Первая причина разрывов в логике, как я сказал – использование ложных слов и понятий. Не менее важно и то, что в нашем сознании сумели разрушить меру – способность верно «взвешивать» явления. Под дудочку наших меченых вождей мы согласились за слезинку ребенка, пролитую полвека назад, заставить целые народы пролить сегодня море кровавых слез. Из-за того, что в нашем доме какая-то дверца была сделана неудобно, мы разрешили сжечь весь дом. Для выезда за границу требовалось заполнить анкету, какой кошмар! Долой советскую власть!
Редко-редко на собрании наших активистов удается, с огромным трудом, убедить людей шаг за шагом ответить на вопрос: чего же мы хотим? Начинаем загибать пальцы: это хотим, чтобы было так-то, а это так-то. И вскоре оказывается, что люди просто хотят советского строя жизни (КПСС, номенклатура – это вещи второго порядка). Но как только люди сами, с некоторым изумлением, к этому выводу приходят, встает какой-нибудь беззаветный борец с ельцинизмом, чудом уцелевший в Доме Советов, и говорит: «Не желаю!». Как так, почему? Оказывается, он был начальником строительного управления, а инструкции министерства мешали ему выполнить какую-то выгодную работу на стороне. Все правильно, мешали, проклятые. Хотя, как мы сегодня видим, многое в тех тупых запpетах имело большой смысл – ведь стpану pастащили не только олигаpхи. Миллионы граждан ухватили кто что мог, что ж гpеха таить. Но допустим, была масса запpетов ненужных – дверца эта была устроена в нашем доме неудобно. Но ведь дом-то был теплым! Давайте взвесим достоинства и неудобства верными гирями. Невозможно!
Кажется, это мелочь, а на деле – камень преткновения всей нашей оппозиции. Пока его не своротим, не двинемся. Пока не восстановим чувство меры, ни о чем договориться не сможем. Вот, сейчас в разных документах оппозиции предлагается, как радикальный путь выхода из кризиса, национализация нефтяной промышленности. Конечно, это неплохо. Но разве эта мера соизмерима с масштабами кризиса? На каких весах ее измерили? В 1997 г. вся выручка от экспорта нефти и нефтепродуктов составила 22 млрд. долларов. Выручка! Из нее половину предприятия сразу израсходовали на покрытие затрат. Если бы выплатили зарплату и что-то вложили в развитие, остались бы крохи. В лучшем случае 3-4 млрд. долларов. Ясно, что никакого существенного изменения в нынешнее положение это бы не внесло. Значит, нам отказывает наша способность измерять явления – и мы не видим чего-то главного.
Возьмем ту же проблему «уравниловки» (то есть получения благ не через продажу рабочей силы, а на уравнительной основе – «по едокам»). Оппозиция обещает в будущем ее искоренить. Да, уравниловка создавала неудобства. Хорошему работнику иной раз могли заплатить столько же, сколько лодырю (хотя это, в общем, миф – просто человеку свойственно считать, что он заслуживает большего). Эта проблема, кстати, вовсе не порождена советским строем – она в той же степени не решена и в корпорациях США. Но примем, что такие неудобства были. Однако они по своему весу не идут ни в какое сравнение с главными, массивными частями уравниловки. Это – бесплатное образование и медицина, дешевое жилье и низкие цены на продукты питания. Все остальное – мелкие добавки.
Если НПСР обещает отказ от уравниловки, то в таком варианте рыночная экономика теряет даже черты западной социал-демократии – социал-демократия как раз соединяет капитализм с уравниловкой. Утверждение рынка и отрицание уравниловки коммунистами – вещь трудно объяснимая. Если ее не объяснить, большого успеха на выборах ждать невозможно.
При этом потеря общего чувства и общего языка между организованной оппозицией и массой народа сыграет зловещую роль. Массам, «лишенным языка», ничего не останется как сдвигаться к простым и разрушительным идеям и делам. «Какую кровавую угрозу таят в себе люди, коим пока зажали рот, но которые скоро освободят себе руки. Что сделают руки этого тела, которое неспособно говорить?» – писал В.В.Шульгин в начале века по поводу отсутствия русской печати. Но сейчас-то дело хуже.
Оппозиция имеет пока что огромный потенциал – 65% населения, которые не ходят на выборы. Эти люди в массе своей – противники рыночной реформы, хотя установки их противоречивы. Если бы оппозиция обратилась к ним с ясным и последовательным проектом, эти люди были бы активизированы как политическая сила. Но для этого надо, чтобы простые верные слова и надежная мера были найдены в ядре самой оппозиции.
1999
Надо рассуждать
Как уже говорилось, после выборов мы должны подвести итоги и наметить нашу доктрину на предстоящий этап. Это невозможно сделать вне диалога между «своими». Тут у нас дело обстоит очень плохо.
Факт налицо: режим удерживает общество в состоянии, которое противоречит интересам подавляющего большинства, но вполне владеет ситуацией. Большинство не имеет ни языка, ни связной мысли, чтобы договориться внутри себя по самым главным и ясным вопросам. Более того, эти вопросы остаются как бы не высказанными. Много лет мы сосали пустышку, которую нам гениально всунул в рот сам режим – образ злого, пьяного и больного Ельцина, в котором якобы и сосредоточилось «абсолютное зло». Вся критика реформаторов была построена нами самими вокруг этого виртуального образа. Стоило в нужный момент убрать Ельцина и выдвинуть фигуру, образ которой был построен на контрасте с образом Ельцина, и как будто исчезли всякие основания для критики.
Можно даже сказать, что образ В.В.Путина был построен прямо исходя из программных документов оппозиции. Режим как бы в насмешку сказал нам: «Вот вам вместо Ельцина идеальная фигура – то, чего вы все время просили». Путин – государственник, он – патриот, он – за активное участие государства в регулировании экономики, он не пьет, приходит на работу в восемь утра, летает на истребителе, любит армию, у него есть команда, а озабоченный Центр с усталым Грефом пишет программы. Он не антикоммунист и не выходил из КПСС. Чего же еще желать! Все, что было плохого у Ельцина, исчезло – а по сути в стране в лучшую сторону ничего не изменилось. Ведь это – важный эксперимент. Из него вытекает, что оппозиция в своей критике ухитрилась за много лет даже не затронуть главных проблем жизни страны. Можно ли двигаться дальше, не обдумав этого эксперимента?
Что произойдет, если мы будем продолжать в том же духе? Прежде всего, интеллектуальная верхушка нынешней оппозиции будет реально устранена из общественной жизни. Подчеркиваю слово «реально», ибо внешне, думаю, режим постарается поддержать ее на плаву. И не только для декорации, но и для того, чтобы «заткнуть место» – чтобы утратившие реальную связь со своей частью общества оппозиционные интеллектуалы не дали развиться росткам новой мысли. Возникший вакуум интеллектуальной оппозиции будет заполняться продуктом из лабораторий «правых», «Яблока» и крутых борцов вроде С.Говорухина.
Эта работа уже началась, вся эта публика активно меняет свой язык, свои образы – включая внешность. Она готовится к новому этапу, начинает «захват» молодежной аудитории, которая вступила в активную жизнь уже после ликвидации советского строя. Смена поколений – фактор объективный. Мы, продолжая говорить на старом языке, за каждым словом которого стояли понятные и близкие нам образы советской жизни, просто замыкаемся в узком кругу уходящего с арены старшего поколения. Конечно, скрасить духовную жизнь старикам – тоже большое дело, и кому-то надо этим заниматься. Но если этим занимаются все организации оппозиции, то это, на мой взгляд, свинство по отношению к молодежи. Мы же не оставляем ей никакого связного знания. Неужели им снова придется изобретать колесо, все начинать с нуля? Тогда богатенькая молодежь, уже вошедшая во вкус мародерства, будет иметь такие преимущества, что времени их преодолеть у наших детей не хватит.
