Главными обвинителями св. Филиппа были те же Пимен Новгородский, Филофей Рязанский, Пафнутий Суздальский. Свидетели выложили то, что от них требовалось, и Собор постановил низложить митрополита. А Басмановы постарались оформить это как можно более унизительно — публично, в Успенском соборе, во время праздничной службы зачли какие-то «ложные книги», сорвали облачение святителя, гнали его метлами и увезли в темницу Богоявленского монастыря. Впоследствии была придумана сплетня, будто царь в гневе казнил всех Колычевых, а заключенному послал отрубленную голову его любимого брата Михаила. Но это уж вообще голословная ложь. Двое Колычевых даже остались в ближайшем окружении государя, в опричной Думе. А брат Михаил с «отрубленной головой» жил еще 3 года и умер своей смертью.
Если же от выдумок перейти к фактам, то не мешает отметить: Освященный Собор потребовал смертной казни св. Филиппа, а Иван Грозный приговор не утвердил. Не духовенство смягчало гнев царя, а наоборот! Оно требовало смерти, а царь помиловал. Постановил сослать в Тверской Отрочь монастырь. Инициаторам гонений пришлось организовывать дополнительные меры предосторожности. Они отправили со св. Филиппом своего человека, пристава Стефана Кобылина, который «подправил» режим содержания, превратил ссылку в тесное заключение и изолировал святителя от внешнего мира.
а) Великий стяг царя Ивана Грозного. 1560 г.
б) знамя магистра Ливонского ордена
И все же реализовать свои планы оппозиция не смогла, Пимену митрополичий престол так и не обломился. Царь еще не знал, что он — второе лицо в заговоре, но не мог не видеть в нем карьериста и интригана. Выборы митрополита он без своего контроля не оставил и провел на этот пост архимандрита Троице-Сергиева монастыря Кирилла.
Глава 13. Османская угроза
В то время, когда царь вел войну на западе, важные события происходили и на востоке. В Средней Азии усиливалась Бухара. Хан Абдулла подчинил таджиков, одерживал победы над Хорезмом, казахами. А его брат Кучум одолевал вассала Москвы Сибирского хана Едигера. Из-за дальности расстояний царь не мог оказать реальной помощи подданному. А Кучум, кроме бухарских отрядов, привлек на свою сторону башкир, часть ногайцев, в 1563 г. разгромил Едигера, пленил и умертвил, провозгласив ханом себя. Но сибирские племена не признали власть узурпатора. Чтобы покорить их, ему пришлось ввязаться в долгие и нелегкие бои. Однако России Кучум побаивался. Направил в Москву посольство, согласился быть «под государевой рукой» и обещал платить такую же дань, как Едигер, тысячу соболей в год.
А на юге обстановка была напряженной. Девлет-Гирей даже слышать не желал о примирении, объявлял, что денежных выплат ему недостаточно и «многими кунами мысль моя утешена не будет». Требовал Казань, Астрахань. Передовой линией обороны против татар по-прежнему были казаки. Правда, Сигизмунду удалось оторвать часть днепровских казаков, привлечь к войне против русских, но этим соблазнились немногие. Те, кто шел в королевское войско, по сути становились наемниками, причем второго сорта — деньги, которые удавалось наскрести, предназначались в первую очередь шляхте и немецким ландскнехтам.
Большинство же казаков оставалось на Днепре. Да и то сказать, от противников короля украинцы никакого зла не видели, а вот от крымских «союзников» им доставалось очень крепко. В 1567 г., как раз когда ожидался переворот в России, Сигизмунд собрал большую армию, истратил на нее все средства и не смог вовремя послать дань хану. И Девлет-Гирей за такое прегрешение вполне «официально», испросив разрешение султана, устроил набег. Хотя понятно, что задержка дани была лишь хорошим предлогом — хватать полон по украинским селам было куда проще и безопаснее, чем лезть на русские крепости и полки.
Но казаки отвечали адекватно. Из Стамбула и Бахчисарая к Сигизмунду катились жалобы, что они «из года в год, зимой и летом» совершают нападения, угоняют скот, берут пленных. Писали, что в Черкассах, Каневе, Киеве, Брацлаве, Переяславле находится больше тысячи татарских женщин и детей, а дороги через степь стали настолько опасными, что гонцы с ханскими письмами не могут проехать в Польшу — приходится везти их кружным путем, через Турцию. Король реагировал, слал казакам гневные требования не трогать татар, угрожал карами. Зато от Ивана Грозного они получали деньги, оружие, боеприпасы. Вот и посудите сами, кого из монархов казакам было логично считать «своим», кому из них служить?
Государеву службу несло и донское казачество. Наблюдало за передвижениями татар, захватывало и пересылало воеводам «языков». Крымцы, разумеется, злились, при всяком удобном случае старались отыграться, нападая на казачьи городки — опять же, вдруг получится подзаработать, «ясырь» захватить? Чтобы противостоять врагу, одного героизма и воинского мастерства было недостаточно. Требовались сплочение, взаимовыручка. Сперва центром организации на Дону стало низовое казачество. Оно жило в отрыве от России, при опасности могло рассчитывать только на собственные возможности. И, чтобы действовать совместно, ряд городков объединился в Нижнее Большое Войско. А после того как в состав России вошла Астрахань, места у Переволоки стали более безопасными. Исчезла «преграда», разделявшая низовых и верховых казаков.
Но процессы централизации были далеко не автоматическими и не простыми. На Дону и его притоках оседали не только казаки. Были разбойничьи шайки, знать не желающие казачьих законов. Были «самостийные» атаманы, предпочитавшие жить сами по себе. Что ж, казаки Нижнего Войска умели быть дипломатами. Приглашали представителей других городков на круги, посылали свои делегации, вели переговоры. Важную роль в объединении Дона сыграл атаман Михаил Черкашин. О нем уже упоминалось в этой книге. Под его началом казаки впервые совершили морской рейд на Кафу в 1556 г., победили на Северском Донце в 1559 г. Вероятно, он участвовал и в ливонских, литовских походах. Казаки верили в его удачу, считали его «характерником» — полагали, что он может заговаривать пули и ядра, предсказывать будущее, и авторитет он имел огромнейший.
Впрочем, бывало и так, что авторитеты не действовали, а убеждения не помогали. Но тогда уж казаки не останавливались перед крайними мерами. Не хотите понимать и подчиняться большинству — не обессудьте. Некоторые городки брались «на щит», смутьянов и самостийников казнили. Однако благодаря этому донское казачество превратилось в единую силу, Войско Донское. Нет, в то время оно еще не имело четких войсковых и управленческих структур. Просто на казаков «всех рек», всех притоков Дона, распространялось общее войсковое право. Все городки обязаны были участвовать в ежегодных общих кругах, выполнять их решения, помогать друг другу, выступая «заедин». Но и такая организация оказалась крайне необходимой и весьма своевременной.
