Если Всемирная организация здравоохранения рассматривает
пятимиллиардное Человечество исключительно как стадо покорных пациентов,
регулярно и поголовно "обстригаемое ", - что ж, тогда все ясно и
понятно. Но если это не так, -тогда как же? Чье здоровье они охраняют - свое
или наше?
Этой армии, в сущности, нужен не здоровый человек, а
больной! Мы им нужны больными, а не здоровыми, - вот в чем штука! Чем тяжелее
недуги Человечества - тем больше, сложнее и дороже ремонтно-восстановительные
работы, - тем выше дивиденды у наших лекарей.
Легкомысленное пренебрежение первейшей заповедью Гиппократа
- "Врачу: исцелись!" - породило эту адскую двойную мораль. Врач болен,
болен тяжело. Но больно и общество... Однако, крайне опасно откладывать
"на потом "решение этой проблемы порочного круга, иначе до этого
"потом " Человечество может просто не дожить, померев на
полдороге".
К процитированному выше я добавлять не стану ничего, только
горько пожалею, что за пределами гармонической соразмерности явилась бы здесь
перепечатка "Меморандума о научных трудах профессора доктора А.Л.
Чижевского", принятого Международным конгрессом по биологической физике и
биологической космологии в Нью-Йорке в сентябре 1939 г., куда А.Л. Чижевскому
не дано было выехать. Перечисляя в 23 пунктах выдающиеся открытия А.Л.
Чижевского в самых разных отраслях науки: от биофизики до истории, от медицины
до философии, - международный коллектив ученых резюмирует: "Но для полноты
характеристики этого замечательного человека нам остается еще добавить, что он,
как это видно из широкоизвестных его биографий, написанных проф. Лессбергом,
проф. Реньо, проф. Понтани и др., является также выдающимся художником и утонченным
поэтом-философом, олицетворяя для нас, живущих в XX веке, монументальную
личность да Винчи (выделено мной - Ю.А.).
Ученые многих стран Америки, Европы и Азии, собравшиеся на
Первый Международный конгресс по биологической физике и биологической космологии
в Нью-Йорке в сентябре 1939 г., настоящим меморандумом отмечают и подчеркивают
величайшее научное и практическое значение трудов своего Почетного Президента
проф. Чижевского и его заслуги перед Человечеством".
Часто ли вы, дорогой читатель, встречали подобные отзывы
ученых о своем коллеге, да еще не усопшем и не к 80-летию, а в возрасте
всего-то сорока двух лет? Я лично такие слова прочел впервые... Да, конечно,
легко упрекнуть меня в излишней увлеченности этой величественной фигурой, и я
ни в коей мере не стану своего восхищения отрицать (как не скрывал его и в
"Трех китах здоровья"), но тут мой расчет сейчас таков: о роли
кислорода в дыхании знают все, о роли углекислого газа, благодаря трудам и
делам славного ратоборца с медицинской косностью Константина Павловича Бутейко,
ведают уже достаточно многие, но вот о роли отрицательных аэроионов в нашей
жизни до сих пор не знает, увы, почти никто! А значение их - стратегическое!
Пойдем дальше, я еще не закончил перечня тех субстанций,
которые способно нам даровать дыхание. Кислород, углекислый газ, отрицательные
аэроионы, что еще?! Еще "всего лишь" мировая энергия, рассеянная
вовне. По-китайски она называется "ци", по-индусски
-"прана", и названные древние культуры, тысячелетиями развиваясь
особно друг от друга, в своих закрытых учениях пришли, в общем-то, к близким
способам овладения ею. Надо сказать, что физики западных стран, опираясь на
собственные "громадные" традиции длиною не менее, чем в один-два
века, дружно высмеивают учение о пране как химерическое, существующее якобы
лишь в сдвинутых мозгах неких отрешенных от реальности чудаков.
Буквально с пеной у рта пытался я господам именитым
московским физикам в середине 80-х годов навязать создание комиссии, которая
убедилась бы в том, что это - не химера, а как раз реальная действительность, и
подписала бы соответствующий протокол. Увы, я думал, что им, как всем обычным
людям, интересно новое, что их волнует открытие целой, не знаемой ими раньше
страны... Я рассказывал им: уже неоднократно, много лет подряд, в течение
каждого зимнего сезона, когда я уезжаю работать в Дом творчества писателей в
Комарове, я становлюсь в 12 часов дня на лыжи и бегу от берега Финского залива
к о-ву Котлину, там, не добегая до Кронштадта, поворачивая налево, к Сестрорецку,
и оттуда, по дуге вдоль берега, возвращаюсь в Комарове. Получается что-то около
30 км, которые я пробегаю за 2 часа. Если я в это время дышу, как все
нормальные члены профсоюза, то прибегаю на 2 кг худее и с чувством зверского
аппетита. Если же включаю механизм особого дыхания, то прибегаю на 2 кг тяжелее
и есть совсем не хочу. Когда прихожу после этого в столовую, то мне вполне
достаточно закусить салатиком из лука, капусты и свеклы, а обеда уже и не
требуется, он просто не нужен... Эти мои подвижки в весе не раз фиксировали на
весах коллеги-писатели, в том числе и физик в прошлом, а в то время - главный
редактор журнала "Звезда" Г. Ф. Николаев. Он же рассчитал тогда в
джоулях энергию, которая была затрачена на перемещение тела весом в 78 кг со
скоростью 15 км/час в течение 2-х часов с учетом коэффициента трения, и
выходило, что я, лишая себя обеда (сколько-то килокалорий), должен был впасть в
энергетическое истощение. Я же благоденствовал.
Господа московские теоретики комиссий для проверки создавать
не стали: а вдруг я где-то за торосами льда около Кронштадта прячу двухлитровый
термос с горячим чаем? - Так вы пошлите рядом со мной мотосани! Повесьте мне в
район сердца радиодатчик, чтобы фиксировал малейшие изменения в режиме
движения, следите в подзорную трубу, наконец! - Нет, все дело в
гигроскопичности вашего лыжного костюма. - Но почему же она не проявляет себя,
когда я не включаю механизм особого дыхания, и тогда прибегаю, как все
спортсмены, сбросив вес?..
Позже я понял, что не интересы познания, а интересы
корпоративного имиджа определяли подоплеку их дискуссии: поди-ка, подпиши они
такой протокол, потом их имена замотают-засмеют, как в случаях со
страстотерпицей Нинель Кулагиной, опыты с телекинезом которой никак не
вмещались-не входили в парадигму их знаний, осмеют, как в опытах с Розой
Кулешовой, которую легче было опозорить, чем объяснить явленную ею способность
к кожному зрению (которой сейчас, кстати, обладают десятки и десятки специально
обученных людей). Эти обласканные званиями бедняги не могли взять в толк, что
человек - это такой феномен природы, в котором, наряду с известными им законами
физики твердых тел, начинают действовать другие и -тоже объективные - законы
живых тел.
Вот еще характерный случай (его, не знаю, с чьих слов,
поведал в одной из своих книг Г. Малахов, правда, фольклор донес до него
несколько иную цифру). Что было: допарившись до темно-малинового цвета в
большой бане в Озерках (это важно: значит, сердце работало на пределе своих
возможностей), я взвесился, надел плавки и побежал через шоссе в прорубь. После
ныряния встал на снег и совершил одно-единственное полное глубокое
энергетическое дыхание. Вернулся, плавки сбросил, взвесился снова: плюс 700
г!.. Кому и что после этого я должен был доказывать? А тут в печати пошли радостные
для меня известия о том, что подобные приращения веса сплошь да рядом
фиксировала у своих сверхмарафонцев горячо любимая мною Г.С. Шаталова, в общем,
я успокоился насчет утверждения истины.
