Но на подмогу петлюровцам из Кременчуга подошел полковник Самокиш с двумя куренями (батальонами) и тяжелыми пушками. При их наступлении махновцы бежали из города и рассеялись по губернии. А уже выплывала новая сила. Екатеринославский губком большевиков почти в открытую вербовал сторонников, создавал по губернии "партизанские полки". В начале 19-го у него было уже 14 отрядов общей численностью 7,5 тыс. чел., имевших даже 3 броневика. Украинская каша заваривалась все круче…
40. Второе нашествие
Германские оккупационные войска на западе России разложились еще сильнее, чем на Украине, где они вынуждены были поддерживать боеспособность, периодически сталкиваясь с повстанцами и бандитами. Еще до своей революции здешние солдаты приобрели неряшливый вид, неохотно выполняли приказания. А после отречения Вильгельма части сразу стали неуправляемыми. В Пскове располагалась Северная белая армия, но ее формирование было далеко не завершено, вооружение было слабым, да и авторитетного, опытного командования армия не имела. Ген. Келлер, который должен был возглавить ее, не доехал и погиб в Киеве.
А 25.11 красные перешли в наступление. Белогвардейские части, командование которыми принял полковник Нефф, были выдвинуты из позиции восточнее Пскова. Их было всего около 3 тыс. чел. Но красные даже не стали атаковать их оборону немцы, стоявшие на соседних участках, оставили фронт. Бросили и сам Псков. Штаб Северной армии, тыловые офицеры, оставшиеся в городе и потерявшие связь с войсками, вынуждены были поездами эвакуироваться в Ригу. Большевики, обойдя белые позиции, заняли город, и части Неффа оказались в окружении. Им осталось только спасаться. Снявшись с позиции, они штыками проложили себе дорогу через Псков. Под обстрелом, на лодках и по мостам, переправились через Великую. И покатились на запад, преследуемые неприятелем. Отставшие погибали, истребляемые красными авангардами и большевистски настроенными местными жителями. В Пскове, как обычно, коммунистическое владычество началось с расстрелов. Только по красным официальным данным, в первые же дни было казнено свыше 300 человек. Истребляли всех "причастных к белогвардейской работе" от владельцев гостиниц, где жили офицеры, до рабочих мастерских, обслуживавших армию.
Теперь перед красными лежали два государства, образовавшихся после германской революции, — Эстония и Латвия. Начиная с гражданской и кончая Афганистаном коммунистическая агрессия действовала по одному стереотипу — на каком-нибудь приграничном клочке территории создается "волей народа" новое правительство атакуемого государства, а затем, уже вполне «законно», под флагом этого правительства идет вторжение. Ленин писал 29.11.18:
"С продвижением наших войск на запад и Украину создаются областные временные советские правительства, призванные укрепить советы на местах… Без этого обстоятельства наши войска были бы поставлены в оккупированных областях в невозможное положение… Ввиду этого просим дать командному составу соответствующих воинских частей указание о том, чтобы наши войска всячески поддерживали временные советские правительства Латвии, Эстляндии, Украины и Литвы, но, разумеется, только Советские правительства".
29.11 в Нарве образовалось Эстонское советское правительство, 17.12 появилось Латвийское.
Чтобы разобраться в прибалтийских событиях, следует учесть, что культурно-этническая картина здесь была совершенно иной, чем сейчас. Прибалты тогда вовсе не были, да и не выставляли себя «Европой», как нынче. Тогда это были отсталые и забитые окраинные народы, куда более темные, чем среднерусское крестьянство. Эстонок, например, ценили как домашнюю прислугу. Они были чистоплотны и не совали нос в дела хозяев. Латыши и этими плюсами не отличались — их и в работники не любили брать за грубость. Национальная интеллигенция была очень слабой. А весь культурный слой Эстонии, и особенно Латвии, был в основном немецко-русским. Немцы составляли значительный процент населения. Это уже позже они исчезли, часть выехала в Германию после образования Эстонии и Латвии, многие были репатриированы на «фатерланд» по советско-германскому пакту после присоединения Прибалтики к СССР в 1940-м, остальных подмели по местам не столь отдаленным.
Немцы были в Прибалтике пришлым народом, но пришли-то они сюда 700 лет назад, поэтому назвать их чужаками было бы все равно что назвать чужаками татар в Казани, а русских — в Москве. Но в отличие от татар или русских ассимиляции с коренным населением здесь не произошло, немцы исторически занимали здесь и социальную верхушку — чиновники, помещики, торговцы, городские мастеровые. Между ними и латышско-эстонской чернью лежала вековая вражда. Прибалтийских немцев называли, кстати, «балты», и новомодное определение «Балтия» изначально относилось к немецкому государству, которое предполагалось там создать под германским протекторатом. В гражданской войне латыши, эстонцы, немцы, литовцы, русские белогвардейцы действовали здесь в различных интересах. Хотя поначалу все интересы бледнели перед единственным фактором — катящимся с востока нашествием.
Остатки Северной армии дошли до Валги, где Неффу удалось собрать их воедино. Отрезанный от своих штабов, оттесняемый красными на север, Нефф в середине декабря заключил договор с Эстонским правительством и присоединился к частям эстонского ополчения, спешно формируемым для защиты республики.
Основной удар красных войск был нацелен на Ригу. На этом направлении шли лучшие большевистские части, в том числе две дивизии пресловутых латышских стрелков. Уходящие германские войска не только не противодействовали им, но продавали оружие, а если задерживались в каком-нибудь городе, то для того, чтобы поторговаться с большевиками и уступить им город за плату. В Риге началась организация сил земской самообороны — балтийского ландсвера, в составе которого формировались немецкие, латышские и русские роты. Командовал ими генерал русской службы Фрейтаг фон Лорингофен. Здесь же создавалась германская Железная дивизия майора Бишофа, добровольческая часть наподобие Корниловского ударного полка, предназначенная для поддержания порядка и спасения от гибели развалившейся германской армии. В Ригу прибыли и английские крейсера. Тут же находились русские офицеры — беженцы из Пскова. Прямого отношения к Прибалтике они не имели, поэтому генерал Родзянко (сын председателя Государственной Думы) и князь Ливен обратились к английскому командованию, адмиралам Сен-Клеру и Нельсону, с просьбой о материальной поддержке для организации русских добровольческих частей. Встречали их любезно, но конкретного ответа не давали. Каждый шаг адмиралов зависел от Лондона, а Лондон колебался, оценивая ситуацию и пытаясь в ней разобраться.
Восточнее Риги красных сдержать не удалось. Только что созданные роты ландсвера не могли противостоять регулярным дивизиям. В городе началась паника. Кто мог, бежали последними поездами и пароходами в Либаву (Лиепая) или Германию. Одна из латышских рот ландсвера подняла восстание, но была разоружена, 10 зачинщиков расстреляли. Адмирал Нельсон неофициально обещал поддержку силами своих крейсеров, сулил полную безопасность (многие даже сдавали билеты, поверив этому). Но адмирала одернули из Лондона. Опасность большевиков там недооценивали, зато переоценивали опасность "германского влияния". А ландсвер, Железная дивизия и т. д. казались уж слишком «прогерманскими». И орудия крейсеров молчали.
