Вот другое утверждение: «Государство не должно юридически запрещать никаких форм собственности!» И это говорится после стольких веков борьбы за запрет рабства или крепостного права.
Вот еще: «Государство должно воздействовать на хозяйственных субъектов только экономическими методами!» Во всем мире «хозяйственные субъекты» часто оказываются в тюрьме, а у нас, значит, бей преступников только рублем. Без административного и правового регулирования рынка государством он представляет собой саморазрушающуюся систему, это настолько очевидно, что стало аксиомой.
Вот еще нелепое утверждение: «Основным критерием и мерой общественного признания общественной полезности деятельности является прибыль!» Если так, тогда да здравствует наркобизнес, норма прибыли у него наивысшая.
А. Ципко пишет о процессах в странах Восточной Европы после «бархатных» революций: «Все эти страны идут от коммунизма к неоконсерватизму, неолиберализму, минуя социал-демократию. Тут есть своя логика. Когда приходится начинать сначала, а иногда и с нуля, то, конечно же, лучше идти от более старых, проверенных веками ценностей и принципов» [23].
Здесь крайняя некогерентность. Что значит, например, что Польша в 1989 г. «начала сначала, а то и с нуля»? И почему неолиберализм, возникший в 70-х годы XX века, «проверен веками»? Уж если «лучше идти от проверенных веками ценностей и принципов», то надо брать за образец первобытно-общинный строй, он проверен двумястами веков. Или на худой конец рабство — тоже десять веков его проверяли. Ведь капитализм — очень недавнее явление.
В 2003 г. А.Н. Яковлева, как «архитектора перестройки», спросили о ее программе. На вполне разумный вопрос Яковлев отвечает: «Интересно, как вы себе представляете «план перестройки»? Это что, перечень мероприятий, утвержденный на Политбюро, согласованный с министерствами и ведомствами, включая КГБ? Такого плана действительно не было и быть не могло. Того, кто его предложил бы, тут же поставили бы к стенке» [24].
Почему же, если бы Горбачев предложил «перечень мероприятий, утвержденный на политбюро, согласованный с министерствами и ведомствами, включая КГБ», то его «тут же поставили бы к стенке»? Кто бы его поставил к стенке, если КГБ этот перечень изучил и завизировал? С другой стороны, Яковлев признает, что план перестройки существовал, причем его главное содержание таково, что если бы он стал достоянием гласности, то авторов его тут же следовало бы поставить к стенке, это кажется самому Яковлеву правильным с точки зрения интересов государства и общества.
Академик Т.И. Заславская в конце 1995 г. на международном форуме «Россия в поисках будущего» делает главный, программный доклад. Она говорит о дефиците, якобы преодоленном благодаря повышению цен: «Это — крупное социальное достижение… Но за насыщение потребительского рынка людям пришлось заплатить обесцениванием сбережений и резким падением реальных доходов. Сейчас средний доход российской семьи в три раза ниже уровня, позволяющего, согласно общественному мнению, жить нормально» [10].
Перед нами острая некогерентность. Люди погрузились в бедность, они не могут покупать прежний набор продуктов и, таким образом, выброшены с рынка (что и стало механизмом «преодоления дефицита»), — а ведущий социолог называет это «крупным социальным достижением»!
Во многих случаях некогерентность рассуждений вызвана грубым преувеличением исходного тезиса, которое нарушает рациональность последующих шагов. Вот А.С. Ципко заявляет: «Не было в истории человечества более патологической ситуации для человека, занимающегося умственным трудом, чем у советской интеллигенции. Судите сами. Заниматься умственным трудом и не обладать ни одним условием, необходимым для постижения истины» [25]. Что значит не обладать ни одним условием для постижения истины? Интеллигенты в СССР не имели ни глаз, ни слуха, ни языка, ни весов? Как они вообще могли жить, не говоря уж о том, чтобы в космос Гагарина снарядить?
Некогерентность часто бывает следствием гипостазирования. Продуктом такого сочетания стало понятие конкуренции. В одном из документов правительства можно было прочитать: «В настоящее время принята трехлетняя Программа социально-экономического развития Российской Федерации на 2003–2005 годы. Она предусматривает прежде всего повышение конкурентоспособности России… В отсутствие значимых межстрановых барьеров для перемещения капитала, рабочей силы, технологий, информации первостепенное значение для России приобретает проблема поддержания национальной конкурентоспособности в борьбе за привлечение мировых экономических ресурсов, а также за удержание собственных».
Почему «прежде всего» конкуренция, а не улучшение здоровья народа и ликвидация социальных болезней типа туберкулеза, не искоренение бездомности, не восстановление тракторного парка сельского хозяйства — независимо от «конкурентоспособности» этих мер? И с чего вдруг правительство решило, что теперь исчезли «значимые межстрановые барьеры для перемещения капитала, рабочей силы, технологий, информации»? Это утверждение просто нелепо — попробуйте «переместиться» в США, даже если экономический барьер в виде авиабилета для вас не является значимым. Кроме того, выходит, государство отказывается выполнять функцию «удержания собственных экономических ресурсов» теми средствами, которыми все государства пользуются испокон веку (то есть административными), и возлагают эту задачу на конкурентоспособность? А если Россия еще 50 лет будет проигрывать в конкуренции на рынке — значит, тащи из нее ресурсы кому не лень? Зачем тогда вообще нужно такое государство?
В действительности большая часть человеческих отношений никак не может строиться на основе конкуренции, а строится на соединении усилий и сотрудничестве — и государство, и семья, и наука, и культура.
Говорится, что сегодня, в условиях глобальной конкуренции, мы «должны опережать другие страны и в темпах роста, и в качестве товаров и услуг, и в уровне образования, науки, культуры. Это — вопрос нашего экономического выживания». Как вообще возможно такое условие? Что значит, например, опередить США «и в качестве товаров и услуг, и в уровне науки»? Как известно, все это США обеспечили себе прежде всего благодаря авианосцам и морской пехоте, что и обходится им почти в 400 млрд долларов годового военного бюджета. А в РФ в 2001 г. весь федеральный государственный бюджет составил чуть больше 40 млрд долларов. Зачем же нам лезть на ринг тягаться с США в этой «конкуренции»?
И почему, если мы проиграем США по числу нобелевских лауреатов или качеству услуг ночных клубов, мы «экономически не выживем»? Это более чем странное утверждение. Мы не выживем как раз в том случае, если примем эту жизненную философию, убедимся, что переплюнуть США «в качестве товаров и услуг» не можем, и хором крикнем: «Так жить нельзя!»
Конкурентная борьба возникла вместе с капитализмом, и это очень недавнее «изобретение». А до этого десятки тысяч лет человек жил в общине и вел натуральное хозяйство. И сегодня еще большинство населения Земли вовсе не мыслит жизнь как арену экономической борьбы с ближними.
Вспомним недавнее прошлое. Русские крестьяне производили в год не менее миллиарда пар лаптей (пары хватало в среднем на пять дней). Это — огромное производство, требующее массы труда и сырья. Лапти эти никому на мировом рынке не были нужны, они были неконкурентоспособны абсолютно. Можно ли было их не производить? Нет, нельзя, потому что лапти были необходимы для жизни 50 % населения России.
