколоченного нового народа («новых русских») со старым (советским) народом. Новый народ был все это время вблизи от рычагов власти. Против большинства населения (старого народа) применялись средства информационно-психологической и экономической войны.
Экономическая война внешне выразилась в лишении народа его общественной собственности («приватизация» земли и промышленности), а также личных сбережений. Это привело к кризису народного хозяйства и утрате социального статуса огромными массами рабочих, технического персонала и квалифицированных работников села. Резкое обеднение привело к изменению образа жизни (типа потребления, профиля потребностей, доступа к образованию и здравоохранению, характера жизненных планов). Это означало глубокое изменение в материальной культуре народа и разрушало его мировоззренческое ядро.
Воздействие на массовое сознание в информационно-психологической войне имело целью непосредственное разрушение культурного ядра народа. Был произведен демонтаж исторической памяти, причем на очень большую глубину, опорочены или осмеяны символы, скреплявшие национальное самосознание, в людях разжигалось антигосударственное чувство, неприязнь к главным институтам государства — власти, армии, школе, даже Академии наук.
В результате экономической и информационно-психологической войн была размонтирована «центральная матрица» мировоззрения, население утратило целостную систему ценностных координат. Сдвиги и в сознании, и в образе жизни были инструментами демонтажа того народа, который и был главным хозяином, чья культура, разум, интересы и воля задавали вектор экономической политики. К 1991 г. советский народ был в большой степени «рассыпан» — осталась масса людей, не обладающих надличностным сознанием и коллективной волей. Эта масса людей утратила связную картину мира и способность к логическому мышлению, выявлению причинно-следственных связей в сфере экономики.
В этом состоянии у населения России отсутствует ряд качеств народа, необходимых для выработки проекта и для организации действий в защиту хотя бы своего права на жизнь. Можно говорить, что народ болен и лишен дееспособности, как бывает ее лишен больной человек, который еще вчера был зорким, сильным и энергичным.
