23. Всевеликое Войско Донское
Всколыхнулся, взволновался
Православный Тихий Дон,
И послушно отозвался
На призыв монарха он…
Старая казачья песня
Всего 10 из 252 станиц были очищены от красных, когда в Новочеркасске собрался Круг Спасения Дона — 130 делегатов от казачьих отрядов и восставших мест. Слабость Круга была в малой представительности, невысоком во всех отношениях уровне делегатов (Круг не зря назвали "серым"). Тут не было ни интеллигенции, ни представителей городов, ни крестьянства — только казаки, зачастую малограмотные, не разбирающиеся в политике, а то и в текущих вопросах, которые решали. Сила Круга заключалась в единодушии, отсутствии партийной грызни и внутренних дрязг. Наконец-то все оказалось подчинено единой цели — спасению от большевиков.
На одном из первых заседаний решили важнейшие вопросы об установлении твердой власти и порядка, о создании постоянной армии, законах о ее организации и дисциплине. Стали избирать нового атамана. Генерал Попов был слишком вял и нерешителен. Проявивший себя во время восстания полковник Денисов молод (34 года), он не пользовался авторитетом у станичных стариков. Выдвинулся П. Н. Краснов. У него было славное прошлое: две войны, блестящая служба в лейб-гвардии, боевые награды вплоть до Георгия, командование корпусом. Были твердость и решительность, донской патриотизм, слабость к казачьим обычаям. Была слава удачливого начальника — даже из похода с Керенским на Петроград сумел с честью казаков вывести. Учли и то, что Краснов еще год назад считал нужным замириться с немцами — из чисто практических соображений. Что он по-простому, не мудрствуя, предпочитает реальную выгоду высоким материям. Такой атаман и был нужен казакам — хоть с чертом бы целовался, лишь бы Дон уберег.
Его позицию заслушивали целых два часа. А позиция была простая — раз России больше нет, то Дон должен стать самостоятельным государством, строить собственную жизнь, наладить мирные отношения с немцами и Украиной. В перспективе — помочь спасти Москву от воров и насильников, а потом не вмешиваться в русские дела и зажить вольной казацкой житухой — "Здравствуй, Царь, в кременной Москве, и мы, казаки, на Тихом Дону!".
Программа делегатам понравилась. Краснова избрали 107 голосами против 13 при 10 воздержавшихся. Но пост атамана он занять отказался, до того как Круг примет предложенный им пакет основных законов. Об атаманской власти — атаману единолично передавалась вся полнота власти между сессиями Круга, верховное командование армией, внешние сношения, законодательство. О вере главенствующей объявлялась православная вера со свободным отправлением богослужения для других религий. О правах и обязанностях казаков и граждан право собственности, неприкосновенность личности и жилища, обязанности по защите отечества и уплате пошлин. О законах — восстанавливалась юрисдикция на основе законов Российской империи до 25 февраля 1917 г. О совете управляющих (т. е. министерствах), об отделе финансов. О войсковом суде. О донском флаге, гербе и гимне. Флаг вводился трехцветный, сине-желто-красный, герб — голый казак, сидящий при оружии верхом на винной бочке, гимн — старинная песня "Всколыхнулся, взволновался православный Тихий Дон".
О необходимости единовластия Краснов сказал:
"Творчество никогда не было уделом коллектива. Мадонну Рафаэля создал Рафаэль, а не комитет художников".
На вопрос, может ли генерал что-то изменить в предложенных им законах, Краснов ответил:
"Могу. Статьи о флаге, гербе и гимне. Вы можете предложить мне другой флаг — кроме красного, любой герб — кроме еврейской пятиконечной звезды или иного масонского знака, и любой гимн, кроме "Интернационала".
Законы были приняты. Краснов и Круг Спасения сделали то, чего тщетно добивался Каледин, связанный по рукам и ногам коллегиальностью и демократической болтовней. Отметались "завоевания революции". Зато учреждалось новое государство — Всевеликое Войско Донское.
Положение государства было сложным. Оно непосредственно соприкасалось с четырьмя силами — большевики, немцы, Украина и Добровольческая армия. С каждой предстояло определить отношения. Воевать с немцами казаки никак не могли — их раздавили бы в порошок. Тем более и Совдепия, и Украина были связаны договорами с Германией. Да и не стали бы рядовые казаки драться, не считая больше немцев своими врагами. Например, население западных станиц, Каменской и Усть-Белокалитвенской само пригласило гарнизоны оккупантов, чтобы избавиться от родных русских большевиков. Гарнизоны стояли также в Ростове, Таганроге, Донецком округе. И опять же жители нарадоваться не могли на оккупацию, считая ее даром небесным после советской власти.
Едва вступив в должность, Краснов написал императору Вильгельму о своем избрании, о том, что Войско Донское не находится в состоянии войны с Германией, просил о признании государства, просил не продвигать на его территорию немецких войск и помочь оружием в борьбе с большевиками, предлагал установить торговые отношения. Германию такое вполне устраивало. На территории Дона интересов у нее не было. Казаков она побаивалась, а отвлекать войска для боев или сильных заслонов против них было не с руки. Кроме того, большевики были очень уж скверными союзниками — коварными и ненадежными, норовили прямо или косвенно подстроить пакость. А Дон становился буфером, прикрывающим Украину с востока и от красных, и от антигерманской Добровольческой армии, и от Восточного фронта Антанты, если та все же сподобится его создать. Помочь оружием? Почему бы и нет. Пусть и большевики, и антибольшевистские силы увязнут в собственной войне, меньше будут мешать Германии.
Немецкие власти признали Дон. Начали поставлять винтовки, орудия, боеприпасы — на чисто деловой основе. За винтовку с 30 патронами — 1 пуд (16 кг) зерна. Такой дешевизне можно не удивляться, т. к. оружие было русское, захваченное на фронтовых складах. Курс германской марки был установлен в 75 коп. донской валюты, и в Ростове образовалась Доно-Германская экспертная комиссия по товарообмену, начались поставки сахара с Украины.
На этом бы Краснову остановиться, вряд ли кто-то упрекнул бы его в вынужденной "германской ориентации". Но политик он был недалекий, поэтому наломал дров. Написал Вильгельму второе письмо. Просил признать право на самостоятельное существование не только Дона, но, по мере освобождения, Кубанского, Терского, Астраханского войск и Северного Кавказа. Кроме того, просил у Вильгельма содействия, чтобы Украина вернула Дону Таганрогский округ, а Россия отдала "по стратегическим соображениям" Воронеж, Камышин и Царицын с окрестностями, для чего приложил карту на Вильгельмово утверждение. И просил оказать давление на Москву, чтобы установить между ней и Доном мирные отношения. Взамен обещал полный нейтралитет в мировой войне, "не допускать на свою территорию враждебные германскому народу вооруженные силы", гарантировал право преимущественного вывоза избытков продовольствия, экономические льготы.
Понятно, что это было уж слишком. Атаман сам просил иноземного императора, виновного в победе большевизма, полноправно, в качестве хозяина, решать русские дела и кроить русские земли, а от освобождения России на деле отрекался — лишь бы Дон не трогали. Да и сами письма были составлены в таком стиле, будто Краснов соскучился по прежней лейб-гвардейской службе и готов с умилением тянуться в струнку перед любой коронованной особой. Стараниями генерала А. Богаевского письмо увидело свет, вызвав бурю общественного возмущения. Кубанское правительство, на согласие с которым сослался Краснов, официально отреклось от такового.
