Ответ. Я приведу аналогию. Есть в биологии такое явление — анафилаксия. Некоторые вещества, попав в организм, вызывают у него, помимо краткосрочного заболевания (аллергии), последующую повышенную чувствительность к этим веществам. Организм хранит память о них. И если когда-то даже ничтожное, для других безопасное количество этого вещества вновь попадает в организм, происходит бурная, совершенно неадекватная реакция — анафилактический шок. Это — не защитная реакция иммунитета. Это «паника», которая потрясает организм и нередко является причиной его гибели. Я видел такой случай, это неописуемое зрелище.
Вопрос. И именно этим вы объясняете «панику» евреев при одном только слове «погром»?
Ответ. Да, так. Даже при «малых дозах погрома» евреи России испытывали анафилактический шок, который поддерживался средствами идеологии. От дозы его тяжесть мало зависела. Как это ни абсурдно, «дело врачей» вызвало потрясение, сравнимое с потрясением от Холокоста. Для русского это трудно принять за чистую монету, это выглядит каким-то издевательством. Но это, видимо, искренне.
Вопрос. Что же делать?
Ответ. Как минимум — понимать, что происходит. И снимать напряжение, действуя с двух сторон. Я признаю мой грех бесчувственности, но в то же время упрекаю еврейских ученых, например, Дмитрия Фурмана, многих других: они, понимая иррациональную природу этого страха, обязаны сделать усилие, чтобы перевести его в сферу разумного, в сферу здравого смысла — и тем его лечить. Вместо этого они лелеют этот страх и разжигают его, раздувая миф о «русском антисемитизме».
Вопрос. Вы имеете в виду недавние дискуссии об антисемитизме?
Ответ. Да, потому что «давние» вообще не очень убедительны. Аномальный страх перед погромами раздут средствами идеологии относительно недавно, после войны, когда реальное знание о погромах начала века было уже утрачено. Только тогда заинтересованные идеологи смогли построить «виртуальную реальность». И теперь строят.
Вопрос. Но русский национализм, на который реагируют евреи, теперь существует или он тоже «виртуален»?
Ответ. Достаточно известно, что русский национализм не шовинистичен, это великодержавный национализм. Разжечь в русских устойчивую вражду на национальной почве очень трудно. Даже в таком плачевном состоянии, как сегодня, русские ощущают себя «старшим братом» в семье всех народов, живущих в России, включая евреев.
Вопрос Но согласятся ли русские евреи на роль «младшего брата»? Как этот статус сочетается с самоощущением народа, нации?
Ответ. Соглашаться или нет — их дело. А самоощущение евреев как народа как раз оспаривается сегодня ими самими. Высший на сегодня авторитет еврейства А. Штайнзальц не считает, что существует такой этнос, как евреи. И особым народом, исходя из религиозных критериев, он евреев не считает. С его точки зрения евреи — это семья. Но если так, то все меняется. Одно дело народ — в нем всегда есть «хорошие» и «плохие», причем они друг другу противостоят. В России «хорошие» люди всех народов противостоят всем «плохим», и не так уж важно, каково соотношение хороших и плохих в каждом народе. Иное дело — семья. Семья спаяна так сильно, что даже если ее старшие члены преступны, младшие не могут против них выступить — иначе семья разрушается. Против семьи, клана, наносящего ущерб обществу, приходится выступать как против единой солидарной группы, хотя кто-то из этой семьи и недоволен старшими братьями. Чтобы оправдаться в мнении общества, они должны ясно и гласно порвать с семьей. А это немыслимо.
Вопрос. Но тогда и русские, если они — «старшие братья» в семье, должны вести себя соответственно.
Ответ. А они так себя и ведут. В семье-то смута. Нынешняя вражда к кавказцам напоминает злость на брата, который безобразничает в семье. Перестанет безобразничать — исчезнет и злость.
Вопрос. Будем надеяться, что исчезнет. Но вернемся к евреям. Не думаете ли вы, что есть и такой источник у их страха, как коллективная память евреев о делах Азефа, Голощекина, Троцкого и всей их рати, — страх, вызванный неосознанной боязнью мести со стороны русских?
Ответ. Это — ложный страх, проекция собственного еврейского мироощущения на русских. Такой страх в принципе может быть снят в честном диалоге. Уход от диалога ведет к утрате шанса. Уход от диалога — предпосылка антисемитизма, питающая ту «нелюбовь к евреям», с которой вы начали.
ЕВРАЗИЙСТВО, ЭТНОНАЦИОНАЛИЗМ И НАЦИОНАЛЬНЫЕ СИМВОЛЫ РОССИИ
(Интервью С.Г. Кара-Мурзы сотруднику Института гуманитарных исследований АН Республики Башкорстан Азату Бердину)
1. А.Б.: Уважаемый Сергей Георгиевич! Вы причисляетесь к сторонникам евразийства. Не могли бы вы уточнить свое отношение к данному направлению отечественной мысли и оценить его перспективы на будущее?
С.К.-М.: Я не специалист по евразийству. Но если меня причисляют к этому течению, значит, согласно критериям моих коллег, я выражаю некоторые его установки. Действительно, я считаю, что на территории Евразии сложилась целостная, самобытная и устойчивая цивилизация, в которую входит русский народ как ядро и большое число народов с общей центральной мировоззренческой матрицей.
Отсюда следует много важных общих установок — по проблемам добра и зла, жизнеустройству, устройству межэтнического общежития. Я считаю, что у нас сложилась большая культурная и этническая система, которая задает общую — в главном — цивилизационную траекторию. Она позволяет нам не просто выжить в сложных природных и геополитических условиях дел, но и быстро развиваться, делая жизнь достойной, наполненной духовным смыслом, дающей возможности для самовыражения личности и вызывающей уважение многих народов всего мира, в том числе даже наших цивилизационных противников. Поэтому нам нет никакого смысла прерывать и менять эту цивилизационную траекторию. Это было бы колоссальной исторической глупостью. А кроме того, это принесло бы такие массовые страдания, которые для многих народов, в том числе и для русских, были бы чреваты пресечением их корня. Об этом надо думать.
2. А.Б.: Повальное увлечение евразийством сменилось другой крайностью — столь же резким креном в сторону русского этнонационализма. Странно выглядит стремление ряда ученых разных отраслей гуманитарного знания «свести счеты с собственным евразийским прошлым», по выражению одного весьма уважаемого историка. Как вы оцениваете причины и последствия этой тенденции?
С.К.-М.: Во-первых, вы говорите об идеологической и политической проблеме, а не научной. Каким бы научным титулом не обладал человек, его идеологические предпочтения могут радикально противоречить научному знанию. Так что не будем считать, что стремление «свести счеты с собственным евразийским прошлым» как-то связано с наукой. В среде интеллигенции периодически возникает это стремление, есть такой комплекс. Отказываться от дела своих отцов и дедов некоторые считают признаком «прогресса». Особенно когда своя страна переживает трудные времена.
