Северному партнеру Гитлера, Финляндии, пока доставалось не так крепко, как венграм или румынам. Но после того как немцев отогнали от Ленинграда, возникла надежда, что финские политики и военные должны образумиться. Сталин решил припугнуть их. Поручил командующему дальней авиацией Голованову нанести несколько воздушных ударов по Хельсинки. В феврале 1944 г. было совершено три масштабных налета, и Голованов вспоминал – если бы бомбили непосредственно финскую столицу, она просто исчезла бы с лица земли. Но Сталин запретил удары по жилым кварталам и центру города, велел бомбить только порт, железнодорожный узел, военные объекты в предместьях. Он не желал, чтобы нарастало озлобление, намеревался лишь подтолкнуть противников к переговорам.
Увы, даже столь весомого «намека» финны не поняли. Наоборот, они бурно радовались, что город цел. Значит, русская авиация не умеет бомбить, ее можно не бояться! 16 марта пожелание о выходе Финляндии из войны прозвучало в речи Рузвельта. Это было весьма многозначительно. Финнам давали понять, что их согласны не рассматривать вместе с нацистами, вести отдельный диалог. Президента США все-таки услышали. В Москву в секрете от немцев отправилась финская делегация. Сталин высказал очень умеренные условия. Восстановить довоенную границу, выгнать из Финляндии или интернировать находящиеся там германские войска. А за ущерб, нанесенный Советскому Союзу, в пятилетний срок заплатить репарации в 600 млн долларов.
Нет, финнов подобные требования не устроили. В Финляндии располагалась 200-тысячная германская армия. Разве она согласится уйти без боя? Платить тем более не хотелось. А возвращать захваченную Карелию было совсем жалко. Финское руководство рассудило, что от русских можно отсидеться за линией Маннергейма. В 1939–1940 г. она держалась больше трех месяцев, а теперь ее наращивали два года. Настолько же мощные позиции оборудовали в Карелии, перекрыли ими дефиле между озерами и болотами. Потычутся русские, разобьют лбы, глядишь, и вовсе прекратят атаки. А дальше вдруг что-нибудь изменится? На советские предложения последовал однозначный отказ.
Ну что ж, коли так, был подготовлен «четвертый сталинский удар». Командующий Ленинградским фронтом Говоров хитро ввел противников в заблуждение. Он показывал, будто намеревается наступать на Нарву. Об этом допускались утечки информации. Изображалось, будто здесь появляются подкрепления. На самом же деле армии Ленинградского фронта скрытно отводились в тыл, грузились на поезда и суда Балтийского флота, перевозились обратно к Ленинграду. 9 июня на Карельском перешейке загрохотала масса артиллерии. Артподготовка длилась 10 часов и была прекрасно спланирована. Полевые и тяжелые орудия различных калибров обрабатывали разные рубежи, заранее разведанные цели.
Под прикрытием ливней снарядов и мин на 11 участках линии Маннергейма началась разведка боем. Батальоны поднимались в атаки, при этом проявлялись еще не известные огневые точки врага. Их долбили новыми артналетами. Но в двух местах наши солдаты ворвались на неприятельские позиции, обозначились участки прорывов. Говоров вообще отработал эту операцию детально и крайне пунктуально. Отверг авантюры, отверг варианты «а вдруг». Продвижение намечалось по этапам. Расчистить бросок артиллерией, овладеть рубежом – и снова подтянуть артиллерию, расчищать. С фланга прикрывал Балтийский флот, высаживал десанты, они взламывали оборону со стороны моря. Средний темп наступления определялся в 12 км в сутки. Таким образом, вся операция должна была занять 10 дней [32].
Надежды финнов на повторение сценария 1939 г. поползли по швам. Какие уж там три месяца обороны! План Говорова выполнили точка в точку, ровно за 10 дней. 20 июня наши части вошли в Выборг. Финское правительство и командование были в шоке. Лихорадочно собирали все силы на третью, последнюю линию обороны – она проходила по старой государственной границе. Перебрасывали сюда войска из Карелии. Но это оказалось на руку Карельскому фронту Мерецкова. Он начал наступление как раз 21 июня. Возведенные тут мощные укрепления взламывали снарядами таким же образом, как линию Маннергейма. 28 июня был освобожден Петрозаводск [81].
Правда, обстановка немного успокоилась. Третью полосу линии Маннергейма, за Выборгом, советские войска не прорвали. Финская пропаганда расшумелась о «чуде», славила своих бойцов, спасших отечество. Однако в действительности никто третью полосу всерьез не штурмовал. Финнов по-прежнему принуждали к миру. Перед Ленинградским и Карельским фронтами была поставлена задача освободить только свою территорию. На финские земли СССР не претендовал, и губить воинов в новых прорывах было незачем.
36. Еще раз о преступниках
По мере того как Вторая мировая война уходила в прошлое, на описания исторических событий накладывались те или иные искажения, менялись оценки. В частности, развивалась тенденция относить все преступления только на счет нацистской верхушки и карателей из СС, гестапо. Тенденция была чисто политической. Федеративная Республика Германия вошла в блок НАТО, стала в холодной войне союзницей США и Англии. Поэтому злодеяния списывали на узкий круг лиц, плодились мифы о честных офицерах и генералах, противостоявших Гитлеру. Аналогичным образом Германская Демократическая Республика стала союзницей СССР, и рождались легенды о рабочем подполье.
Действительности не соответствовало ни то, ни другое. Черные потусторонние духи, вызванные и вскормленные нацистами, захватили под свое влияние не кучку, не касту, они закружили в безумных вихрях миллионы людей. Охрану Освенцима несли не только подразделения СС, но и вермахта. Да и массовым истреблением пленных в 1941 г. отличились обычные армейские части. Кому сдались «недочеловеки», те их и расстреливали. А для конвоирования и охраны пленных строевые воинские части старались не отвлекать. В 1941–1942 гг. эту задачу возложили на военно-строительную организацию Тодта, куда призывали граждан старших возрастов. Именно «стройбатовцы», почтенные отцы семейств, гнали пленных к лагерям, пристреливая по дороге отставших, морили голодом на огороженных клочках поля.
Армейские части широко привлекались к карательным акциям. А при отступлении, как уже отмечалось, появились особые команды факельщиков. Но бесчинствовали не только они. Битые немцы сплошь и рядом срывали свою злость на мирных жителях. Так, под Одессой в Куяльнике бегущие подразделения 6-й германской армии принялись хватать всех, попавшихся под руку, и расстреливать в глиняном карьере. Перебили более 400 человек – в их числе было 30 младенцев, умерщвленных вместе с матерями. Город Старый Крым был освобожден партизанами, но появились части 98-й немецкой дивизии, отступавшей от Керчи к Севастополю. Выбили партизан, а перед тем как удрать, обошли дома и убили всех, кого застали, – 584 жителя. Комиссия по расследованию злодеяний оккупантов собрала свидетельства о сотнях подобных трагедий.
Генералы вермахта разрабатывали бесчеловечные проекты, ничуть не уступающие эсэсовским. Например, 12 июня 1944 г. командование группы армий «Центр» и штаб 9-й германской армии представили министру восточных территорий Розенбергу план «Сенокос». Сообщали, что они намерены захватить 40–50 тыс. подростков 10–14 лет и направить в Германию для работы учениками и подмастерьями. Пояснялось, что «эта мера направлена не только на предотвращение прямого пополнения численности армий противника, но и на сокращение его биологического потенциала» [8].
