Цари пробовали бороться с этим. Тех, кто местничал не по делу, наказывали, «выдавали головой» соперникам — заставляя пройти унизительную процедуру, просить прощения. А в войнах и походах приказы о назначениях все чаще дополняли пунктом: «Быть без мест». Но ничего не помогало. Вот и в этот раз в «товарищи» Долгорукову определили стольников Михаила Волынского и Осипа Сукина. И Волынский объявил, что в подчинении у Долгорукова ему быть «невместно». Царь осерчал, посадил его в тюрьму и выдал гневную отповедь: «Михайло! Тебе не токмо что с боярином с князь Юрьем Алексеевичем быти мочно, но и с товарищем его быти мочно!» И тому пришлось смириться.
Долгоруков, кстати, проявил себя с лучшей стороны. Унижением оппонента не воспользовался, требовать «выдачи головой» не стал и оставил своим заместителем — Волынский был хорошим и опытным рубакой. Но положение в Литве сложилось странное. Русское посольство несколько месяцев сидело в Вильно, а польское не приезжало. Зато литовские гетманы Гонсевский и Сапега собирали войска и начали исподтишка занимать городки и деревни. У Долгорукова было всего 8,5 тыс. ратников — 6 полков солдат и рейтар, и белорусская шляхта, перешедшая на русскую службу. Но действовал он быстро и энергично, в августе 1658 г. выступил к Вильно и выслал конные отряды в Ковно и Гродно. Это подействовало, Ян Казимир сразу прислал послов. И Долгоруков оттянул свои части к Вильно.
Но переговоры обернулись безрезультатным переливанием из пустого в порожнее. А под их прикрытием поляки вели себя все более нагло. Они разобрались, что сил у русских немного и, как докладывал Долгоруков, «весь Виленский уезд по обе стороны реки Вилеи гетманы Павел Сапега и Гонсевский заступили». Сапега разбил стан в 15 км от Вильно, а Гонсевский на р. Вилии, в 5 км от русского лагеря. Начались провокации. Конница Сапеги перехватила небольшой наш отряд, двигавшийся к Вильно, и прогнала назад. Долгоруков проявлял выдержку, на враждебные акции не отвечал — он был связан приказами Москвы, царь еще не терял надежды на дипломатическое урегулирование.
Но вскоре открылось, на какую козырную карту делали ставку поляки. Они вели тайные переговоры с Выговским. И 6 сентября он подписал Гадячский договор о возвращении Украины под власть Польши. А король за это обещал ему прислать 10 тыс. наемников и посулил отмену унии. Договорился Выговский и с ханом, призвал крымскую конницу. Когда об этом стало известно в России, правительство разослало украинским полковникам и казакам грамоту, призывающую к войне против изменника и выборам нового гетмана. А переговоры в Вильно 9 октября были прерваны. И Долгоруков тотчас же, не позволив неприятелю изготовиться, нанес удар. Воспользовался тем, что корпуса Гонсевского и Сапеги стояли раздельно, далеко друг от друга. К лагерю Сапеги он выслал заслон во главе с Волынским, а для прикрытия Вильно — отряд Сукина, предписав им «крепко стоять за обозом», то есть обороняться за полевыми укреплениями из рогаток и телег, если Сапега вздумает захватить город или захочет выйти в тыл главным русским силам.
А главные силы Долгоруков и октября повел на Гонсевского. Литовский гетман встретил его в поле у села Верки и бросил в атаку тяжелую конницу. Битва была долгой и упорной. Польские гусары теснили нашу кавалерию, но не могли прорвать строй солдатских полков, ощетинившихся пиками и расстреливавших врага из мушкетов. А Долгоруков расчетливо сберег резервы, 2 приказа московских стрельцов. И, уловив момент, когда враг начал выдыхаться, бросил их в сечу. Поляки не выдержали и побежали. Их гнали, рубили. Воевода писал: «А ратных людей его гетмана Гонсевского полку побили наголову и твои ратные люди его, гетмана Гонсевского, ратных людей секли на 15 верстах». Разгром был полный. Русские захватили весь обоз, артиллерию, множество знамен, пленных, в том числе самого Гонсевского. Сапега, который так и не смог оказать ему помощь, бросил свой лагерь и отступил к Неману. Преследовать его Долгоруков не стал, у него было недостаточно войск, и им требовалась передышка после битвы.
Но на Украине перешел в наступление Выговский с татарами. Примкнувшие к нему полковники вторглись в Белоруссию и западные российские уезды, захватили Мстиславль, Рославль, Чаусы. Уже 19 октября, через неделю после своей победы, Долгоруков получил приказ оставить гарнизоны в Вильно и других западных городах и срочно ехать в Смоленск, организовывать отпор новому противнику. Стотысячная армия Выговского и хана подступила к Киеву… Но поддержали гетмана далеко не все казаки. На его стороне оказались те, кто поверил антироссийской пропаганде, «личные» полковничьи части, и всякая «революционная» накипь, готовая грабить кого угодно. А большинство простонародья под угрозой татарского нашествия и возвращения поляков приняло сторону русских.
Небольшая рать А. В. Шереметева, стоявшая в Киеве, значительно усилилось за счет казаков и мещан, отнюдь не желавших взятия их города ордой. И воевода решился дать сражение, которое продолжалось целый день. Выговского и татар одолели и отбросили, было захвачено 48 знамен и 20 пушек. А на помощь Киеву уже шли из России полки Федора Куракина и Григория Ромодановского. Города один за другим без боя открывали им ворота, встречали хлебом-солью и присягали царю — Гадяч, Миргород, Лубны, Пирятин, Ромны, Лохвица. Казачья «голота» присоединялась толпами, ее отряды шли впереди русского войска в качестве разведки. Приезжали и представители старшины, сохранившие верность Москве — ряд полковников, генеральный войсковой судья Иван Беспалый.
В ноябре войска встали на зимние квартиры. Русские части — под Лохвицами, казаки — в Ромнах, чтобы прикрыть Левобережье и быть недалеко от Киева. По предложению Ромодановского, примкнувшие к нему украинцы провели раду и выбрали «гетманом на время» Беспалого. Поляки же свое обещание прислать армию Выговскому не выполнили. Он нервничал. И отправил посольство к Алексею Михайловичу, якобы «с повинной». Причем, скорее всего, царь этим удовлетворился бы и согласился на мировую. Но Выговский сам не выдержал марки «кающегося». Прикинул, что установившееся подобие перемирия удобно для внезапного нападения, и послал наказного атамана Скоробогатенко ударить на противников. В декабре его войско вдруг налетело и атаковало лагеря Беспалого и Ромодановского. Но расчеты на беспечность русских и их украинских союзников не оправдались. В обоих пунктах сторонников Выговского отбили и прогнали.
На балтийских фронтах тоже гремели пушки. Учитывая уступчивость Дании, Карл X спохватился, что взял с нее маловато, можно бы и больше. И снова объявил ей войну. Осадил Копенгаген. Однако события пошли совсем не по его планам. Угроза столице задела датчан за живое, и шведы встретили сильный отпор. Данию поддержали Голландия и Англия, послав ей свои эскадры. Всплыла даже скандальная королева Христина. Ей из Стокгольма перестали присылать деньги, и она заявилась в Вену, требуя у императора войско. Чтобы лично вести его в бой и отвоевать законно принадлежащую ей Померанию. Войск ей, разумеется, не дали. Но император и папа перекупили курфюрста Бранденбурга. И в Померанию вторглись его полки, повернув мушкеты против вчерашних союзников-шведов.
Датский король обратился и к царю. Униженно оправдывался по поводу недавнего сепаратного мира и умолял возобновить союз. И российская дипломатия сыграла грамотно. Возобновлять альянс со столь ненадежным союзником не стала, зато воспользовалась затруднениями шведов и дожала их — в Валиесаре было подписано перемирие на 3 года на очень выгодных условиях. За Россией оставались все занятые ею территории. Города на Неве шведы не отдали, но гарантировали беспрепятственный выход на Балтику. Устанавливался свободный проезд между обеими странами, «вольная и беспомешная торговля». В ряде наших городов шведские купцы, а в шведских — русские получали право строить свои дворы и церкви. Особой статьей определялось, что война России и Швеции с Польшей не должна использоваться одной из договаривающихся сторон против другой.
