– Добро… Спасибо… Информация исчерпывающая. Мы работаем… До связи…
– «Волга», с тобой пытался связаться «Кречет», но он вне пределов связи. Информация от осведомителя: приехали Мовсар с Ачемезом. С ними охрана около сорока человек. Всего в селе собралось около сотни чеченцев и полторы сотни пришлых. Пришлых разоружают… Со скандалом…
– Я понял. Так и должно было быть… Скоро еще прибудут. Человек двести… Как Искандер?
– Утром мне показалось, он захватил власть. Сейчас власть, естественно, у Ачемеза. Сашу не видно… «Багира», кстати, оставил осведомителю свой «подснежник», чтобы Саше передал…
– Я такого приказа не давал, но беда не большая. Новый получит. Ладно, продолжай наблюдения. Нам пора…
* * *
Нам действительно следовало поторопиться, чтобы вовремя вернуться к месту основных событий, и контролировать происходящее в селе. Нет никакой гарантии, что мы правильно просчитали действия Ачемеза. Он, как всякий талантливый человек, непредсказуем в своих действиях. И потому темп мы взяли высокий. Положение усугублялось еще и тем, что предстояло забираться высоко в горы. Но мы шли и, по подсказке лейтенанта Сосненко, уже знакомого с тропой, дважды срезали путь, выбирая при этом крутые подъемы. Но тем самым мы сократили путь на несколько километров, хотя и замучились основательно. Но физическая подготовка в группе была хорошая, курящих я у себя не держал, и с задачей мы справились, даже с небольшим запасом уложившись в отведенное время.
Остановились на перевале, чтобы перевести дыхание. Только дыхание здесь, на высоте, переводить трудно. Его переводишь, а оно не переводится… Даже смешно было друг на друга смотреть, потому что походили мы на рыб, выброшенных на берег…
– Далеко до плато? – спросил я.
– Через сто пятьдесят метров спуск начнется… – ответил Сосненко.
Но нам спускаться надобности не было. Нам необходимо было только до крайней точки перевала дойти, чтобы рассмотреть плато сверху. Дальность эффективного огня «винтореза» Парамоши с дневным оптическим прицелом около четырехсот метров
[19]
. Этого вполне должно было хватить. И я не зря приказал капитану Решетникову забрать на подъеме у Парамоши рюкзак. Снайперу следовало беречь дыхание…
– Двигаем к самому краю… На краю земли легче отдыхается… – я решил не устраивать привал раньше, чем мы дойдем до нужного места.
Снег был неглубокий, слежавшийся, похоже, и летом не сходивший, поэтому идти было легко, ноги почти не проваливались. Сто пятьдесят метров преодолели быстро, хотя после этого опять пришлось дыхание переводить… С тем же, впрочем, успехом, что и раньше…
Остановились перед каменной грядой, высотой метра в три. Словно кто-то специально крепостную стену возводил…
Мы с Парамошей взобрались на ее вершину.
– Вот он, красавец… И женщин не видно…
– Согревай пока руки…
Наверху было прохладно, даже перчатки не спасали. А для снайпера замерзшие руки чреваты промахом. Парамоша послушался и сунул руки в штаны, к внутренней стороне бедер – в самое теплое место человеческого тела. Северные оленеводы всегда так руки греют. И мы по их примеру…
Вертолет находился прямо под нами. Спуск здесь был крутой. Но обзорность отсюда была хорошая. Расстояние до вертолета метров сто двадцать. Для снайпера идеальная дальность. Парамоша на такой дистанции обычно промахов не допускает. Тем более после случая с собакой, он чувствует вину, и рвется доказать, что он по-прежнему отличный снайпер.
Людей нам заметить не удалось. Если там кто-то и был, то наверняка в кабине. И уйти отсюда им некуда…
– Работаем так… – предложил я вариант. – Выбираешь цель, если она появится… Мы спускаемся там, в стороне. Как только дойдем до позиции, тебе сообщаем. Стреляешь только после команды. Если никто не покажется, стреляешь в вертолет… Куда-нибудь, чтобы грохот от пули был посильнее… Кто-то наверняка выскочит посмотреть… Тогда стреляешь в него… Лучше, чтобы это был человек с бородой…
– Понял, командир… А если это будет женщина?
– Ты любишь небритых женщин?
Парамоша промолчал…
Мне почему-то показалось, что небритых женщин он любит не очень…
* * *
В принципе, операция была не сложная. Вся трудность сводилась к точному попаданию снайпера, а на старшего лейтенанта и на его мастерство я всегда полагался смело. Оставив рюкзаки на перевале, мы начали спускаться и, выйдя на позицию, подготовились к возможному рывку в сторону вертолета. До него было метров пятьдесят. Быстро добежим…
– «Спартак», готов? – спросил я.
– Готов… Жду команды…
– А я разве не командую?…
– Понял…
Около вертолета никого не было. Я поднял бинокль. Сквозь слабо тонированное стекло смутно видно было человека на заднем сиденье. Впереди сидел бородач и, похоже, подремывал.
– «Спартак», объект спит… Пора будить…
Старший лейтенант не ответил. Ответил его «винторез»… Выстрела слышно не было, потому что слабый звук, который издал мощный глушитель, слился со звуком ударившей в корпус вертолета пули. Пуля вскользь ударила по обшивке, оцарапала. Парамоша не пожелал вертолет портить. Но звук был резкий, словно что-то треснуло. Человек на переднем сиденье проснулся и растерянно посмотрел по сторонам. Спросил что-то у второго и после этого дверцу распахнул, выпрыгнул на снег. Осмотреть вертолет он не успел – Парамоша в очередной раз продемонстрировал свой профессионализм.
– Вперед!
Мы устремились к вертолету. Решетников со Стоговым к упавшему боевику, мы с Сосненко – к распахнутой дверце салона. Пилот действительно был прикован к ручке над окном – как только умудрился увидеть это Бобрынин со спутника! Это был, мне показалось, не европеец, может быть, араб, но с крашеными волосами. Цвет волос, должно быть, и ввел в заблуждение майора.
– Ключ от «браслетов»… – дал я команду, Сосненко передал ее Решетникову. – Что с бородачом?
– Наповал… В сердце…
Ключ нашли сразу. Я отстегнул наручники. Пилот смотрел на нас с испугом.
– Откуда ты взялся, дружище… – я спросил вполне миролюбиво.
Он в ответ затараторил что-то так быстро, что я даже не понял, на каком языке. Впрочем, даже при медленной речи я не понял бы ни слова, потому что говорил он на незнакомом наречии. Но явно не по-чеченски.
– Стогов! – скомандовал я. – Разворачивай рацию. Доложи, что вертолет захвачен. Боевик убит, пилот жив. Пусть погранцы прилетают и забирают нарушителя. И пилота пусть не забудут, чтобы вертолет отогнать… И скажи, чтобы не забыли привезти «подснежник» для Бобрынина…
Я открыл странный ящик, стоящий на заднем сиденье. Крышка поднялась с трудом. Было похоже, что она свинцовая или еще из какого-то подобного металла, хотя обшита пластиком. Внутри ящика ничего не оказалось…
