М.А. Гареев пишет в 2006 г.: «За последние 10-15 лет не показано ни одного нового фильма,… где бы правдиво и доброжелательно по отношению к участникам войны отображалась ее история. 60-летие Курской битвы газета «Известия» ознаменовала «сенсационным» сообщением: оказывается, немцы в знаменитом Прохоровском сражении потеряли 5 танков, а советские войска — 334
… Не менее десятка писателей и историков написали о том, что Ленинград не надо было оборонять, а следовало бы сдать его… Доходит даже до утверждений о том, что это была позорная война, в которой мы потерпели поражение… Возникает вопрос: почему даже такие массовые издания, как газета «Аргументы и факты», обращаются именно к таким авторам, особенно в дни юбилеев исторических событий? Разве нет других, более авторитетных, профессиональных историков или еще здравствующих участников тех или иных боев и сражений?» [20].
В последних двух фразах задаются риторические вопросы, смягчающие общую картину, а из нее ясно видно, что речь идет именно о большой целенаправленной кампании, так что и «писатели и историки», и киноиндустрия, и «массовые издания» — это подразделения и части армии, ведущей информационную войну против России. И все они действуют если не при соучастии власти, то, как минимум, при ее благожелательном нейтралитете.
К 60-й годовщине Победы на средства госбюджета был снят фильм «Полумгла» (режиссер А. Антонов, студия «Никола-фильм»). Сюжет — работа военнопленных немцев на стройке где-то на севере в 1944 г., их отношения с охраной и местными жителями. Был написан сценарий нормального психологического фильма, соответствующий реальности жизни и работы пленных немцев в СССР в те годы. Но режиссеры переиначили и замысел, и содержание сценария и сотворили очередной черный миф.
Суть фильма теперь такова: «Коренной «демифологизации» подвергся, во-первых, главный герой, молодой советский лейтенант, откомандированный после тяжелого ранения не на фронт, куда он всеми правдами и неправдами порывался вернуться, а в глубокий тыл — руководить строительством. Этот образ, в сценарии вполне положительный, переосмыслен режиссеров в направлении… алкогольно-психопатическом. Теперь наш главный герой готов напиваться где угодно и когда угодно, после чего, очнувшись в соответствующем состоянии, хватается за пистолет и открывает пальбу по людям.
Но главное изменение было внесено в финал картины… На экран врывается мощная бронетехника, оттуда — безжалостные, как орки во «Властелине колец», русские солдаты во главе с назгулом — майором. И абсолютно безо всякой причины берут и расстреливают из автоматов всех немцев, с которыми зритель за полтора часа худо-бедно успел сродниться… На фестивали 2005 года — выборгский («Окно в Европу») и монреальский — студия «Никола-фильм» представила готовую картину о том, как русские «недочеловеки» перебили ни в чем не повинных немцев» [4].
Попытка сценаристов возбудить судебное дело успеха не имела — ведомство Швыдкого, которое финансировало фильм, мобилизовало крупные силы. Центральные СМИ заполнили статьи в поддержку «молодого талантливого режиссера». На просмотре фильма в Доме кино вообще было сказано, что это была «война между людоедами». На вопрос, из каких источников режиссер получил информацию о том, что в 1944 г. в глубоком тылу в СССР производились массовые расстрелы военнопленных немцев, ответ был таков: «Если капитан Ульман расстрелял в Чечне мирных жителей, то как вы можете отрицать расстрелы военнопленных немцев в 1944 г.?»
Как пишет А. Тарасов, перед юбилеем Победы «по суворовским училищам и кадетским корпусам с помпой и почетом ездил капитан власовской армии П. Бутков, который рассказывал учащимся, как он вместе с гитлеровцами уничтожал «проклятых большевиков» [7].
Театр «Современник» к юбилею поставил подлую пьесу «Голая пионерка», которая сопровождалась не менее подлыми комментариями в прессе. Был снят целый ряд фильмов с заведомой ложью о войне. Ложь разоблачалась и военными специалистами, и непосредственными участниками событий, но эти разоблачения трибуны не получали.
Вот, Президент Академии военных наук генерал армии М.А. Гареев говорит о многосерийном фильме «Штрафбат»: «Такие фильмы, как «Штрафбат» — это своеобразный политический, идеологический заказ. Надо вдолбить в головы современной молодежи, что Победу ковали не маршалы Жуковы и рядовые Матросовы, а уголовники… Один из известных политических деятелей заявил буквально следующее: «Без развенчания этой Победы мы не сможем оправдать все, что произошло в 1991 г. и в последующие годы».
Во множестве писем указывалось, что практически все существенные утверждения фильма ложны — это воспринималось «творцами» фильма со смехом. Гареев дает краткий перечень заведомых фальсификаций: «В штрафбате никаких уголовников, равно как и политических заключенных, просто не могло быть. Из уголовников формировали штрафные роты. Командовали штрафными подразделениями только кадровые офицеры. Во всех штрафных подразделениях не было обращений «гражданин», а только «товарищ». Во время войны в любом штрафбате был заместитель командира по политчасти. В фильме его нет. Вместо политработника в «Штрафбате» действует священник. Но в те времена это было просто невозможно не только как не типичный, но и как самый исключительный случай. Да и вообще война с фашистскими захватчиками ушла в фильме на второй план. А на первом — показ ненависти персонажей к советской власти. Все штрафные подразделения составляли не более 1,5% от всей численности действующей армии».
Как человек на службе, М.А. Гареев не мог назвать вещи своими именами: создатели фильма и не заботились об исторической правде, они выполняли заказ противников России в психологической войне.
Особый подход к деградации символов Отечественной войны — обвинение советского государства, а потом и вообще советских людей того времени, в жестоком отношении к немцам. Публикация в специальных исторических журналах материалов, рисующих истинную картину, практически не могла нейтрализовать эту кампанию, для которой были предоставлены средства массовой информации. Не проникали к нам и документы из Германии, сборники воспоминаний военнопленных, в том числе такого авторитетного человека, как лауреат Нобелевской премии антрополог Конрад Лоренц. Идеологи, которые эксплуатировали тему, знали истину, но она для них значения не имела.
Отравляющий память о Победе яд снабжен самыми разными этикетками. Одна из них — «антифашистская», объявляющая советское государство фашистским. Вот как Л. Радзиховский «благодарит» в юбилей Победы Красную армию: «Я, конечно, помню. И благодарен за спасение…, за «дарованную жизнь». Благодарен Красной армии, и СССР, каким бы отвратительным государством он ни был, благодарен солдатам, как бы кто из них ни относился к евреям, каким бы кто ни был антисемитом, благодарен — как ни трудно это сказать — да, благодарен Сталину. Этот антисемит, пусть сам того не желая, но спас еврейский народ… Но помня великую заслугу Сталина, я не могу отрицать очевидного — что он, конечно же, был «обыкновенным фашистом», создал вполне фашистский строй» [8].
Вся эта идеологическая работа оправдывается необходимостью нанести еще удар по образу советского государства и по «массовой идентичности россиян». Социолог Л.Д. Гудков объясняет задачу так: «Державная интерпретация победы 1945 года стала не просто оправданием советского режима в прошлом и на будущее… Победа в войне легитимирует советский тоталитарный режим… Представление людей о себе как жертве агрессии придало им непоколебимую уверенность в своей правоте и человеческом превосходстве, закрепленном Победой в этой войне. Рутинизацией этой уверенности стало и внеморальное, социально примитивное, почти племенное деление на «наших и ненаших» как основа социальной солидарности» [9].
