И вот результативность мер по борьбе с бедностью и государственному регулированию цен в РФ, сообщение из Красноярска в феврале 2004 г.: “Из-за недавнего повышения цен на хлеб в Красноярске в отделах соцзащиты, где продают буханки по льготной цене, выстраиваются огромные очереди. К местам продажи хлеба пенсионеры приходят к половине шестого утра”.
В качестве заключения к этой главе можно указать, что тяжелая неспособность взвешивать явления видна в обычных рассуждениях о нынешнем экономическом кризисе в РФ. Многие не желают видеть фундаментальных ошибок в доктрине реформы и уповают на чудесный эффект мелких уловок. Спорят о собираемости налогов, о ценах на нефть и получении “природной ренты” с олигархов, — и боятся определить порядок величин. Боятся или не могут провести ясное сравнение масштаба этих источников средств с теми потерями, что понесло хозяйство за годы реформы. А ведь эти потери надо возместить. И оказывается, что по сравнению с теми средствами, которые Россия потеряла из-за разрушения производства, все эти источники — крохи.
За 15 лет подорваны основы всей производственной базы страны. Так, в течение целой декады капиталовложения в село были примерно раз в 100 меньше, чем были в 1988 г., а ведь то, что вкладывалось тогда, лишь поддерживало производство с небольшим ростом. Утрачивает плодородие почва без удобрений, добита техника, вырезано более половины скота. За годы реформы село недополучило почти миллион тракторов. Значит, только чтобы восстановить уровень 80-х годов, нужно порядка 20 млрд. долларов. Только на тракторы! И ведь тогда восстановится база, на которой стояли колхозы, а фермерам, по среднеевропейским нормам, тракторов нужно в десять раз больше. Значит, 200 млрд. долларов потребуется только для создания тракторного парка “западного типа”.
А чтобы вернуть удобрения на нашу землю? А восстановить практически ликвидированное высокопородное стадо скота, парк комбайнов и грузовиков? А вновь закупить весь морской флот и возместить обветшавший жилой фонд? А починить трубопроводы, который десять лет не ремонтировались? А вновь построить почти полностью изношенные промышленность и электростанции? Огромные средства надо вложить, чтобы восстановить качество рабочей силы — причем не только обучить большие контингенты молодежи, но и довести питание людей до минимального уровня, которого требует современное производство.
Почему же интеллигентный человек не сделает в уме расчет средств, необходимых для того, чтобы в рамках этой “рыночной экономики” вывести Россию хотя бы на стартовую позицию для экономического роста? На слушаниях в Госдуме в июне 2000 г. обсуждалась возможная стоимость восстановительной программы. Там было сказано: “для создания современной производственной базы запуска производства потребуется не менее 2 триллионов долл.”
. То есть, 2 трлн. долл. нужны еще не для развития, а лишь для повторного запуска хозяйства — как запускают заглохший и заржавевший двигатель. От этой оценки не слишком сильно отличаются и представления правительства. Греф с этой цифрой согласился (лишь маленькую скидку сделал — хватит, мол, 1,5 триллионов).
Экономисты-оптимисты в Госдуме говорят, что хватит 2 трлн. долл. Простой подсчет главных, массивных потерь хозяйства за 10 лет реформы показывает, что такой суммой не обойтись. Так ведь средний интеллигент и оптимистическим расчетам не верит, он впал в оптимизм аутистический, он верит в чудеса, как сама юность. Ура, начался рост экономики, все восстановится само собой!
Так оглянемся вокруг. Жизнь ставит важные эксперименты, надо только глядеть. Была такая маленькая страна — ГДР, с населением 14 млн. человек. Страна очень развитая: хорошие дороги, новый жилой фонд, прекрасные кадры, высокорентабельное сельское хозяйство, сильная промышленность. Жили здесь сытые немцы примерно так же, как в ФРГ (а кое в чем и получше, если не считать автомобилей и электроники), мяса потребляли 102 кг в год на душу.
Вошла ГДР в ФРГ, и стали в ней перестраивать нерыночную экономику в рыночную. Вот уже пятнадцать лет, как в бюджете Германии ежегодно выделяется около 100 млрд. марок на “рыночную реформу в Восточных землях”. Выходит, уже истратили более 1,5 триллиона марок (около 1 триллиона долларов) только на то, чтобы превратить вполне развитое хозяйство в экономику иного типа. И то ничего до сих пор не получилось. Бывшая ГДР осталась огромной депрессивной зоной с высоким уровнем безработицы.
А ведь из ГДР никто не увозил марки на Запад, у них не было пьяницы-канцлера и олигархов, которые утаивают налоги. Во что же обойдется подобная операция в России? К чему кривить душой, эта операция невозможна — просто из-за того, что никаких денег на нее не хватит.
Да и помимо ГДР много красноречивых примеров, которые имеют прямое отношение к оценке перспектив рыночной реформы в России. Приводят нам в пример Венгрию — ведь можно, можно социалистическое хозяйство переделать в благополучную рыночную экономики! Так измерьте цену — можем ли и мы такую же уплатить? К середине 90-х годов внешний долг Венгрии достиг 32 млрд. долларов. На душу населения эта страна имеет самый большой долг в мире
. Это как если бы у РФ внешний долг составлял 600 млрд. долл. — могли бы мы его когда-нибудь выплатить?
Венгрии это позволено только потому, что это маленькая страна и ее из политических соображений приняли в клуб “цивилизованных стран”. А вот Аргентина — самая высокоразвитая страна Латинской Америки, населенная выходцами из Европы, имевшая свою атомную и авиакосмическую промышленность и не знавшая не только голода, но даже легкого недоедания. Ее, выламывая руки, заставили после краха СССР принять программу либеральной реформы по той же схеме “Вашингтонского консенсуса”, что и Россию. Сегодня она осталась вообще без своей промышленности и банков, вынуждена распродавать земельные угодья, половина населения находится на грани голода — и на ней висит внешний долг в 150 млрд. долл.
Господа и товарищи интеллигенты, надо взвешивать явления верными гирями и не уповать на чудо. Ведь ради этого умения нас, как сословие, кормили и поили двести лет!
Глава 18. Качественная мера
Но есть еще одна важная плоскость, в которой наш разум должен взвешивать явления и давать им оценки — не количественные, а качественные. Судить не в понятиях “больше-меньше”, а в понятиях “лучше-хуже”. Жизнь наша определяется сложными условиями, и их верно осмыслить без качественной меры, интегрирующей множество показателей, нельзя. И здесь-то удар был нанесен сокрушительный.
Сразу скажу, в чем заключается, в этом плане, временное поражение нашего сознания. Мы утратили те критерии различения хорошего и плохого, добра и зла, которые выводятся, помимо нашей воли, из тех свойств нашей земли и нашей культуры, что даны нам судьбой и изменить мы не можем. Во всяком случае, не можем изменить быстро. Это — тот контекст, вне которого оценка не имеет смысла. Нас соблазнили оценивать явления вне контекста нашей реальной жизни, а взамен нам подсунули критерии или абстрактные, вне времени и пространства, или чужие, выросшие в совсем другой земле. Проще говоря, на вожделенном Западе.
Вот предельно грубый, даже гротескный пример. Спросим, какое транспортное средство лучше — телега с лошадью или “мерседес” последней модели? Конечно, сама резкость сравнения заставит многих задуматься, но боюсь, что даже в этом случае слишком многие ответят с недоумением, что, конечно же, “мерседес” лучше. Опять же огрубляя, скажу, что уже десять лет и интеллигенция, и массы людей в России рассуждают именно так.
