А утверждение, будто безработицы при рынке быть не может потому, что «рыночная экономика вводится не для того, чтобы ухудшить положение трудящихся», надо расценивать как издевательство над читателями. А.Н. Яковлев долго работал за границей, потом был директором Института мировой экономики и международных отношений АН СССР и знал, как обстоят дела с безработицей при рыночной экономике.
В том же 1990 г. председатель Госкомтруда СССР (!) и будущий вице-премьер СССР В.И. Щербаков пишет в книге, изданной массовым тиражом: «Что касается социальной защищенности советского человека, ныне она, представьте, настолько высока, что люди перестали реагировать на социальную обстановку. Существенно изменить ситуацию могло бы более заметное воздействие на экономику рыночных факторов» [81].
Можно ли себе представить, чтобы председатель Госкомитета по труду в здравом уме сетовал на то, что в стране высок уровень социальной защищенности трудящихся? Это — признак распада всех интеллектуальных и нравственных конструкций.
В журнале Академии наук СССР «Социологические исследования» печатались статьи с заголовками такого рода: «Оптимальный уровень безработицы в СССР» [82].
Оптимальный! Наилучший! Что же считал «оптимальным» для нашего народа социолог из Академии наук СССР? Вот его идеал: «Оптимальными следует признать 13 %… При 13 % можно наименее болезненно войти в следующий период, который в свою очередь должен открыть дорогу к подъему и процветанию» (процветание, по мнению автора, должно было наступить в 1993 году).
13 % — это 20 миллионов человек. Само по себе появление подобных рассуждений на страницах академического журнала — свидетельство глубокой деградации той элиты, которая разрабатывала доктрину хозяйственной реформы.
В общественных науках социолог — аналог врача в науке медицинской, безработица — социальная болезнь, ибо приносит страдания людям.
Можно ли представить себе врача, который в стране, где полностью ликвидирован, скажем, туберкулез, предлагал бы рассеять палочки Коха и довести заболеваемость туберкулезом до оптимального уровня в 20 миллионов человек?
Создание массовой безработицы в России, которая уже полвека как преодолела эту социальную болезнь, было тяжелым ударом по экономике. До сих пор никакой рефлексии относительно этого шага во властной верхушке России нет, и никаких шагов к исправлению положения не делается.
Советское хозяйство, на 90 % построенное уже после войны, к 1990 году представляло собой специфическую систему, созданную как единый сросшийся с государством организм. Аналогии с западным или дореволюционным российским хозяйством познавательной ценности тут не имеют, нечего на них и ссылаться. Никаких теоретических разработок переделки такого хозяйства в рыночную экономику западного типа у реформаторов не было. Их доктрина не имела никаких разумных оснований, кроме стремления уничтожить «империю зла».
Уход государства из хозяйственной системы (ликвидация Госплана, Госснаба, Госстандарта и Госкомцен) неизбежно и моментально привел к ее краху. Ход процесса был довольно точно предсказан с конца 1990 г.
Это и есть результат приватизации! Только благодаря «партизанскому» сопротивлению и самих хозяйственных структур, и среднего звена госаппарата удалось сохранить для России хотя бы половину ее экономического потенциала. А власть, как следует из ее деклараций, поддерживает реформу 90-х годов и порицает тех, кто ей сопротивлялся.
Но достигнута ли декларированная цель, удалось ли создать промышленность западного типа? Нет, не удалось. Россия имеет промышленную систему советского типа, только изуродованную и лишенную потенциала к развитию. Ни переделать систему, ни построить рядом с ней новую, «западную», не удалось. Надо же это признать и начать исправлять ошибки — или власть этого и хотела?
Правомерен вопрос: если политические цели реформы 90-х годов достигнуты: СССР ликвидирован, социалистический проект пресечен, геополитической угрозы Западу Россия в обозримом будущем не представляет — каков смысл продолжения курса реформ, которые по самой своей сути были военной операцией против СССР? Какой смысл в нынешней России продолжать действия, которые были спроектированы лишь как средство разрушения хозяйства?
Глава 12 АГРАРНАЯ РЕФОРМА
Едва ли не главным институциональным изменением в хозяйстве России стало превращение в товар земли сельскохозяйственного назначения — введение частной собственности на такую землю и разрешение ее купли-продажи. До этого земля в России находилась или в феодальной собственности помещиков (то есть была наделом, данным дворянину на кормление) или в собственности крестьянской общины (она давала "наделы своим членам). В советское время земля была национализирована и в основном передана колхозам в пользование (думали, что вечное).
Такого рода кардинальное изменение, конечно, требовало обширного и гласного обоснования и общественного диалога. Диалога не было, задать вопросы было нельзя — любое сомнение делало тебя «врагом перестройки» и ты лишался слова. Даже в научных учреждениях, обязанных беспристрастно оценивать альтернативы стратегических решений.
И все же несколько ученых тогда указали, в коротких репликах, на известный факт: во всех развитых странах два вида деятельности выведены из сферы рыночных отношений — сельское хозяйство и наука. Это два вида труда, которые обеспечивают страну «хлебом земным» (пищей) и «хлебом духовным» (знанием).
Даже самая промышленно развитая страна не может обойтись без своего сельского хозяйства, которое производило бы достаточный минимум продовольствия — это вопрос не экономики, а государственной безопасности.
Гласные доводы за куплю-продажу земли сводились к двум предсказаниям (о теневых целях гадать не будем):
— Если землю разделить на паи, то сильные хозяева ее скупят у слабых и ленивых, и в России возникнет, как на Западе, класс фермеров, которые будут вести очень эффективное хозяйство и накормят народ.
— Если фермер будет иметь землю в частной собственности, то он сможет заложить ее в банке и получить кредит, на который купит машины, скот, компьютер — и все прочее, чтобы вести очень эффективное хозяйство и т. д.
Других доводов не было, искать по документам, книгам и речам бесполезно. Что же мы имеем сегодня? Посмотрим сначала, как пошла купля-продажа земли, как оправдалось первое предвидение авторов реформы.
В 2005 году Федеральное агентство кадастра объектов недвижимости опубликовало «Государственный (национальный) доклад о состоянии и использовании земель в Российской Федерации». Здесь даны такие сведения: «Из 401 млн. га земель сельскохозяйственного назначения в собственности граждан и юридических лиц находится около 126 млн. га, или более 30 % от всех таких земель. Остальные 275 млн. га (около 70 %) находятся в государственной и муниципальной собственности.
Из 121 млн. га, которые являются собственностью граждан, около 113 млн. га (93 % от 121 млн. га) составляют земельные доли, из них примерно 27 млн. га (24 %) — это невостребованные земельные доли».
