Главным итогом Вестфальского договора стало то, что он подтвердил и усугубил расчленение Германской империи на множество самостоятельных частей, князья и вольные города получили права фактически полного суверенитета. Их подданство императору стало чисто формальным. Была признана независимость Голландии и Швейцарского союза. Швеция приобрела значительные территории — Западную Померанию, часть Восточной с г. Штеттин, остров Рюген, г. Висмар, архиепископство Бременское, епископство Верденское. Франция заключила мир только с империей, но не Испанией. И присоединила департаменты Верхний и Нижний Рейн, юг Лотарингии, имперские владения в Эльзасе. Но Мазарини видел выигрыш и в усилении влияния Парижа на германских князей, поэтому французская дипломатия постаралась в их пользу.
Бавария получила Пфальц, а ее герцог Максимиллиан был возведен в ранг курфюрста (одного из князей-электоров, которые избирали императоров). Саксония получила Лужицкую землю. И совершенно неожиданно огромные приобретения достались Бранденбургу, почти не принимавшему активного участия в войне. Но курфюрст Бранденбурга Фридрих Вильгельм проявил себя умелым дипломатам и жадным до приобретений хозяином. И как раз его «нейтральность» оказалась ценным качеством. Ему давали то, что не хотели давать другим — тем же шведам, чтобы они не слишком усиливались. А он не отказывался, брал. Брал и то, что по каким-то причинам не подошло другим. И получил часть Восточной Померании, архиепископство Магдебургское, получил «неудобные», разбросанные клочки территорий в Центральной Германии, герцогство Киевское на Рейне.
Впрочем, все эти земли и княжества являли собой печальную картину. За 30 лет бродившие туда-сюда армии совершенно опустошили Германию. В развалинах и пожарищах лежали и Бранденбург, и Пфальц, и Бавария, и Саксония, и Магдебург, и Померания. Чешские и саксонские рудники были выведены из строя, торговля прекратилась, пашни заросли кустарником и лесом. А по дорогам шатались банды демобилизованных мародеров и грабили то, что еще находили. В Чехии население сократилось более чем наполовину — с 1,5 млн. до 700 тыс. А в Германии, по оценкам разных специалистов, погибло от 2/3 до 3/4 жителей. Австрия пострадала меньше. И Габсбурги, утратив влияние на германских князей, растеряв свои западные владения, начали в большей степени опираться именно на Австрию. Поэтому и их самих после Тридцатилетней войны чаще стали называть не монархами Священной Римской империи германской нации, а австрийскими императорами.
«Бунташная» Англия
Англичане в 1640-х гг. вообще выбыли из европейской политики, погрязнув в собственных разборках. Их государственное устройство имело свои особенности, отличавшие Англию от других европейских стран. В многовековых междоусобицах здесь погибло почти все родовое дворянство, вместо него появились джентри — «новые дворяне». Купцы и ростовщики покупали землю и в зависимости от ее количества получали титулы. А в ходе компромиссных примирений в тех же междоусобицах выработался порядок, что бюджетом и законодательством ведает парламент из палат пэров и общин. Постоянной армии в Англии не было. В случае вторжения врага предполагался созыв милиционного ополчения, а для внешних войн набирали наемников. В графствах же основную роль играли мировые судьи. Выборные, но не получающие жалованья — то есть ими могли быть лишь очень богатые люди. Впрочем, такие же подобрались и в палате общин, ее депутаты были в среднем втрое богаче лордов.
В XVII в. возникла «Великобритания», объединившая под одной короной Англию, Шотландию и Ирландию, но это объединение оставалось еще весьма условным. В Шотландии победил кальвинизм, и власть, согласно учению Кальвина, захватил совет пресвитеров, королю не подчинявшийся. А Ирландия была колонией Англии в прямом смысле. С ирландцами обращались не лучше, чем с индейцами, сгоняли с земель, обращали в рабов. Даже убийство англичанином ирландца наказывалось лишь небольшим штрафом.
Но в самой Англии людям жилось намного лучше, чем в соседней Франции. Налоги были небольшими, уж за этим парламент следил четко, ведь большинство депутатов были крупными собственниками, и налогообложение напрямую касалось их карманов. Англия была единственным государством Западной Европы, которого не коснулось разорение Тридцатилетней войны. Но здесь стали проявляться те же процессы, что и в Голландии. Разъевшиеся под эгидой монархии торговцы, банкиры, землевладельцы рвались к власти. Парламентских полномочий им было уже мало. Королю Якову I удавалось железной рукой сдерживать их своевольство. Он жестко пресекал политический и религиозный разброд. Кстати, именно его гонения на протестантов способствовали быстрому заселению британских колоний в Америке — многие кальвинисты и анабаптисты бежали за океан. Но, с другой стороны, конфликт между королем и парламентом принял постоянный характер. И при слабом и нерешительном сыне Якова Карле I все пошло наперекосяк.
Идейным знаменем оппозиции, как и в Голландии, стал кальвинизм с его теорией «богоизбранности» богачей. В Англии его сторонники называли себя «пуританами» — «чистыми». Выступали против англиканской церкви, сохранившей институт епископов, священства и католические атрибуты богослужения — ратовали за ее «удешевление», против икон, алтарей, крестного знамения, коленопреклонения. Епископов требовали заменить синодами пресвитеров, избираемых паствой — естественно, из числа «избранных». Аот французских гугенотов пуритане переняли теории «общественного договора» между властью и «народом». Те самые теории, которые считаются догмой у нынешних либералов. Изначально они выводились из того, что первые «цари Израилевы» избирались народом по воле Бога. Стало быть, и последующие монархи обязаны править в рамках этого «договора», охраняя «народные свободы». Иначе властитель превращается в «тирана», идет против самого Бога. И народ не только вправе, но и обязан его свергнуть. Но надо учесть, что под «народом» понималась отнюдь не вся нация, а лишь «избранные». И именно они должны были диктовать решения королю и решать, не «тиран» ли он. «Чернь» из такого «договора» заведомо исключалась. Как писал британский мыслитель У. Гаррисон, «они не имеют ни голоса, ни власти в государстве, ими управляют, и не им управлять другими». Подобные теории разрабатывали Покет, Спенсер, Бьюкенен, Паркер, Мильтон.
Впрочем, единства среди оппозиции не было. Ведь там, где начинается домысливание религии человеческой логикой, и результаты зависят от этой логики. Тех, кто победнее, узурпация власти олигархами, конечно, не устраивала. И появлялись более радикальные религиозно-политические течения. «Индепенденты» (независимые) задавались вопросом — если отменять власть епископов в церкви, зачем сохранять то же самое в государстве? И требовали заменить монархию республикой. Дальше шли «левеллеры» («уравнители») — анархисты, вообще отрицавшие необходимость центральной власти. Пусть, мол, каждая община живет и управляется сама по себе. А еще дальше шли разные секты — анабаптисты, браунисты, квакеры, считавшие «спасенными» только себя, а весь прочий мир погрязшим во грехах и уже погибшим, так что с ним можно и не считаться.
Палата общин всячески давила на Карла, навязывая ему свою волю. Отказывала в финансировании, разрабатывала законопроекты, урезающие его власть. Король неоднократно распускал парламенты, но следующий состав оказывался еще хуже прежнего. А попытки компромиссов ничего не давали — оппозиция считала их признаками слабости монарха и наглела. Опираясь на своего фаворита Стаффорда и архиепископа Кентерберийского Лода, Карл пробовал применить и силовые меры, но они оказывались половинчатыми или саботировались на местах. Король пробовал править и без парламента, изыскивая средства окольными путями. В частности, усилив давление на Ирландию, где он имел право собирать налоги без парламента. Но в результате терпение ирландцев, и без того униженных и обираемых, лопнуло. Они восстали. А вдобавок архиепископ Лод в рамках реформ по укреплению англиканской церкви выпустил унифицированный молитвенник и имел неосторожность послать его в Шотландию. Здешние пресвитеры отказались его принять, заключили между собой «ковентат» — договор о борьбе за торжество пуританства. И объявили Англии войну, вторгшись в северные графства.
