По этой логике, еще эффективнее — подвергнуть пенсионерку эвтаназии. Но не будем спорить о сущности, мы говорим о методологии. В данном случае вовсе не рынок «возлагает решение на них самих», а государство, которое устанавливает налог, задающий императив поведения «пенсионерки». Но дело в том, что большинство населения (и наша «пенсионерка») вовсе не «живет в рыночном обществе» и не принимает его критериев, а только пользуется рынком в ограниченных сферах своей жизни. М. считает возможным игнорировать систему ценностей, интересы и понимание выгоды этого большинства. Между тем мирное сосуществование двух разделенных частей общества возможно только до тех пор, пока большинству позволяют жить, пусть и в бедности. Но правительство раз за разом норовит перейти красную черту.
С. Покровский указывает на целый ряд возможных при новом налоге социальных коллизий. В частности, он пишет: «Можно говорить о дискриминации абсолютного большинства населения, которое не собирается превращать жилье в товар, но которое может оказаться в ситуации законодательного принуждения к этому. Может легко быть предсказана ситуация взвинчивания рыночных цен на жилье в каких-то местностях — с целью принуждения людей к продаже жилья на основании их неспособности к уплате налога. При этом из-за лага времени между назначением налога и моментом продажи жилье может оказаться скупленным по смехотворно низкой цене».
Таким образом, первая методологическая ошибка концепции нового закона о налоге заключается в том, что она игнорирует важный факт: дома домам рознь. На рынке «движутся» дома-товар (вероятно, это 5–6% жилищного фонда), остальные закоснели в «натуральном хозяйстве». Они существуют для личного потребления («для жизни») людей и почти с ними срослись. Эти два множества различны не меньше, чем земля-товар и общинная земля в годы реформы Столыпина. Внешне земля одинакова, а политэкономически и социально — разная. И к общинной земле ошибочно применять инструменты меры (цену), действующие на рынке. Разумеется, и дома, составляющие часть натурального хозяйства, можно облагать налогами. Но при этом обоснование налога и принцип оценки налогооблагаемой базы должны явно исходить из признания характера объекта и понимания той ценности, которую представляет для обывателей дом.
На мой взгляд, из первой, фундаментальной ошибки концепции закона вытекает и вторая методологическая ошибка, связанная с мерой. Речь идет о методе определения «рыночной стоимости» квартир, которые не выставляются на продажу, исходя из цены квартир-товара.
Фактическая сторона такова. На рынке недвижимости в год заключается 300–400 тыс. сделок купли-продажи. Их объектом является 1–1,3 % жилищного фонда. При этом, как было сказано, большинство купленных квартир сразу же превращаются в «косную материю» натурального хозяйства, рынок для них служит просто заменой архаичного строительства «своими руками» (хотя многие жильцы «достраивают» сдаваемые без отделки квартиры своими руками). Почти весь жилищный фонд России и «товарные» квартиры, которые обращаются на рынке — это две совершенно разные системы. Как можно из цены одного объекта вывести цену совершенно другого объекта, не участвующего в купле-продаже? Это требуется объяснить, и объяснить, на мой взгляд, будет непросто.
Очевидно, что рыночную цену имеет только товар, который поступает на рынок. Выше уже говорилось, каким подлогом было изъятие земли у индейцев согласно «закону трудовой стоимости». Оценив по «рыночной стоимости» то, что не обращалось на рынке, колонизаторы занизили цену почти до нуля. У нас наоборот — цену вещи, которую мы и не собираемся продавать, завышают многократно. Определение «рыночной цены» жилищного фонда исходя из сделок с ничтожной долей квартир можно было бы даже считать крупномасштабным подлогом, но речь идет, конечно, о методологической ошибке. Строго говоря, это ошибка даже в рыночной парадигме.
Рынок жилья — это «поток», совсем иная категория, чем «фонд». «Поток» этот очень невелик по сравнению с «фондом». Колебания цены 1 % жилья, составляющего «поток», не могут определять налог с «фонда». С 1998 по 2008 г. цены на рынке жилья в России выросли в 6 раз. И налог должен был бы вырасти? Почему? Квартира не изменилась, человек тоже.
Экономисты, которые поддерживают предложенный в концепции закона метод оценки, не видят здесь никакой методологической проблемы. Процитированный выше П. считает, что квартиры, ставшие объектом купли-продажи, и те, которые их хозяева не собираются продавать, совершенно аналогичны. Они пишет: «С аналогичностью все просто: район, общая и жилая площадь, этаж, планировка, техническое состояние дома и квартиры и т. п. Зная эти характеристики, можно легко сравнить данную квартиру с теми, которые продаются на рынке, и определить ее цену».
Ему отвечают: «На каком основании цена квартиры соседа, который решил ее продать, вдруг начинает рассматриваться в качестве оценки моей квартиры, которую я не хочу продавать ни за ту же цену, ни за сравнимую? Для меня моя квартира вовсе не аналогична соседской и как раз отсутствие аналогии подтверждается тем, что сосед хочет продать, а я нет. Соответственно, оценка моей квартиры через цену соседской есть некая граничная (крайняя) величина, характеризующая ту сумму, которую я теоретически могу получить, если мне почему-то захочется лишиться собственного жилья».
П. этого аргумента не признает и повторяет постулат, согласно которому «в установлении рыночной цены участвуют не только покупаемые и продаваемые квартиры — в ней молчаливо участвуют потенциальные покупатели и продавцы жилья» (хотя проблема как раз в том, что подавляющее большинство населения именно не является «потенциальными покупателями и продавцами жилья»). На это ему отвечают: «Вы уверяете, что непродаваемое жилье присутствует на рынке. Это — абсурд. Если на земле 6 млрд. обладателей пары почек, а желают продать вторую почку 1 тысяча, то вы будете утверждать, что на рынке присутствуют 6 млрд. почек?!! То, что не продается, не может быть рыночным. Какова рыночная стоимость вашей совести, если Иуда оценил свою в 30 сребреников? Не обижайтесь. Я хочу, чтоб вы поняли, какую глупость вы написали».
Здесь мы видим редкий разрыв между когнитивной системой экономистов-рыночников и той части общества, которая мыслит в традиционных категориях, разделяющих ценность и цену. Этот разрыв — важная проблема всей доктрины реформирования России и порожденного ею кризиса.
Мы здесь не затрагиваем техническую сторону дела, о которой один участник дискуссии в Интернет-форуме, работник местной администрации, высказался так: «Никто и никогда не делал таких обоснований. На практике для определения размеpa финансирования чего-либо или налогообложения чего-либо всегда дается какое-нибудь уравнение, каждая из переменных которого вообще берется с потолка. Никто и никогда не считал себя обязанным обосновывать введение того или иного налога. Высокомерные граждане-налогоплательщики никогда не поднимали подобного вопроса. Исключение — НДС. Но его обосновывают… величиной поступления в бюджет. Почти все величины берутся с потолка. А там, где могут возникнуть неприятные вопросы, утверждается или рекомендуется к применению методика с огромным перечнем величин, коэффициентов и порядком исчисления».
