Книга Царь грозной Руси, страница 56. Автор книги Валерий Шамбаров

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Царь грозной Руси»

Cтраница 56

Иван Васильевич действительно успел отправить большую часть своих сил и артиллерию к Свияжску, но донесения о новом неприятеле воспринял спокойно и уверенно. Сказал: «Мы не трогали хана, но если он вздумал поглотить христианство, то встанем за Отечество, у нас есть Бог!» Царь немедленно привел в готовность те войска, которые у него оставались — сторожевой, передовой полки, полк правой руки, собственную 20-тысячную дружину, и стал разворачивать их на юг. Татарские разъезды наткнулись на них, доложили хану, что на Оке много русских войск. Для Девлет-Гирея новость оказалась неприятной, и от сражения он решил уклониться. Повернул от Рязани западнее. 22 июня он подступил к Туле. Наместник Григорий Темкин доложил царю: «Хан здесь… имеет много пушек и янычар султанских». Узнав об этом, государь приказал воеводам спешно идти на помощь.

Тем временем Девлет-Гирей разослал несколько больших загонов разорять окрестности, а главные силы бросил на город. Турецкие батареи открыли бомбардировку калеными ядрами, загорелись дома, янычары полезли на приступ. А в Туле воинов почти не было, они ушли на Казань. Но на оборону вышли все жители. Отбивали атаки, тушили пожары. А на следующее утро увидели вдали тучи пыли и воодушевились. Кричали: «Государь спешит к нам!» И татары, узнав о приближении войск, побежали. А у горожан радость была так велика, что они все вместе, с женщинами, с детьми, кинулись преследовать врага! Многих перебили, захватили пушки.

К Туле прибыл не государь, а полк правой руки Щенятева и Курбского. Причем действовали воеводы не лучшим образом. Вместо погони сели праздновать победу с наместником и счастливыми жителями. Но один из татарских загонов, не зная об отступлении хана, на следующий день вернулся к городу, нарвался на русских и был разгромлен. А другие царские полки погнали Девлет-Гирея и все же перехватили его на реке Шевроне, побили и освободили полон, который нахватали крымцы.

И только после победы над одним врагом стало возможным продолжить поход против другого. Правда, даже среди русских воинов некоторые сочли это слишком трудным. Возмущались новгородские дети боярские, заявляли, что они уже давно на службе, сражались, издержались и не готовы идти с войны на войну. Но Иван Васильевич обратился к ним не с опалами, не с угрозами. Он просто призвал добровольцев. Кто хочет вместе со своим царем постоять за христианство, пусть идет, а кто не желает, может оставаться. Новгородцы устыдились и пошли все. В июле русские рати по разным дорогам зашагали к Свияжску.

Эта крепость после переворота в Казани жила фактически в окружении. Соседние племена устраивали засады, нападали, обстреливали воинов. Добавилась цинга, унесшая много жизней. Но воевода Микулинский еще и распустил подчиненных. Через Свияжск возвращались на Русь женщины-полонянки, а казаки и дети боярские были мужчинами бравыми, горячими. Понабирали себе «походных жен», в селах доставали хмельной мед, скрашивая тяжелую службу гулянками. Когда известия о падении дисциплины дошли до царя, он настолько встревожился, что подключил митрополита, и святитель Макарий направил к воинам специальное послание. Грозил церковной клятвой, указывал, что без Божьего благословения выиграть войну невозможно, а разгул и безобразия могут свести на нет все успехи.

И это были не пустые слова, не формальность. Божьей помощи придавалось особое значение. Готовили все силы, но разве мало было примеров в истории, когда огромные армии терпели поражения? В конце концов, была свежа память о прошлых казанских походах. Сейчас требовалось раз и навсегда покончить с гнойником напастей, несколько столетий терзавших Русь. Сама война считалась священной. Ратники шли вызволять из неволи своих братьев, избавить христиан от постоянно нависавшего над ними страха. С армией везли чудотворные иконы, знамя св. Дмитрия Донского, которое было с ним на Куликовом поле.

Дорога на фронт самого царя напоминала паломничество. Во Владимире он поклонился гробницам святых Александра Невского, Андрея Боголюбского, Всеволода Большое Гнездо с сыновьями. Во время молебна у мощей св. Александра Невского у одного из приближенных царя, Аркадия, исцелилась больная рука, и это сочли добрым предзнаменованием [114]. В Муроме Иван Васильевич приложился к мощам св. чудотворцев Петра и Февронии, св. князя Константина с чадами его. Даже в пути неукоснительно проводились все церковные службы. Часть похода выпадала на Успенский пост. Обычно ратники во время войны разрешались от постов — теперь он строго соблюдался.

Однако царь не упускал и обязанностей военачальника. Объезжал полки на марше, осматривал оружие, людей. Прямо в дороге он ввел в армии еще одно новшество. Раньше было принято, что дети боярские в каждом уезде выбирали из своей среды «городовых приказчиков». Они формировали отряды и командовали ими. Но эти отряды получались разной численности. Чтобы упорядочить управление войсками, царь повелел расписать поместную конницу на сотни, а для руководства сотнями ввел новый чин «голов».

К Свияжску русская знать заранее отправила собственные суда с припасами, слугами, купцы в ожидании воинов навезли сюда множество товаров, весь берег превратился в подобие ярмарки. Но царь, увидев это, сразу понял, насколько пагубным и расхолаживающим может быть отдых среди такого изобилия. Запретил прибывающим войскам устраивать стоянки и велел немедленно перевозить их за Волгу. Ну а изменившие местные племена, когда царские полки появились под Свияжском, очень быстро одумались. Прислали к Ивану Васильевичу старейшин, винились, что выступили против русских. Что ж, государь их простил, послов принимал ласково. А чтобы оправдать доверие, черемисы и чуваши вышли чинить дороги, строить переправы, прислали 20 тыс. воинов.

Прибыли к царю и вольные казаки. В одной донской песне взять Казань Ивану Грозному помогает Ермак Тимофеевич. Но это фольклорная фантазия более поздних времен. А в начале XVII в. на Дону еще помнили подлинные события и писали: «В которое время царь Иван стоял под Казанью, и по его государеву указу атаманы и казаки выходили с Дону и с Волги и с Яика и с Терека». А возглавил их атаман Сусар Федоров [117, 150]. Отсюда еще раз видно, что казаки разных рек были связаны между собой. И что Москва, несмотря на дипломатические отговорки перед татарами, поддерживала с ними прочные контакты. Они прибыли «по государеву указу», знали, когда и куда нужно явиться.

Всего под Казанью собралось 150 тыс. ратников. Иван Васильевич не желал кровопролития. Обратился к хану Ядигеру и казанской знати, требуя выдачи только виновников мятежа, а остальным гарантируя безопасность. Но казанцы сочли, что сумеют продержаться. Укрепления города были мощными, в нем находилось 30 тыс. своих воинов и 3 тыс. ногайцев, было много пушек. А конный корпус князя Епанчи расположился под Арском, чтобы нападать на тылы осаждающих. Вельможи подбадривали народ: «Не в первый раз увидим московитян под стенами, не в первый раз побегут назад, и будем смеяться над ними!» А царю прислали демонстративно грубый ответ — поносили и его, и Россию, и Православие.

К 23 августа все полки заняли исходные рубежи. Чтобы окружить город и начать осаду, царь построил их, отдал приказ — наступать организованно, не увлекаться, самовольно в бой не вступать. Перекрестился на образ Спасителя на знамени св. Дмитрия Донского и дал команду: «О Твоем имени движемся!» По намеченному плану войска с разных сторон пошли к крепости. Казанцы попытались обмануть. Не стреляли и не показывались на стенах, будто город вымер. Внезапно из ворот с криком вырвались 15 тыс. татар и ударили на авангард — 7 тыс. казаков и стрельцов. Но они не дрогнули, не позволили себя смять. Сомкнулись, кое-как сдерживая напор. Царь бросил им подкрепление, оряды детей боярских, и врагов загнали обратно в крепость. Остальные полки четко выполнили приказ: в бой не вступать и строй не ломать, чтобы рать не превратилась толпу. Продолжили движение и встали на намеченных позициях.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация