Но и тех русских, кто подчинится оккупантам, не ожидало ничего хорошего. Геринг, уполномоченный по «экономической эксплуатации», 27 мая 1941 г. издал приказ о полном ограблении захваченных земель. Все продовольствие, ценные товары и сырье подлежали вывозу в Германию. Хладнокровно пояснялось, что миллионы русских наверняка умрут от голода, но к этому надо относиться спокойно. Принимать какие-либо меры для помощи голодающим запрещалось. В беседе с итальянским министром иностранных дел Чиано Геринг философски рассуждал: «В этом году в России умрет от голода 20–30 миллионов человек. Пожалуй, хорошо, что так случится, ибо некоторые народы должны быть истреблены» [101].
7. Катастрофа под Киевом
22 июля германская авиация совершила первый налет на Москву. Ущерб был незначительным, но нацистская пропаганда раструбила – люфтваффе крушит русскую столицу! В Кремле задумались, нельзя ли ответить адекватно. Но фронт уже сдвинулся далеко на запад. Оценили возможности наших бомбардировщиков, и оказалось, что достать до Берлина можно только с Моонзундских островов – на Балтике, у берегов Эстонии. На самом большом из них, о. Эзель (Сааремаа), спешно оборудовали аэродром, сюда направили полк морских бомбардировщиков.
7 августа 1941 г. 15 машин ТБ-3 под командованием полковника Преображенского взяли курс на Берлин. Немцы не ожидали налетов с русской стороны. Светомаскировки не было. ПВО принимала самолеты за свои, заблудившиеся. Прожекторами подсказывала аэродромы для посадки. Самолеты беспрепятственно сбросили бомбы, и только после этого в Берлине погасло освещение, взбесились зенитки. Домой вернулись без потерь. А германское радио известило: «В ночь с 7 на 8 августа крупные силы английской авиации в количестве 150 самолетов пытались бомбить нашу столицу. Из прорвавшихся к городу 15 самолетов 9 сбито». Откликнулась радиостанция «Би-би-си»: «Германское сообщение о бомбежке Берлина интересно и загадочно, так как 7–8 августа английская авиация над Берлином не летала».
Внесло ясность советское информбюро: бомбили русские. Немецкое руководство даже не хотело поверить в это, но удары повторялись. К морской авиации добавился полк армейских дальних бомбардировщиков. Теперь враг был уже настороже, наши летчики несли потери. К тому же самолеты были старыми, изношенными. Несколько машин погибли на старте, попытавшись взлететь с нагрузкой в 1000 кг бомб (хотя теоретически могли поднять ее). Нагрузку пришлось снизить. Но важен был сам факт бомбежек. О них сообщало радио, советские граждане ободрялись – не только немцы долбят нас! Мы тоже можем! А в Германии, да и по всему миру люди убеждались: нацистская пропаганда врет, Советский Союз отнюдь не сломлен.
Правда, налетов на Берлин удалось осуществить всего девять. Германская группа армий «Север», отразив контрудар на фланге, возобновила наступление. Пали Новгород, Чудово. А в Эстонии немцы вышли к Финскому заливу. Отрезали от своих советскую группировку в Таллине и Моонзундские острова. Самолеты пришлось перенацеливать против надвигающихся гитлеровских войск.
На противоположной оконечности советско-германского фронта, на юге, положение казалось относительно благополучным. Но именно отсюда Верховное командование забирало дивизию за дивизией, чтобы затыкать дыры на центральном участке. Боевые порядки ослаблялись. Пытаясь улучшить управление войсками, Ставка создала еще одну командную инстанцию, «направления», для координаций действий нескольких фронтов. Юго-Западное направление было поручено маршалу Буденному. В сложившихся условиях он и командующий Юго-Западным фронтом Кирпонос нашли разумное решение. Подступы к Киеву прикрывали укрепрайоны старой «линии Сталина». Если отвести армии на эти позиции, врага можно было остановить.
Но командующий группой армий «Юг» фон Рундштедт догадался о подобных замыслах. Отход в укрепрайоны требовалось сорвать. Рундштедт притормозил подчиненных, чтобы не подгонять русских. Быстро сосредоточил два кулака, и 1-я танковая группа фон Клейста ринулась на прорыв под Бердичевом. А южнее в советскую оборону врезались 17-я германская армия и отборный венгерский корпус. Буденный и Кирпонос сочли, что враг хочет захватить Киев. Собирали все резервы, выщипывали подразделения с других участков, перекрывали дороги к столице Украины. Однако немцы обманули, на Киев не пошли. Оба клина вдруг повернули навстречу друг другу и сомкнулись. Две армии, 6-я и 12-я, очутились в кольце возле Умани. Выйти было вполне возможно, и 11 тыс. бойцов вышло. Но добавились разброд, паника, а оба командующих армиями предпочли сдаться. Вместе с ними подняли руки 50 тыс. солдат и командиров [114].
Выручить окруженных мешали другие удары. Если румынам так и не удавалось одолеть советские боевые порядки в Молдавии, то им помогли. С территории Румынии развивала наступление 11-я германская армия Манштейна. Продавливала и обходила с фланга Южный фронт. Ему тоже пришлось пятиться. Неприятель вступил в Кишинев, а 5 августа авангарды немцев и румын вырвались к Черному морю. В Одессе оказалась отрезанной от основных сил Приморская армия. Она была маленькой, всего из трех дивизий. Но эта армия сумела опереться на ресурсы большого портового города, на помощь подошли корабли Черноморского флота. 4-я румынская армия под Одессой крепко застряла [55].
Впрочем, неудачи воспринимались интервентами всего лишь как досадные случайности. Серьезных причин огорчаться не было. Даже советские контрудары в лучшем случае задерживали врага, а потом оборачивались новыми бедствиями. В прошлых главах упоминалось, как погибла 34-я армия Качалова, вклинившаяся между группами армий «Север» и «Центр». Аналогичным образом между группами армий «Центр» и «Юг» вклинился Центральный фронт. Освободил ряд городов, занял чрезвычайно выгодное положение. Но подкрепить его было нечем, и фронт застопорился прямо между двух жерновов! Когда неприятели завершили операции под Уманью и Смоленском, они подтянули войска к образовавшемуся глубокому выступу. Навалились с двух сторон – и завязали еще один мешок, добавили сотни трофейных пушек, танков, многотысячные вереницы пленных.
Сталин и его военачальники лихорадочно искали, как же переломить ситуацию. Линия фронта все более явно выгибалась к Москве, и единственным выходом выглядело повторение ударов по флангам. Только подготовить их получше, сил собрать побольше. А на Украине начальник Генштаба Жуков предложил отвести армии за Днепр, закрепить оборону по линии полноводной реки. Но это означало сдать Киев, третий по значению и один из красивейших городов Советского Союза! Даже обсуждение такого варианта возмутило Сталина, он обругал Жукова. Тот вспылил, подал в отставку. Его отстранили от руководства Генштабом и назначили командовать Резервным фронтом [54]. Поручили готовить контрнаступление на «верхушку» дуги, нацелившейся на Москву. Еще две группировки сосредотачивались на флангах. На северо-западе, под Великими Луками должен был ударить Западный фронт, а на юге формировался новый, Брянский фронт генерала Еременко.
Но на фланги обратили внимание не только русские. 21 августа Гитлер издал директиву – приостановить наступление на Москву, провести операции вправо и влево, на Ленинград и Донбасс. Впоследствии германские генералы породили теорию, будто война была проиграна только из-за «роковых ошибок» фюрера, и одной из них дружно признавалась эта самая директива. Кстати, сразу оговоримся, генералы силились всего лишь перевалить вину с собственных персон. Сами по себе теории «ошибок» недорого стоят. В войне действуют массы людей, непредсказуемых факторов, поэтому ошибки неизбежны. А военное искусство именно в том и состоит, чтобы заметить промашки противника и воспользоваться ими. Допустим, если бы не «роковые ошибки» советского руководства, то немцы вообще не очутились бы под Москвой.
