Белым частям в Югославии теперь запрещалось именоваться «армией». Официально они низводились до уровня обычных эмигрантских организаций.
Пошло давление и в Болгарии. Кутепов получил ультимативное требование о том, что его войска больше не могут пользоваться правами боевых частей, должны подчиняться гражданским болгарским властям и разоружиться. Всем желающим вернуться в Россию предлагалась депортация, желающим остаться — перевод на сельскохозяйственные работы. Врангелю въезд в Болгарию запрещался. Кутепов до поры до времени шел на непринципиальные уступки и спускал требования на тормозах. А в Генуе советская делегация нанесла новый удар. 17.05 в подкомиссии, обсуждавшей общеевропейские обязательства о ненападении, большевики потребовали дополнить обязательства мерами против «банд», нападающих или готовящих нападение из-за рубежа. Назывались части Савинкова, Петлюры, Врангеля, требовалось их разоружение и перевод в более далекие от России страны. При этом в президиум конференции, а в копиях — в газеты, были переданы добытые советской разведкой секретные документы белогвардейцев, относящиеся к их связям с правительственными и военными кругами других государств. Подборка была сделана очень искусно, преподнося документы в нужном для Совдепии свете. Западные газеты писали:
"Это самый сильный удар, который большевики нанесли нам под занавес Генуэзской конференции".
Она закончилась полным триумфом коммунистов. Они сделали себе колоссальную рекламу, способствующую усилению «левых» в Европе, увозили с собой Раппальский договор с Германией о возобновлении дипломатических и экономических отношений, решение о созыве новой конференции для урегулирования взаимоотношений между Россией и другими странами, полученное обещание Югославии и Болгарии распустить армию Врангеля. И ухитрились абсолютно ничего не дать взамен!
Вслед за Генуей на белогвардейцев обрушился новый удар — в Болгарии. Ситуация там обострялась с каждым днем. Она напоминала 1917 г. в России, с той лишь разницей, что события развивались не в военной, а в послевоенной обстановке. Фигура царя была практически номинальной. У власти находился Болгарский земледельческий союз, примерно соответствующий русским эсерам. Государство стремительно катилось влево. Усиливалась компартия, подпитываемая Коминтерном точно так же, как в России большевиков подпитывала Германия. Правительство Стамболийского делало коммунистам одну уступку за другой — как в свое время правительство Керенского. Вся страна была опутана большевистской агентурой, по данным контрразведки Кутепова, в ее состав входили даже начальник жандармерии Мустанов и софийский градоначальник Трифонов. Подбивая правящую партию земледельцев к первому шагу — антимонархической революции, коммунисты активно готовились к захвату власти. Белогвардейцы были для них костью в горле, которую во что бы ю ни стало требовалось удалить. Имелись и другие силы, пытающиеся, как Корнилов в России, спасти страну. Был создан союз "Народный сговор" во главе с А. Цанковым, А. Грековым и X. Калафовым, опирающийся на офицеров и унтер-офицеров, уволенных из армии после капитуляции Разумеется, союз искал контактов с Кутеповым. И Кутепов на такие контакты шел — он не был ни политиком, ни дипломатом, он был солдатом и видел, что происходит в Болгарии. А коммунисты на этих связях играли. Подготавливая собственный переворот, они, как и в России, пугали страну правым переворотом. Государство было на грани гражданской войны.
Штаб Врангеля призывал к осторожности. Был срочно возвращен в строй и направлен в Болгарию лучший дипломат — ген. Шатилов. Его оценка ситуации гласила:
"Положение Русской армии в Болгарии в случае вооруженного выступления земледельцев, поддержанных местными большевиками, будет чрезвычайно затруднительным. В этом случае нам необходимо соблюдать полнейший нейтралитет, дабы не вызвать к себе взрыв вражды со стороны болгарского народа и иностранных держав. Этого же требует наш долг по отношению к принявшей нас стране. При этом положение наше будет значительно облегчено, если болгарская армия окажется на стороне короны. Если же она расколется и в большей своей части окажется на стороне земледельцев, то обстановка для нас сложится значительно тяжелее, но и в этом случае я не вижу оснований отказаться от нашего нейтралитета, так как конец борьбы будет означать возвращение к существующему ныне политическому положению. Только в одном случае обстановка может заставить нас выйти из положения нейтральных зрителей, именно, если выступление будет организовано земледельцами, руководимыми коммунистами, так как успех в борьбе, одержанный левыми партиями при этой группировке сил, имел бы первым последствием расправу с нами".
Миллер подготовил от имени Врангеля приказ русским частям в Болгарии находиться в состоянии полной готовности, но не принимать участия в боевых действиях внутри страны, а в случае чего отступать в Югославию… Только левые группировки Болгарии не собирались начинать активных действий, пока не нейтрализованы белые войска. В прессе и с трибун они до предела раздули опасность правого переворота, подтолкнув правительство к акциям против врангелевцев. Полиция совершила внезапный налет на кутеповскую контрразведку, арестовала ее начальника Самохвалова. При обыске обнаружили ряд документов, признанных компрометирующими — сведения о болгарской армии, состоянии дорог, подвижного состава (каковые действительно собирались), списки агентурной сети контрразведки, схемы каналов связи между Тырново, Софией и Белградом, фигурировали и какие-то приказы Врангеля, которые квалифицировались как подготовка государственного переворота — белое командование признало их подброшенными фальшивками, указав на ряд неувязок и неточностей в них. Одновременно власти произвели налеты с обысками на русскую военную миссию и квартиру Кутепова. Охрана, поднятая по тревоге, ощетинилась винтовками и пулеметами, намереваясь принять бой за своего командира, но Кутепов остановил готовое начаться кровопролитие и приказал конвойцам сдать оружие болгарам. Начальник штаба болгарской армии Топалджиков по телефону вызвал Кутепова в Софию, гарантируя возвращение. Там он был арестован.
Узнав о событиях, Врангель направил Стамболийскому гневную телеграмму:
"…Болгарское правительство в сознании своего бессилия ищет опоры у тиранов России и в жертву им готово принести Русскую армию. Преследуемые клеветой и злобой, русские воины могут быть вынуждены сомкнуть ряды вокруг своих знамен. Встанет вновь жуткий призрак братоубийства. Бог свидетель, что не мы вызвали его".
Европейские газеты вышли с сенсационными заголовками: "Врангель объявляет войну", "Ультиматум русского главнокомандующего". Болгарское правительство обвинило белогвардейцев в создании шпионской организации и участии в подготовке государственного переворота. Левыми организовывались соответствующие митинги и манифестации. Для сглаживания конфликта в Софию прибыл Миллер, заверяя, что телеграмма Врангеля не ультиматум, а лишь указывает на несправедливое отношение к русским, и что "русские контингенты ни при каких условиях не будут участвовать в политической жизни страны" — он привез с собой приказ главнокомандующего об этом.
Из Болгарии были высланы генералы Кутепов, Шатилов, Попов, Вязьмитинов, ряд старших офицеров. Чтобы дело действительно не кончилось последним сражением белогвардейцев на чужбине, Кутепов, несмотря на запрещение контактов с войсками, переслал приказ с требованием сохранять спокойствие и дисциплину. Корпус принял ген. Витковский. Болгарское правительство предписало ему разоружить части и переводить их на самообеспечение путем создания рабочих артелей по местам расквартирования…
