В целом, проблема непроста. Нельзя скатываться на производство таких образов, что превращают человека в дебила, эксплуатировать секс, насилие, дешевый политический театр, как это делает Запад. Об этом предупреждал уже Достоевский. Но нельзя и экономить на этом. Ясно, что никакая страна не может создать изобилие и достаточное разнообразие образов. Но, понимая проблему, можно обеспечить их импорт так, чтобы он не разрушал нашу цивилизацию – мировой запас огромен.
В будущем, если мы выживем, задача резко облегчается тем, что старый советский проект – мобилизационный социализм – сломан. Не придется решать сложную проблему мягкого выхода из него – нас вырвали с кровью. Значит, придется не ломать, а воссоздавать советский строй в новом виде – зная уже о потребности людей не только в белках и углеводах, но и в витаминах.
1997
Стаpые вопросы
Времени до выборов в Думу осталось очень мало. А это, на мой взгляд, выборы более важные, чем выборы президента, на этих выборах сравниваются программы, а не личности, здесь сильнее слышен голос разума и ниже роль эмоций.
Времени осталось так мало, что его еле-еле хватит, чтобы прояснить в оппозиции хотя бы самые главные вопросы. Велика опасность, что снова придется идти на выборы в таком положении, что простой человек не может понять, чего же хочет та или иная партия. Что будет она делать, получив большинство мест в Госдуме. Простой человек не может понять, а кандидат не может объяснить – потому что вопрос не рассмотрен в самой его партии.
Когда бываешь на собраниях, даже в узком кругу, самых беззаветных противников ельцинского режима, то видишь: люди еще как во сне. Страшное бытие вовсе не определило их сознание. Тот факт, что это сознание уже достигло уровня непримиримой ненависти к режиму Ельцина, нисколько для этого режима не страшен, если одновременно в этом сознании блокированы все положительные проекты. В это сознание встроены мины, которые на той или иной ступени рассуждений взрываются и уничтожают все то, что было сказано до этого. И средний гражданин, который поначалу благожелательно слушал такого агитатора, отходит от него разочарованный. Он и сам понимает, что режим угробил страну и его самого разорил – а дальше что? Действия Гайдара-Чубайса-Черномырдина хотя бы имеют свою логику. Поддерживать же тех, кто каждым следующим своим тезисом опровергает предыдущий, большого желания у разумного человека нет. Конечно, их поддержат – у нас уже немало людей, которые сплочены ненавистью к режиму и не желают больше ни во что вникать. Но доля эта не настолько велика, чтобы представлять для режима серьезную угрозу. Да если бы она и была велика, угроза от режима для нее не была бы смертельной – даже если бы такие люди на время взяли власть.
Кто же встраивал и встраивает в сознание «наших эти маленькие мины? Поначалу, пока люди верили КПСС, этим занималась ее идеологическая машина под командой А.Н.Яковлева и выращенные „под глыбами“ этой машины диссиденты. Сегодня, когда большинство людей официальной идеологии уже мало верят, этим занимаются лидеры оппозиции. Сами того, конечно, не желая.
Расчистим площадку для разговора. Договоримся о простой и хорошо известной вещи: в политике действуют интересы, а не обман. Обмануть в главном можно только своих – и так потерять всю свою силу. Побеждает политик, который честно, без карикатуры, оглашает интересы всех реально действующих в обществе сил и предлагает приемлемый вариант соглашения. В зависимости от соотношения сил приходится в большей или меньшей степени отступать от своих интересов, чтобы привлечь союзников, парализовать мягких противников и подавить непримиримого врага.
Коммунист, который стал премьер-министром Италии, не скрывает, что его идеал – социализм. Зачем скрывать? Напротив, он опирается именно на ту значительную часть итальянского общества, которая разделяет идеал социализма. Но и он сам, и эта часть общества разумно признают, что в нынешних условиях пытаться разрушить капиталистический общественный строй Италии было бы безумием. Когда этот коммунист (формально бывший, но это не очень важно) взялся быть премьер-министром, он обещал не подрывать основы капитализма, а, действуя в допустимых рамках, законными средствами добиваться уступок от капитала в пользу трудящихся. Сегодня капитал для таких уступок деньги имеет, и установить с помощью левого премьера социальное перемирие – в его интересах. Но если бы этот коммунист заявил, что его идеал – капитализм, то никакой ценности для общества он бы не представлял, он был бы просто ренегатом. А значит, и гарантировать длительное социальное перемирие он не мог бы.
Что же мы имеем в России? Подряд третью выборную кампанию левая оппозиция выступает с программными заявлениями, главный смысл которых – неопределенность. Даже, скорее, внутреннее противоречие. Сегодня мы опять слышим от НПСР два ключевых утверждения: он – за рыночную экономику и он – против уравниловки.
Много раз сказано видными деятелями у нас и за рубежом, что термин «рыночная экономика» на деле означает старое понятие «капитализм». Просто ввели более благозвучный термин, чтобы людей не раздражать. Никакого иного смысла этот термин не имеет. Когда в конце 80-х годов рынок был представлен идеологами перестройки просто как информационный механизм, стихийно регулирующий производство в соответствии с общественной потребностью, это было сознательным обманом, в который уже давно никто не верит. Противопоставление «рынок-план» несущественно по сравнению с фундаментальным смыслом понятия рынок как общей метафоры капитализма.
Как появилось само понятие «рыночная экономика»? Ведь рынок продуктов возник вместе с первым разделением труда и существует сегодня в некапиталистических и даже примитивных обществах. Рыночная экономика возникла, когда в товар превратились вещи, которые для традиционного мышления никак не могли быть товаром: деньги, земля и человек (рабочая сила). Это – глубокий переворот в культуре и даже религии, а отнюдь не только экономике.
«Сборка» общества, основанного на рынке, идет через конкуренцию. Согласно Гоббсу, поскольку все люди боpются за власть, никто не может чувствовать себя в безопасности с уже достигнутой им властью, не занимаясь постоянно тем, чтобы «контpолиpовать, силой или обманом, всех людей, каких только может, пока не убедится, что не осталось никакой дpугой силы достаточно большой, чтобы нанести ему вpед». Принять за идеал рыночную экономику значит отказаться от главного стержня православной цивилизации – любви и взаимопомощи.
Когда протестантский Запад повернул к капитализму, выбор между сотрудничеством и конкуренцией делался совершенно сознательно. Гоббс прямо сказал: «хотя блага этой жизни могут быть увеличены благодаpя взаимной помощи, они достигаются гоpаздо успешнее подавляя дpугих, чем объединяясь с ними». Россия в начале века, перед лицом наступающего капитализма, также вполне сознательно сделала выбор в пользу сотрудничества (об этом писал П.Кропоткин в знаменитой книге «Взаимопомощь как фактор эволюции»).
Когда спрашиваешь активистов КПРФ, – из тех, кто общается с простыми людьми и не может уклониться от вопросов – они объясняют установку на рыночную экономику как тактический прием. Надо, мол, успокоить лавочников и предпринимателей, а то начнут в нас стрелять, не дожидаясь выборов. Это, на мой взгляд, наивная уловка, и обмануть она, повторяю, может только «своих». Надеяться на обман вместо соглашения и компромисса – детская иллюзия. Да просто невозможно в такое объяснение поверить.
