Не знаю, из хитрого ли расчета или само так получилось, от чистого сердца, но всю свою торжественную речь Т.Глушкова построила в шизофренической манере (это – не клиническое, а методологическое понятие). Шизофренический стиль отличается от диалектического тем, что не видит единства и борьбы противоположностей. Он «расщепляет» реальность, причем так, что обе части оказываются исчадием зла. Таков расщепляющий взор Т.Глушковой. Что она видит, например, в нынешнем коммунистическом движении? С одной стороны, «мертво-застылые комортодоксы», которые «отвечают на колокол времени» что-то не то. А с другой стороны – «демагогические комобновленцы», которые в своем ползучем оппортунизме чего-то там «тихою сапой роют поглубже». Ну куды крестьянину податься?
Ну ладно бы говорила Т.Глушкова только о «мертво-застылых комортодоксах», но с той же логикой она берется за живых людей. Как не вздрогнуть. Вот, она запрещает мне судить о народе, ибо «это невозможно вне глубоко религиозного сознания…, похоже, достаточно чуждого Вам». Как говорится, «закладывает» меня перед Синодом РПЦ. Всякому времени – свои песни (раньше писали в газету, копия – в райком). Не знаю, нужен ли возрождающемуся Православию такой Торквемада в юбке, но в фанатизме вернувшейся в лоно блудной дочери есть своеобразная прелесть. И я снял бы перед ревнительницей религиозного сознания шляпу, если бы через абзац она не стала клеймить «фарисейство православствующих русских интеллигентов с их пуританским презрением к атеистам». Кто же у нас выходит фарисей-то?
Конечно, на четырех газетных страницах Т.Глушкова рассыпала множество верных замечаний – вроде маленьких мин для детей в виде игрушек и конфет. Как сказал философ, «нет такой лжи, в которой не содержалось бы крупицы правды». Но этих крупиц можно насобирать по газетам и на десять страниц. Собственно «глушковского» я не нашел, все надергано у тех авторов, которых она и клеймит, включая Шафаревича и меня самого. Но все эти крупицы влеплены у Т.Глушковой в надрывную патетическую тягомотину. На мой взгляд, качество текста весьма низкое. Хотя я вряд ли вполне объективен, но, согласитесь, обидно, когда единственное посланное тебе открытое письмо написано как курица лапой. Но вернусь к пунктам обвинительного заключения.
Второе обвинение Т.Глушковой: я, мол, ставлю летальный диагноз русскому народу. Это обвинение она подтверждает двумя цитатами, вырванными из контекста так, что смысл их искажен. Я, например, пишу о необходимости мобилизоваться для сопротивления и восстановления государственности и заканчиваю словами: «Нас, поскольку уже полностью остригли, будет выгоднее зарезать – если не встряхнемся». Т.Глушкова просто отбрасывает последние слова «если не встряхнемся» – и вот вам «летальный диагноз».
В другой статье я говорю о том, что нельзя полностью «сдавать» советский строй и уповать на классовую борьбу. Вот мой вывод: «Надо восстанавливать солидарный образ жизни – без дефектов советского строя. Теперь это можно сделать, ибо эти дефекты сломаны вместе со строем… Если же мы с помощью истмата поможем опорочить образ советского прошлого как один из вариантов эксплуататорского режима и попытаемся начать борьбу как бы с чистой площадки – уже пролетарскую, классовую, то мы обречены на поражение. Мы будем иметь не больше шансов на победу, чем беднота Бразилии. Отказавшись от образа советской жизни, оппозиция узаконит существующее – оно будет уже не преступлением, не изменой Родине, не оккупацией, а просто одним из вариантов общества, основанного на рынке и частной собственности… Но все это – чушь. Никакого капитализма и никакого пролетариата в обозримой перспективе в России создать никто не позволит. Не для того проводится деиндустриализация. Здесь будет зона контролируемого вымирания русского народа, очистка площадки». А Т.Глушкова отбрасывает условие «если же…, то…» и пишет: «Здесь будет зона контролируемого вымирания русского народа, очистка площадки», – уверенно пророчите Вы о России».
Такое искажение смысла – недобросовестный прием, и на этом можно было бы закончить ответ на «открытое письмо». Но продолжим ради пользы урока. Кстати, сам способ полемики Т.Глушковой поучителен. Он – как раз один из дефектов советского строя, раковая опухоль его обществоведения. В естественных науках этот стиль был изжит, и если бы, скажем, в химии или физике кто-то вылез на трибуну с такими подтасовками и натяжками, как у Т.Глушковой, он вылетел бы из приличного общества кувырком.
От абзаца к абзацу пафос Т.Глушковой крепчает: «Ваша мысль о неспособности народа к жизни… переходит в мысль, что „такой народ, какими стали сегодня русские“, недостоин жизни». Не слабо! Это какую же Вы мне статью шьете, гражданин прокурор?
Да и не только мне. Вот, Пушкин, не ведая, что в Россию грядет Т.Глушкова, с горечью сказал, что мирные народы, не способные сплотиться для защиты своей свободы, «должно резать или стричь». А я неосторожно его строчку повторил. И она у меня «звучит хотя истерично, но достаточно императивно». Т.Глушкова вцепилась и весь акцент сделала на слове «должно». Ах, должно резать? Значит, вы призываете зарезать русский народ! «Миллионы русских людей, не оплачиваемых в своем труде многие месяцы, не покидают трудового поста… Их ли всех „должно резать или стричь“?», – трясет меня за шиворот Т.Глушкова. Да не должно их резать, не должно, я пошутил, тетенька. Я не хотел императивно.
Пытаясь сейчас реконструировать мысль Т.Глушковой, пpедполагая наличие в ней «констpукции» я, наверное, совершаю насилие над материалом. В самом тексте мысль Т.Глушковой устремляется за любым попавшим в поле зрения движущимся объектом. Вдруг вспомнила, что злополучную строчку я взял у Пушкина – и давай теребить его стихотворение. В результате – очередной урок читателю по принижению идеи (вульгаризируя Бахтина, я назвал бы это «деградация ценностей через занудливость»). Оказывается, Пушкину было простительно написать те строки, ибо он был молодой (это в 1823 году) и к тому же стихотворение «не относилось к русскому народу, лишь недавно победившему Наполеона», а совсем наоборот – к испанскому, «по следам поражения революции в Испании, подавленной французскими войсками». Великая мысль сведена к региональным сиюминутным вопросам. Испанцев – да, должно резать или стричь, Т.Глушкова разрешает, ибо они революцию не отстояли и французов не победили. Ну не пошлость ли все это? Воевала бы уж Т.Глушкова со мной да с Прохановым, не трогала бы то, что не полагается трогать.
Один писатель сказал мне, что «Татьяна Глушкова умна, как бес». Боюсь, что, прочитав ее «открытое письмо», он ее из бесов разжалует. Останется она всего-навсего умной, хотя и поэтессой. У них ведь ум особый, не от мира сего. Вот, помянул я где-то инженера, продающего в метро календарики. Я, мол, испытываю к нему острую жалость, но вижу, что она ему не нужна, ибо он рад этому новому порядку жизни и т.д. Т.Глушкова срезает меня своим личным примером: «отнюдь, отнюдь не всегда, вглядевшись, она видит, что этот молодой инженер рад своему образу жизни». Выходит, что я, ненавистник народа и к тому же круглый идиот, утверждаю, будто все до одного молодые инженеры и все до одной русские старушки сегодня «рады своему образу жизни». Поражаюсь проницательному уму Т.Глушковой и готов признать: отнюдь, отнюдь не все рады.
Кстати, и здесь подтасовка. В моей статье инженер вовсе не рад «своему образу жизни», он принял новый порядок жизни, при котором «пока ему лично не очень везет, но это временно». Ведь речь идет о социальном явлении, об отношении к порядку жизни целого народа. Об этом идет негласный спор, даже удивляться надо, как люди умеют удержаться от низведения его к частностям. В этом смысле статья Т.Глушковой – из ряда вон.
