Подрастал и царевич Петр. Но Наталья была при дворе чужой и предпочитала жить в Преображенском, которое полюбила еще при жизни мужа. Федор относился к Петру хорошо, старался, чтобы ребенок не чувствовал себя ущемленным. Когда пришла пора учить его грамоте, граверы Пушкарского приказа изготовили ему особую книгу с цветными иллюстрациями. Библиотечку дополнили «Азбука», Библия, Псалтирь, книги рассказов из истории, был заказан за границей глобус. Однако, в отличие от старших братьев и сестер, систематического образования Петр не получил. Ученых педагогов ему не искали. Когда исполнилось 5 лет, боярин Соковнин, знакомый Натальи, порекомендовал в наставники дьяка Челобитного приказа Никиту Зотова. Его и назначили — учи, как получится. И успехами мальчика в учебе никто не интересовался.
В 1678–1679 гг. в России была проведена первая перепись населения. И на ее основе правительство осуществило налоговую реформу — вместо посошного обложения, податей с «сохи» (750–1800 десятин обрабатываемой земли в 3 полях) вводилось подворное. Со двора. Что упорядочило налогообложение. Но таким образом земские власти лишились главного своего права — самим раскладывать подати. И реформа серьезно ударила по беднейшим слоям населения: и с бедных, и с богатых дворов, вне зависимости от числа работников и количества земли, стали брать одинаково. Число налогоплательщиков было увеличено также за счет «домовых людей» (холопов в хозяйствах помещиков), бобылей, сельских ремесленников. Правда, крестьяне быстро нашли средство противодействия. Ближние и дальние родственники стали окружать дома единым забором, и они превращались в «один» двор.
По примеру западных стран, Федор начал борьбу с нищенством. Было велено нищих, способных трудиться, «определять в работу», а их детей пристраивать к обучению ремеслам. При активном участии Софьи, Голицына, Полоцкого и Медведева царь вел культурные реформы. Была организована еще одна типография в Москве — Верхняя (дворцовая). В рамках кампании борьбы с нищенством начали возникать школы общего и производственного обучения при богадельнях. Вместе с Полоцким и Медведевым Федор Алексеевич в 1679 г. разработал проект создания Славяно-греко-латинской академия. Организовывалась она на базе существующего училища при Заиконоспасском монастыре, за образец бралась Киево-Могилянская академия. Но Славяно-греко-латинская мыслилась шире, ей готовилась роль первого отечественного университета, наподобие европейских. Учреждалось 8 классов. В 4 низших проходили чтение и письмо по-старославянски и латыни, географию, историю, арифметику, катехизис. В 2 средних — приемы стихосложения, красноречия. Причем для перехода на этот уровень ученик уже должен был свободно изъясняться по-латыни. В 2 высших преподавали философию и богословие. Академии передавалась государственная библиотека.
Для поступления в нее допускались лица всех сословий и возрастов, бедным выплачивалась стипендия. За успехи в науках царь обещал преимущества в приеме на службу и продвижении в чинах. И указывал, что людей, не научившихся «свободным наукам», в чины производить не будут. Впрочем, кроме «благородных». А для «неблагородных» выдвижение допускалось лишь за исключительные заслуги — либо через образование. Но в царском проекте были и пункты иного свойства. Так, в академии должны были служить не только учителя, но и «блюстители». Коим предписывалось экзаменовать приезжающих ученых иностранцев, вести надзор за новообращенными в православие, осуществлять цензуру. Если же будут выявлены учителя ересей и «чернокнижия», то вместе со своими учениками и трудами «без всякого милосердия да сожгутся». Запрещалось держать домашних учителей иностранных языков, а «неученым» лицам — читать иноземные книги. За сим также требовалось наблюдать академии.
В итоге исследователи до сих пор ломают головы — что же это было, «просвещение» или «реакция»? Что ж, поясним. Это было именно «просвещение». Но в тогдашнем западном понимании. Поскольку одной из главных функций европейских университетов как раз и была духовная цензура. Яков I, опираясь на специалистов Кембриджа и Оксфорда, вел преследования «ведьм» и еретиков в Англии. Людовик XIV, опираясь на заключения Сорбонны, громил секту янсенистов. При массовых казнях «ведьм» в 1662–1663 гг. в Эсменгене судьи сетовали, что из дохода от конфискаций в 3345 гульденов 2/3 пришлось отдать юридическим факультетам университетов Страсбурга, Тюбингена и Гейдельберга за их экспертизы и заключения.
Впрочем, в российской академии функции инквизиции так и не прижились. Под руководством Полоцкого, а позже — братьев Лихудов, греков, получивших образование в Венеции и Падуе, она стала чисто учебным и научным заведением. Иоанникий Лихуд преподавал физику, его брат Софоний — логику. Один лишь список авторов, чьи книги имелись в академической библиотеке, производит солидное впечатление. Аристотель, Василий Великий, Иоанн Дамаскин, Платон, Плутарх, Демосфен, Фукидид, Цицерон, Цезарь, Корнелий Непот, Сенека, Иоанн Златоуст, Григорий Назианин, Гомер, Вергилий, Теренций, Плавт, Ювенал, Гораций, Овидий, Эразм Роттердамский, Гроций, Макиавелли, Тихо Браге, Галилей, Декарт. А кроме этого — много старинных русских книг, летописей, духовной литературы. Как видим, образование давалось весьма разностороннее.
Но что касается духовных вопросов, то они при Федоре Алексеевиче и впрямь обострились. Взятие Соловецкого монастыря проблему не решило — напротив, раскольничество, тяготевшее к этому центру, рассыпалось мелкими ячейками по всей стране. Его усилению способствовало и то, что при Алексее Михайловиче борьба еще не доходила до крайних мер. Например, Аввакума с соратниками содержали в Пустозерске, конечно же, не в темном срубе на цепях, как он сообщает. Он имел возможность писать, создав в заключении три книги. Имел связь с внешним миром — к нему шли курьеры, получали свидания, уносили его воззвания. И там, где контроль государства был слабее, — на Севере, Дону, в Поволжье, Сибири возникали скиты расколоучителей. Обрастали прихожанами за счет беглых и гулящей вольницы, находившей тут приют и кусок хлеба — только перекрестись двумя перстами. И распространяли влияние на окрестных жителей.
Но подчеркну, что изначальное раскольничество отнюдь не было равнозначно последующему старообрядчеству. Оно было крайне агрессивным. Его основополагающей доктриной было то, что Третий Рим «повредился». А раз четвертому Риму не бывать, то значит, уже пришло «царствие антихриста». И именно реформы Федора стали толчком, придавшим расколу массовый характер. Брадобритие и польские моды служили доказательством «повреждения». Перепись населения объявлялась «печатью антихристовой». Усиление налогового гнета вызывало недовольство и способствовало успехам вербовщиков. В скиты повалили нищие и юродивые, спасаясь от «определения в работу». Война добавила дезертиров. И вдобавок Федор отменил отцовский указ о невыдаче беглых, записавшихся в ратную службу! Они уже числили себя свободными — и куда им было податься, кроме скитов? Сказалась и отмена выборных губных старост и сыщиков, прекрасно знавших местные условия и население. Воевода, назначенный в уезд на 2–3 года, не мог эффективно бороться с сектантами.
Хотя они нарушали не только единство церковной обрядности. Раскольничество выдвинуло призыв «удалятися и бегати», напрочь исключая себя из структур государства, считая его уже «антихристовым». И пропаганда нацеливалась не только против Церкви, но и против государства. В молитвах не поминали царя — что являлось политическим преступлением. Не платили податей и других агитировали делать так же, что являлось уголовным преступлением. Наконец, возник жуткий ритуал самосожжений. Вопреки распространенным мнениям, они отнюдь не были реакцией на гонения со стороны властей. Впервые «гари» зафиксированы в 1672 г., когда никаких экспедиций по поимке раскольников еще не высылалось. Самосожжения не имели ничего общего и со «старой верой»! Ни одна христианская конфессия не приемлет самоубийства. По христианским канонам, это самый страшный грех, страшнее убийства ближнего. За любой другой грех человек получит посмертное наказание, но самоубийца сам, своей волей отвергает душу, дарованную ему Богом. Разрушает собственную душу. Современные ученые пришли к справедливому выводу, что теория самосожжения, сохранив христианскую терминологию, была ближе к манихейству.
