Книга Царь грозной Руси, страница 97. Автор книги Валерий Шамбаров

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Царь грозной Руси»

Cтраница 97

Но в отношении него царь имел какие-то основания для недоверия. Какие в точности, мы не знаем. Имеются данные, что Пимен был близок к Владимиру Старицкому [138]. Созвав Освященный Собор, Иван Васильевич, сперва поднял вопрос о белом клобуке. Добился того, что иерархи признали — подобная привилегия ущемляет приоритет первосвятителя Руси. Поэтому право носить белый клобук и ставить красные печати было распространено на митрополита и на архиепископа Казанского. (В Соборах участвовали родственники царя, и представляется не случайным, что решение о клобуке князь Владимир Андреевич не подписал.) И лишь после того как Пимен потерпел поражение, царь перешел к выборам. На пост митрополита он сумел провести своего духовника, старца Чудова монастыря Афанасия, бывшего протоиерея Благовещенского собора Андрея.

Но в это же время, когда решались церковные проблемы, потерпел крушение стратегический замысел царя — принудить Литву к миру. Ведь в окружении Сигизмунда тоже знали: на Руси неладно. Знали гораздо лучше, чем сам государь, и играли соответствующим образом. Молили о перемирии, но использовали его для передышки. Обещали немедленно снарядить послов, но протянули время и прислали их только в конце 1563 г. Иван Васильевич предложил условия очень умеренные. Заключить перемирие на 10 лет, а за Россией остаются Полоцк и часть Ливонии. В общем-то путь для торговли через Нарву уже открылся, можно было этим ограничиться. Нет, паны отказались. Что ж, государь предусматривал и такой вариант. Если Полоцка оказалось недостаточно, велел нанести новый удар, пусть одумаются.

Из Полоцка выступила рать Петра Шуйского, из Вязьмы — князей Серебряных. Им предписывалось соединиться, взять Минск и Новгородок-Литовский. Но 26 января 1564 г. под Улой армия Шуйского подверглась разгрому. Погибли командующий, князья Семен и Федор Палецкие, несколько воевод попали в плен, литовцы захватили весь обоз и артиллерию. А армию Серебряных гетман Радзивилл ловко нейтрализовал. Направил гонца с донесением о битве такой дорогой, чтобы он наверняка попал к русским. И воеводы, узнав о судьбе Шуйского, отступили к Смоленску. Победа праздновалась по всей Литве и Польше. Даже труп Шуйского привезли в Вильно, демонстрировали публике. Шок Полоцка был преодолен. Шляхта воспрянула духом, снова бряцала саблями. Вон как разнесли русских! И о том, чтобы просить мира, теперь даже речи не было.

А в Москве, когда начали разбираться в причинах трагедии, обнаружились явные признаки… предательства. У Радзивилла было довольно мало сил. С ратью Серебряных он вообще не рискнул вступить в бой. И Шуйского одолеть не смог бы. Но наши воины не знали, что рядом враг. Они шли по территории, которую контролировали русские. Доспехи, как это делалось в дальних походах, везли в санях. Двигались налегке, без строя, растянувшись по дороге среди лесов и болот. Зато Радзивилл прекрасно знал маршрут армии, устроил засаду в удобном месте. И удар нанес точный, прямо по ставке воевод. Потери-то оказались очень маленькими, около 200 человек! Остальные 20 тыс. ратников, одним махом лишенные командования, просто бежали — и все вернулись в Полоцк. У Радзивилла не хватило воинов даже для того, чтобы преследовать и истреблять их… Началось следствие. По подозрению в измене были арестованы боярин Иван Шереметев и его брат Никита, наместник Смоленска. Но тут же, как водится, нашлись заступники. Целая плеяда представителей боярских родов выступила поручителями. Набрали 80 человек, готовых внести залог, и Шереметева освободили.

И вот тогда-то, в начале 1564 г., в Москве стали твориться дела странные и чрезвычайные. Были убиты без суда бояре Михаил Репнин и Юрий Кашин. Версию Курбского, что Репнин поплатился жизнью, отказавшись на царском пиру плясать в маске со скоморохами, мы сразу отбросим. Во-первых, Иван Васильевич никогда не был склонен к подобным развлечениям. Во-вторых, как раз в это время ему было совсем не до плясок: поражение в Литве, переговоры с Крымом, напряженная работа по выборам митрополита. Наконец, если таким образом «провинился» Репнин, почему пострадал Кашин? Да и сам Курбский запутался. То писал, что Репнина убили на пиру, а Кашина на другой день, когда он шел в церковь. Позже сообщал, что их убили вместе.

Но исследователи выявили истинную причину. Именно Репнин и Кашин, двоюродные братья из рода Оболенских, каждый раз выступали инициаторами поручительства за опальных и изменников! Как раз они являлись организаторами оппозиции и саботажа [138]. Немного спустя к ним добавился третий убитый, Дмитрий Овчина-Оболенский. И опять же, версия иностранных источников представляется сомнительной: о том, что он грязно оскорбил Федора Басманова, назвав его наложником царя. Если так, то Овчина действительно заслуживал смерти — за оскорбление величества казнили во всех странах. Но обращает внимание, что он был близким родственником Репнина и Кашина. Отсюда следует куда более вероятная вина — соучастие в заговоре. А также и в измене, погубившей армию Шуйского.

Кстати, сами по себе эти три случая открывают перед нами поразительный факт! Царь получал информацию о заговорщиках, но не мог покарать их по закону! Понимал, что Боярская Дума «своих» не выдаст, прикроет. А безнаказанность вызывала все более тяжкие последствия. И государю пришлось самому нарушать свои законы, отдавать тайные приказы покарать виновных. Иначе не получалось! Но конечно же, и знать сразу смекнула, откуда верет дует. Разразился скандал. О нем мы знаем мало. Известно лишь, что бояре устроили какой-то коллективный демарш, подключили митрополита, духовенство, и Ивану IV пришлось объясняться. Что уж ему говорили, что он отвечал, осталось за кадром, но больше подобные акции не повторялись.

Зато повторялось другое. В апреле бежал в Литву Курбский. Историки вслед за Карамзиным бездумно повторяют вопрос: было ли его бегство изменой? Хотя, наверное, не стали бы задумываться, считать ли изменником генерала Власова? Но вина Курбского была гораздо страшнее, чем Власова. Разбитый генерал в плену перешел на сторону врага. А князь стал предателем задолго до бегства. Уже после смерти Курбского его наследники представили в литовский суд документы, которые свидетельствовали — по крайней мере с 1562 г. он состоял в тайной переписке с гетманом Радзивиллом, подканцлером Воловичем и самим королем. Эти документы сохранились, но исследователи почему-то долгое время их «не замечали». Они были опубликованы только академиком Р.Г. Скрынниковым [119].

Впрочем, некоторые авторы, судя по всему, их видели. Так, Валишевский признавал — поражение под Невелем в 1562 г., когда Курбского разбили вчетверо меньшие силы, было «подготовлено какими-то подозрительными сношениями» князя с литовцами. Причем стоит подчеркнуть, к этому бывшему советнику Иван Васильевич относился весьма лояльно. Курбский не подвергся преследованиям за участие в делах Адашева и Сильвестра, не привлекался к следствию после смерти Анастасии. Его не наказали за позорное поражение. В походе на Полоцк государь назначил его воеводой сторожевого полка. Потом послал в Дерпт, но не так, как опального Адашева, а поставил наместником Ливонии. И в этой должности он предавал не только русских. По поручению царя он вступил в переговоры со шведским наместником графом Арцем, чтобы тот сдал замок Гельмет. Граф оказался понятливым, деньги любил. Подписали договор. Но Курбский через литовцев заложил Арца, и шведы его колесовали.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация