В тот же день большевики поспешили подписать договор с чехословаками о нейтралитете и прекращении венных действий.
Каппелевцам удалось взять Иннокентьевскую и прорвать линии городской обороны. Красные не могли противостоять отчаянному натиску горстки полуобмороженных бойцов. В общем-то Иркутск был обречен. Но вмешались чехи. Заключив договор, они боялись теперь ссориться с красными, чтобы не сорвалась их эвакуация. Рассудив, что, если в полосе железной дороги развернутся бои, их выезд со всем трофейным барахлом окажется затруднен, они под угрозой военных действий отказались пропустить каппелевцев в город через Глазковское предместье, прилегающее к железной дороге. Сражаться со свежим, отлично вооруженным контингентом Войцеховский уже не мог. Штурм был сорван. Каппелевцы отступили от Иркутска и стороной ушли за Байкал. Эвакуация чехословаков завершилась еще через месяц, 8.03. В город вступили части 5-й красной армии.
Анна Тимирева, над душевным подвигом которой в течение десятилетий глумилась и насмехалась советская литература, надолго пережила своего возлюбленного. Она скиталась по тюрьмам, лагерям и ссылкам до 1954 г. Реабилитирована в 1960 г. В оставленных коротких воспоминаниях она писала о Колчаке:
"Он был человеком смелым, самоотверженным, правдивым до конца, любящим и любимым… Он предъявлял к себе высокие Требования и других не унижал снисходительностью к человеческим слабостям. Он не разменивался сам, и с ним нельзя было размениваться на мелочи — это ли не уважение к человеку?.."
Умерла она в 1975 г.
79. На Туркестанском фронте
В конце 1919 г. погибла и Уральская белая армия генерала В. С. Толстова. Уральцы продолжали сражаться, несмотря на то, что Колчак все дальше откатывался на восток, соседи-оренбуржцы были разгромлены, а помощь Деникина слабела — осенние штормы на Каспии затрудняли подвоз, Гурьев блокировала красная Астраханская флотилия. В условиях полного окружения ни мириться с большевиками, ни сдаваться им уральцы не собирались. Фрунзе удалось сломить их лишь с наступлением зимы. Для этого он применил целый комплекс мер. Ездил в Москву и выпросил лично у Ленина в виде исключения полную амнистию для сдающихся. Кроме того, применил новую тактику в борьбе с неуловимыми рейдирующими группами уральцев. Его конные отряды и пулеметные заставы начали отрезать казаков от станиц и хуторов, вытесняя в голую зимнюю степь и не подпуская к населенным пунктам. Подорвав таким образом боеспособность уральцев, лишая их возможности партизанских действий, 4-я армия Восканова и экспедиционный корпус 1-й армии перешли в наступление. Казаки отходили, не в силах противостоять красным во фронтальных боях.
Их прижимали к Каспийскому морю. Северная часть его замерзла, и даже эвакуация морским путем стала невозможной. Когда положение стало безвыходным, начался трагический исход семнадцати тысяч казаков по мертвым прикаспийским степям на Форт-Александровск (ныне Форт-Шевченко). В январе красные вошли в Гурьев. Тяжелейший поход через промерзлые солончаковые пустыни добил Уральскую армию. На страшном пути остались тысячи умерших от тифа, голода и простудных заболеваний, замерзших. Добравшиеся до Форт-Александровска остатки казаков были приняты английскими и русскими пароходами. Одних эвакуировали в еще державшийся Красноводск, другим повезло больше, их вывезли в Персию.
По завершении этой операции большая часть участвовавших в ней красных войск была перенацелена на Юг России. А в составе Туркестанского фронта под командованием Фрунзе остались лишь силы, действовавшие внутри Туркестана, около 20 тыс. чел. Противоболыпевистские группировки по общей численности имели значительный перевес. Но, во-первых, они были разрозненны, что позволяло громить их по очереди. А во-вторых, каждая из них имела свои уязвимые стороны. Белогвардейцы ген. Литвинова в Закаспийской области плохо знали местные условия, ферганские басмачи враждовали между собой и были слабо вооружены. Бухарский эмир после подписания договора с Совдепией рассчитывал на мир с ней. В случае нападения он надеялся и на международное заступничество, помощь англичан. Хивинский хан, хоть и находился в состоянии войны с большевиками, одновременно враждовал с бухарским эмиром и должен был действовать с оглядкой, чтобы не получить удара в спину.
Хотя после разгрома казаков Белова и Дутова большая часть 1 — и армии была переброшена против Деникина, но кое-какие подкрепления достались и Туркестану — обстрелянные, организованные и куда более боеспособные, чем местные войска, для которых они стали цементирующими звеньями. Успехи, достигнутые здесь противобольшевистскими силами, сменились их поражениями. Повстанцев Мадамин-бека и Монстрова, осаждавших Андижан, сначала остановила ссора вспыхнувшая между русскими и узбеками. А потом сюда была направлена с севера Татарская бригада. Это сильное соединение заставило повстанцев почти без боя начать отход в горы. Вскоре они оставили г. Ош. Переброска в Ферганский район именно Татарской бригады была не случайной. Увидев, что против них идут не русские, а мусульмане, местные жители встречали их мирно, а некоторые басмачи даже переходили на сторону красных. Национальные игры вообще занимали важное место в туркестанской войне. После соединения с РСФСР и прорыва сюда регулярных частей Красной армии мусульманское крыло ташкентского руководства, мечтавшее стать полновластными хозяевами края, резко выступило против "русского засилья", завопило о "новой русской оккупации Туркестана". Воспользовавшись этим, член РВС Туркфронта В. В. Куйбышев, осуществлявший здесь общее командование, тут же предложил провести мобилизацию в Красную армию 30 тыс. мусульман. Националистическая часть руководства с энтузиазмом приняла предложение и рьяно взялась проводить в жизнь, хотя прежде в военных вопросах предпочитала оставаться в сторонке.
Главным участком был тоже сначала объявлен тот, где сражались пришлые, чужеродные силы, — Закаспийский. В течение осени 1-я Туркестанская дивизия теснила здесь дивизию ген. Литвинова, формально подчиненную Деникину, но находящуюся далеко от главных театров войны и большей частью предоставленную самой себе. Литвинов оставил Асхабад и отошел к Кизыл-Арвату. В декабре под личным руководством Куйбышева тут был нанесен удар. Сюда стянули резервы со спокойных и второстепенных участков. Через пустыню был совершен обход на станцию Казанджик. Белогвардейцы потерпели поражение и отошли западнее. Они выбрали удобное место для обороны — там, где к железной дороге подходил хребет Малый Балхан, укрепив дефиле. Свой штаб Литвинов разместил на ст. Айдин, резервы — на ст. Джебел. Куйбышев разделил войска на две части. Одна наседала с фронта. Другая из 4 тыс. чел. при двух батареях, которую возглавил сам Куйбышев, двинулась на верблюдах через Каракумы. Обогнув Малый Балхан, она через 4 дня вышла прямо на Айдин и нанесла удар по штабу Литвинова. Беспечность дорого обошлась белым, не ожидавшим появления врага со стороны пустыни (причем второй раз подряд). Штаб был разгромлен. Взорвав пути, красные захватили 2 бронепоезда. Белогвардейская оборона в Закаспии рухнула. Части, державшие фронт, оказались в окружении, под ударами с фронта и тыла они были уничтожены или сдались. У белых остался только Красноводск с прилегающим районом.
