– У меня каждый день такая загрузка. А бывает и в два раза больше. Привык… – улыбнулся Болодубов.
– Хорошо. Тебя, кстати, как зовут‑то? – Обычно я предпочитал тех, с кем работаю, называть по имени. Так устанавливаются более тесные взаимоотношения.
– Игорь Владимирович. Лучше просто – Игорь. Так привычнее…
– Хорошо, Игорь. Иди…
А я достал мобильник, чтобы позвонить капитану Беклемишеву…
* * *
Компьютер, конечно, больше облегчил жизнь людям, чем усложнил. Но есть немало и тех, кому усложнил, особенное если часто приходится работать в сети. Хотя представить себе современную жизнь без компьютера невозможно даже у нас, в военной разведке, однако всегда следует учитывать тот факт, что особо секретные документы следует все же хранить вне доступа к сети. Лучше всего, конечно, по старинке, в бумажном варианте. Но чтобы создать документ на бумаге, его тоже следует сначала набрать на компьютере, поскольку печатные машинки в нынешние времена стали раритетом. Есть, конечно, кабинеты, в которых стоит несколько печатных машинок. Без этого бывает невозможным сделать документ определенной степени дряхлости, когда в таком документе возникнет необходимость. Но в доступном пользовании для всех офицеров имеются только компьютеры, причем подключенные к сети. И потому, исходя из простейшей логики и из возможностей современных хакеров, состоящих на службе всех спецподразделений мира, для соблюдения элементарного режима секретности следует иметь компьютеры, не подключаемые в сеть. В каждом кабинете, естественно, такой не поставишь, поскольку сетью пользоваться приходится всем, и избежать этого невозможно, а иметь по два компьютера на каждого оперативного офицера – это для государства накладно. Потому и изворачиваемся, кто как может. Кто из дома старый компьютер принесет, кто еще что‑то придумает. Я вот, к примеру, хожу в случае необходимости в другой отдел. Хорошо, что у меня необходимость наступает крайне редко. За меня большинство документов готовят сотрудники, и я не всегда спрашиваю, на каком компьютере набирался документ. Существует в нашей системе локальная сеть, не подключаемая к сети большой, но компьютеры локалки иметь положено не всем, а только тем, кто имеет соответствующую форму допуска к документам, носящим грифы «совершенно секретно» и «особой важности». К «совершенно секретным» документам допуск имеет практически каждый офицер управленческой системы ГРУ, а следующий по высоте уже не для всех предназначен, как и компьютер локальной сети.
Но пользоваться достижениями компьютеризации обязан уметь каждый разведчик. Официально служба хакеров ГРУ, хотя так она и называется только в разговорах между собой, работает исключительно против потенциальных противников и обслуживает заказы разных управлений. Спецназу ГРУ обращаться в компьютерное управление приходится реже других, поскольку работа у нас специфическая и иногда выполняется кулаками. Но и нам приходится иногда извлекать из прогресса пользу.
Извлекли и в этот раз… И как удачно получилось, что старший лейтенант Болодубов при выполнении моего заказа нечаянно нарвался на старшего следователя по особо важным делам Розова! У меня у самого возникала мысль каким‑то образом добраться до старшего следователя. Но он не пожелал ждать и пошел нам навстречу. Могу только одобрить такое благоразумное поведение – при том, что все остальные шаги Артура Юрьевича благоразумными назвать никак нельзя. Он так и не уразумел, что вроде бы закончившаяся война на Северном Кавказе продолжается теперь уже не только там, но и в наших исконно русских регионах. И противник не выбирает методы. И потому действовать против этого противника следует предельно жестко и целенаправленно. Но при жестких методах бывают ошибки. Старший следователь считает произошедшее с капитаном Беклемишевым, старшим лейтенантом Корчагиным и старшим прапорщиком Хостом ошибкой спецназа ГРУ. Если это ошибка, причем приведшая к гибели мирных людей, то за ошибку кто‑то должен ответить. С этим трудно не согласиться. Наша задача в этом случае – и все мы, участники той операции, уверены, что это единственно верный вариант – доказать, что это было не ошибкой, а чьей‑то целенаправленной «подставой».
Как еще могло такое случиться, что машина проехала в одну сторону? Из машины высажены несколько человек, которые выставили рядом с дорогой взрывные устройства. На обратном пути машина забрала минеров. Это видели наши люди. Потом машина въехала в «мертвую зону», где наблюдать за ней не было возможности. А через километр, когда следующая группа спецназа ГРУ блокировала дорогу, и водитель машины не пожелал остановиться, и автомобиль был подбит выстрелом из РПГ-7 и расстрелян несколькими автоматными очередями, вдруг оказывается, что в нем ехали совсем другие люди. Более того – женщины и дети. Из всех семи пассажиров в живых осталась только семилетняя девочка, которая давала только те показания, которые ее заставили выучить. Девочка даже русского языка не знала, и допрос велся через переводчицу. Но наш переводчик заметил один интересный факт. Ответы на вопросы звучали бойко, и всегда одними и теми же словами. Текст явно был заучен. И если во время монолога девочки ей задавали вопрос, она сбивалась и не могла ответить. Тогда родственники и адвокаты, присутствовавшие на допросе, сразу уводили ее. Девочка волнуется, ей страшно все вспоминать и заново переносить психологический стресс.
Как и ожидалось, по всей республике разгулялся удалой истеричный скандал, и сомнений не было, что скандал организованный. То есть это была хорошо продуманная и организованная «подстава», в результате которой все требовали убрать с Кавказа спецназ ГРУ. Убрать наиболее боеспособные войска, можно сказать, единственные, что научились воевать против бандитов по‑настоящему. Пусть и очень жестко, но эффективно. Может быть, именно поэтому и требовалось их убрать. Доказать наличие «подставы» – это значило бы оправдать не только спецназ ГРУ, но и своих бойцов. А для этого требовалось собрать доказательную базу. Пока все наши попытки пресекались откуда‑то со стороны. Пресеклась и попытка получить сведения от бывшего капитана чеченской ФСБ Альтемира Джабраиловича Атабиева.
При всем при этом положение капитана, старшего лейтенанта и старшего прапорщика предоставляло нам дополнительные возможности. То, что мы не могли себе позволить официально, они могли. И позволяли…
КАПИТАН БЕКЛЕМИШЕВ, СПЕЦНАЗ ГРУ. НОВЫЕ ДАННЫЕ
Вальтер все‑таки встал на ноги и переоделся в привезенную Вадимом одежду. Та, в которой он появился в пионерском лагере, была вся в крови, и ее необходимо было сжечь. Вставал и одевался Вальтер очень осторожно. Больше, как мне показалось, напрягаясь от опасения боли, чем от самой боли. Хотя, возможно, я был и не прав, возможно, боль все же была острой, чтобы делать движения старшего прапорщика скованными и неуверенными. Да и ходить ему было все‑таки больно. Оставалось удивляться, как он умудрился добраться до пионерского лагеря на велосипеде. Ведь ехать пришлось больше часа. Именно эта поездка меня и смущала. Если ехал и не вопил от боли на все ближайшие улицы, если добрался – значит, был запас сил. И сейчас этот запас должен остаться. Но, в принципе, в шоковом состоянии боль ощущается не так остро. Наверное, у Хоста был затяжной шок. Я слышал, такое случается.
