В этом случае ответ на «реформу» будет очень разрушительным. И вина за это ляжет на организованную оппозицию, закрывшую глаза на реальность. Избежать жесткой борьбы типа 1905 года еще можно, но одними демаршами в бесправной Думе этого не сделать. Пока что заводы останавливают на месяц-два, и уже невозможно представить себе, как люди могут прожить это время без зарплаты. Срыв может произойти в любой день. Какова будет тогда позиция наших депутатов? Предложат «усилить силовые структуры»? Начать новый виток инфляции? Заложить российские земли? Или постараются «умыть руки», очередной раз обличат режим за «ошибки и некомпетентность». Вообще выпадут из политического процесса.
Что же делать нам – не вождям, а просто читателям газет (которых становится все меньше)? Я думаю, что не отворачиваться, а, наоборот, поддержать КПРФ и ее союзников. Вместе обретать и язык, и теорию, и силу духа. Других структур за тот срок, который нам отпущен, создать не удастся. И тут-то очень могла бы помочь печать – создать совершенно новый жанр. Открыть на своих страницах «лабораторию» по разработке нового, постмарксистского обществоведения для России. Что толку обличать перед читателями «Правды» режим или бедную духом интеллигенцию? Те, кто покупает «Правду», свой выбор уже сделали. Теперь надо ставить действительно мучительные вопросы: есть ли выход из кризиса без гибели части населения? И можно ли убедить людей сделать такой выбор, который сопряжен с крахом новых иллюзий?
1994
Эпоха политического спектакля
Давайте задумаемся, почему режим Ельцина, не имея за собой значимой социальной базы, загоняя народ в страшную, уже всем ясно видимую яму, так легко управляется с организованной частью народа – т.н. оппозицией? Она и мычит, и брыкается, а то и перепрыгнет канаву и залезет от пастуха в кусты – не хочет идти – а все равно, свистнет подпасок, укусит за ногу Шарик, и бежит она рысцой, куда надо. Радуется тактическим высоткам, которые ей сдал для утешения противник: «Ура! Мы победили на выборах в Думу! Наша взяла на выборах в городе Хлынове!». А ведь всем ясно, что если бы это всерьез вредило режиму, никаких выборов вообще не было бы. А так, играйте, детки!
Сегодня озабочены: кого же нам выбрать в президенты? Надо ведь менять убийственный курс реформ! А если завтра Ельцин возьмет и учредит монархию? Да весь Синод с кадилами ее освятит, да весь Земский Собор поползет к маленькому Императору на коленях – трудно ли собрать по три клоуна от «субъекта Федерации»? Спросишь какого-нибудь лидера оппозиции, что она в этом случае будет делать, а тебе в ответ: «Да что вы, окститесь!» А спросишь простого обывателя, у него и то более разумный и ясный ответ: «Царя свергать легче, чем президента, потому как дело привычное!»
Тут-то и есть наша слабость, даже самой здравомыслящей части – мы уповаем на привычные способы, пусть даже для нас самые тяжелые. Так и думает сейчас, хотя бы втайне, большинство: в крайнем случае, повоевать всегда успеем. А то, глядишь, и какую-нибудь недорезанную ракету раскочегарим и саму НАТО напугаем. А пока, «заманивай их, ребята!» Но в том-то и дело, что этот стереотип поведения уже прекрасно изучен, а значит, против него найдены эффективные приемы. В последний момент даже подорвать себя гранатой вместе с врагом никто не сумеет – врагом окажется резиновая кукла, а из гранаты с шипением пойдет какая-нибудь вонь.
Вожди оппозиции и сами видят, что плетутся в хвосте событий, что их постоянно обводят вокруг пальца, но объясняют это высокими материями: нет идеологии! Не созрела! Но если ты уже втянулся в борьбу, и множество людей сплочены стремлением устранить данный конкретный режим и сменить политический курс, пресечь губительную «реформу» – разве это не достаточная идеология? На данном этапе – вполне достаточная. Она мобилизует и соединяет всех, кто предвидит катастрофу (вернее, считает катастрофой ликвидацию России и гибель части ее народа). Разве имели какую-нибудь «зрелую» идеологию сербы в Боснии? Они были сплочены общим ответом на самые простые вопросы. Но они честно эти вопросы себе поставили и не побоялись на них ответить.
Нет, у нас дело не в идеологии, а в выборе стратегии и тактики борьбы. В явном виде выбора вроде бы и не было, стоит поднять о нем вопрос, на тебя зашикают и замашут руками. Значит, все делается «по привычке» – но это и есть определенный выбор. И сегодня выбор, возможно, наихудший. Почему же? Думаю, потому, что он неверно определяет суть происходящего конфликта, расстановку сил и способ действий противника. Противник изменился, а мы – нет. Буденный был лихой рубака на японской и германской, стал новатором на гражданской, но оказался беспомощным в 41-м.
Рассмотрим нынешнее столкновение в России в его «мягкой» ипостаси – как «вестернизацию», попытку западного современного общества сломать и переварить российскую цивилизацию. Все предыдущие попытки: шведы и тевтоны, поляки с иезуитами, Наполеон и Гитлер, Керенский с Троцким – были неудачными. Ответ России, соединяющий воинскую традицию и хитрость множества ее народов, во всех случаях был неожиданным, нетривиальным. Традиционное общество России оказывалось более творческим, и «русские прусских всегда бивали». Так мы с этой присказкой Суворова, как бы навсегда подтвержденной Жуковым, и успокоились.
Между тем, Запад сделал большой скачок в интеллектуальной технологии борьбы. Неважно, что в целом мышление «среднего человека» там осталось механистическим, негибким – кому надо, эти новые технологии освоил. Специалисты и эксперты, советующие политикам, освоили новые научные представления, на которых основана «философия нестабильности». Исходя из них была развита методология системного анализа. Она позволяет быстро анализировать состояния неопределенности, перехода стабильно действующих структур в хаос и возникновения нового порядка. Историки отмечают как важный фактор «гибридизацию» интеллектуальной элиты США, вторжение в нее большого числа еврейских интеллигентов с несвойственной англо-саксам гибкостью и парадоксальностью мышления.
Все это вместе означало переход в новую эру – постмодерн, с совершенно новыми, непривычными нам этическими и эстетическими нормами. Что это означает в политической тактике? Прежде всего, постоянные разрывы непрерывности. Действия с огромным «перебором», которых никак не ожидаешь. Так, отброшен принцип соизмеримости «наказания и преступления». Пример – чудовищные бомбардировки Ирака, вовсе не нужные для освобождения Кувейта (не говоря уж о ракетном ударе по Багдаду в 1993 г.). Аналогичным актом был танковый расстрел Дома Советов. Ведь никто тогда и подумать не мог, что устроят такую бойню в Москве.
Ошарашивают разрывы непрерывности в этике. Спектр частных случаев вроде расстрела молящихся палестинцев в мечети Хеброна, неисчерпаем. Ключевой эксперимент – эмбарго на торговлю с Ираком, которому наша интеллигенция почти не придала значения. А ведь это – взятие заложником всего народа. Вспомним цепочку утверждений: «режим Хусейна есть кровавая диктатура (то есть, средний человек, учитель или крестьянин, не имеет возможности повлиять на действия режима) – Хусейн совершает преступление (нападает на Кувейт, оскорбляет США и т.д. – неважно что именно) – чтобы оказать давление на Хусейна, ООН блокирует Ирак (тем самым убивая детей крестьян и учителей)». Из доклада медиков Гарвардского университета мы знаем, что эти убийства носят массовый характер (сотни тысяч детей, убитых отсутствием простейших медикаментов). А теперь вспомним определение: «заложник – лицо, подвергаемое угрозе или репрессиям с целью заставить тех, кто заинтересован в спасении этого лица, выполнить какие-либо требования, обязательства». Подставьте это определение в рассуждения ООН и вы увидите, что дети Ирака с самого начала рассматривались именно как заложники.
