Но в заключение стоит вернуться к загадке, почему же американцы и англичане высадились на самой южной оконечности Италии? Что им мешало «подрубить» полуостров ближе к основанию? Вся страна досталась бы им одним махом… Эйзенхауэр впоследствии глубокомысленно объяснял, что высадку десантов в центральной или северной Италии организовать было невозможно, туда не доставал радиус действий истребителей с Сицилии. Эта отговорка сгодилась для лопоухого западного обывателя, но серьезной критики не выдерживает. При подавляющем превосходстве военно-морских и воздушных сил США и Англии данный фактор не был определяющим. У западных держав имелись авианосцы, способные прикрыть высадку в любой точке. И к тому же авиация могла воспользоваться аэродромами в самой Италии.
Нет, разгадка кроется в другом. Именно в том, что при высадке на севере Италия почти сразу была бы занята союзниками. Но при подобном повороте немцы повзрывали бы многочисленные заводы Милана, Турина, Генуи. А владельцы этих предприятий были тесно связаны с королем и правительством Бадольо. И не только с Бадольо. Акционерами и совладельцами промышленных гигантов Северной Италии являлись… американские банкиры. Убытки им были абсолютно не интересны.
Но нешуточная опасность нависала не только над заводами. При падении Италии Гитлеру пришлось бы восстанавливать фронт по Альпам. А для этого он наверняка двинул бы войска в Швейцарию! Такой план был уже разработан, операция получила название «Зильберфукс» («Серебряная лиса»). Нетрудно понять, что захват Швейцарии с ее банками и подавно не устраивал круги «мировой закулисы».
Направления ударов подправили таким образом, чтобы избежать нежелательных последствий. Фронт в Италии удержался. А теневое окружение фюрера было связано с той же «закулисой» – шахты, шредеры, кепплеры, шпееры. Позаботились, подсказали, что для Германии выгоднее сохранить Швейцарию нейтральной. Очевидно, и сам Гитлер смекнул, что покушение на соседнюю чистенькую республику заденет интересы слишком уж могущественных группировок. Операцию «Зильберфукс» он отменил.
В общем, все урегулировалось оптимальным образом. Союзные армии ползли по полуострову, от рубежа к рубежу. Промышленные гиганты источали ручьи прибылей от военных заказов. А через швейцарские банки эти прибыли без помех переводились куда нужно. На чьей совести остается миллион убитых, раненых и пропавших без вести на итальянском фронте? На чьей совести остаются сотни тысяч жителей Италии, репрессированных в период германской оккупации? Оставляю вопрос открытым.
30. Власов и власовцы
Заказы на похоронные кресты германская армия размещала в столярных мастерских оккупированных городов, их серийно изготовляли и военно-строительные части. Но крестов не хватало, под каждым закапывали по 5–6 солдат
[98]. Не хватало и маршевых пополнений, чтобы восполнить урон. Привлечение «хиви» стало обычным явлением. Командир занижал цифры потерь, получал лишнее довольствие, боеприпасы, а воевали вместо убитых русские изменники. Фельдмаршал Мильх запросил 10 тыс. пленных для зенитной артиллерии – из Германии небось не убегут, а стрелять по самолетам легче, чем по соотечественникам на передовой. Но и на фронте росло количество частей из советских граждан – русских, украинских, татарских, калмыцких, кавказских. Эстонские, латвийские, литовские части хорошо зарекомендовали себя в боях с русскими и в карательных акциях, Гиммлер распорядился формировать из них дивизии СС.
Изрядную подпитку добровольцев немцы получили на Дону, Кубани, Северном Кавказе. Казаки не забыли геноцида Гражданской войны, репрессий, голодомора. Среди них широко распространялись воззвания Краснова и Шкуро. В Новочеркасске возник Донской казачий комитет под руководством генерала Павлова и сотника Доманова, началось создание добровольческих частей. Аналогичные органы возникли в Краснодаре. Общее количество советских людей в составе германских войск достигло 800 тыс., а некоторые исследователи приводят цифру в 1 млн (возможно, если считать с полицаями). Возникла идея готовить из пленных и перебежчиков административные кадры для захваченных земель. В Циттенхорсте и Вустрау для этого были созданы специальные «учебные лагеря».
Но это абсолютно не означало смягчения оккупационной политики. О равноправии русских с завоевателями даже речи не было! Совершенствовались лишь механизмы использования рабов. Полицаев и «остгруппен» направляли на самые грязные акции вроде массовых казней. Поощряли спиртом, самогонкой. Разрешали поживиться кое-какими вещами жертв, не самыми ценными – самые ценные принадлежали хозяевам. Всякое возвышение «неполноценных» подручных было относительным. В гетто еврейская полиция тащила провинившихся в гестапо, собирала соплеменников для пересылки в лагеря. Хотя при ликвидации гетто и их самих отправляли туда же. В Крыму татарские батальоны рьяно выискивали по горам советские отряды, с издевками выводили на расстрелы семьи партизан и еврейское население.
Но не знали, что они тоже обречены – по плану «Ост» Крым входил в зону «тотальной германизации». Татар там не предусматривалось [9].
С существованием антисоветской «республики» в Локотском районе Брянской области германское командование кое-как мирилось, не хотело создавать себе проблем в ближних тылах. В донесениях группы армий «Центр» эту «республику» квалифицировали в качестве эксперимента, отмечали положительные стороны, разрешали формировать свою Русскую освободительную народную армию. Но распространять влияние на соседние районы не позволили. Сидите в своем углу и не рыпайтесь.
На уровне «эксперимента» осталась и казачья автономия. Точнее, на уровне пустых деклараций. Оккупанты никакими обещаниями себя не стесняли. На Кубани, в Армавире, они расположили еще одну «автономию», армянскую, во главе с Драстаматом Канаяном, его «легионеры» вовсю грабили и притесняли казаков. Грабили и сами немцы, румыны. Обирали хутора и станицы подчистую. Да и не только обирали. Заявления о «сотрудничестве» с казаками абсолютно не мешали дикому террору. На Кубани скопилось множество эвакуированных сюда лечебных учреждений. Чтобы не возиться с ними, захватчики скопом расстреливали их – и медицинский персонал, и больных, в том числе детишек. Некоторым выпал иной род смерти. Именно здесь, в Краснодаре и Таганроге, испытывали машины-душегубки. И не случайно Государственная чрезвычайная комиссии по расследованию гитлеровских преступлений начала свою работу как раз на Кубани [73].
В общем, надежды на «германских избавителей» рассыпались. Но в это же время стали распространяться идеи иного рода, о некоем «третьем пути», не советском и не гитлеровском. Эмигрантский Народно-трудовой союз провозгласил «борьбу на два фронта, с завоевателями извне и с тиранией изнутри». Предлагал воспользоваться войной, чтобы поднять в России «национальную революцию». Для этого около 200 активистов были направлены на Восток. Они поступали на работу в различные учреждения германской администрации, в немецкие фирмы, посылавшие своих представителей для освоения захваченных районов. Некоторые ехали нелегально, с поддельными документами.
Было создано 120 групп в 54 городах. Они вели агитацию, выпускали листовки. Старались связаться с партизанами и вывести их из-под влияния коммунистов. Вербовали сторонников в частях «Остгруппен», среди угнанных в Германию «остарбайтеров». Агитаторы НТС сумели внедриться в упомянутый «учебный лагерь» в Вустрау, распространяли свои идеи среди преподавателей и курсантов, которых немцы готовили себе в помощники. Формально членам НТС запрещалось служить в полиции и других карательных органах, но на деле это нарушались. Так, эмиссар НТС Э. Вюрглер, руководивший заброской активистов в Россию и поддерживавший связь с ними, работал в эсэсовском «Зондерштабе-Р» в Варшаве (этот штаб вел разведку против партизан) [91].
